мелочи. Надо было ему быть гостеприимным хозяином до самого конца. Проводил бы нас по тоннелям, и ничего бы плохого с ним не случилось. Был бы и сейчас живее всех живых.
— Ты рассуждаешь цинично, Глеб Эдуард, — с осуждением проговорил лемуриец. — Ведь этот человек откопал нас из-под завалов.
— Как умею, так и рассуждаю! Пошлепали, гуманоид. Пока еще какой-нибудь мертвец с обгоревшей шерстью не воскрес. Сейчас, только денежки наши найду…
Жмых недолго шарил руками по воде. Снова благодаря феноменальному чутью на наличные он наткнулся на ящик с деньгами почти сразу.
— Если бы можно было подняться на поверхность здесь, — подал голос лемуриец.
— Если бы да кабы на Луне росли грибы. Лестницы нет, что толку стоять тут и базарить о пустом? Да и выходить к рангунам — без мазы. Думаешь, их всех положили? Живучие твари… Двинули. Давай иди вперед.
— Почему я?
— Как почему? Ты же лемуриец. Вы, говорят, в темноте лучше, чем кошки, видите.
— Эти слухи не соответствуют действительности. Наша способность различать свет не слишком сильно превосходит человеческую.
— Все равно, канай впереди, у тебя пакши длиннее.
— Не понял?
— Если выставишь свои ручонки перед собой, мы быстрее обнаружим опасность, — пояснил Глеб, — а у меня руки заняты. Наши деньги несу. Понял? Давай скорее, пока кто-нибудь сверху не додумался нам сюда гранатку скинуть или еще какую-нибудь подлянку замутить.
Лукас кивнул и побрел в темноту подземного хода, шаря перед собой руками. Жмых направился следом. Вода плескалась под ногами с тихим шелестом.
— Нравится мне эта канализация, — прервал затянувшееся молчание Глеб.
— Нравится? — удивился Лукас.
— Нуда, смотри, как здесь чисто. Не то что в Мамбасу. Вот там, когда мы под землю спустились, у меня сразу такое чувство возникло, словно весь космопорт только и делает, что ср…
— Что это? — Лукас остановился, и Глеб едва не налетел на него.
— Ты чего тормозишь?! — буркнул он.
— Слышишь?
— Ничего я не слышу.
— А ты прислушайся, Глеб Эдуард.
— Наверное, это у тебя в голове шумит, — проворчал Жмых. — Так всегда бывает со слишком умными. Сначала они слышат странные звуки, затем голоса. Потом уже не могут различить, кто с ними говорит — реальные люди или духи зла.
— Да нет же! Послушай, говорю тебе.
Жмых замер. И через некоторое время действительно различил идущий из-под земли ровный гул и характерный скрежет, словно внизу работали тяжелые механизмы.
— Машина какая-то гудит, что ли, — проговорил Глеб. — Или…
— На тектонические процессы не похоже, — уточнил лемуриец. — Больше всего напоминает работу машины. Ты абсолютно прав, Глеб Эдуард.
— Там что, под землей какой-то барыга организовал фабрику по производству поддельного пива? А как он туда забрался?
— Да я и сам не понимаю.
— Ну, раз ты ничего не понимаешь, и я ничего не понимаю, давай валить отсюда.
— Но, Глеб Эдуард, разве тебе не интересно узнать…
— Не слишком, — отрезал Жмых. — Слушай, если ты сейчас же не пойдешь вперед, я погоню тебя пинками. У меня настроение все больше портится.
Лукас вздохнул и послушно двинулся дальше.
Шагов через двести ход разветвился. Гул, идущий из-под земли, в этом месте стал гораздо отчетливее. Ощущалась даже вибрация.
— Направо? — поинтересовался лемуриец.
— Это еще почему?
— Есть старинная рангунская пословица: «Всегда поворачивай направо, если стоишь на перепутье». Один из друзей, с которым я учился в университете, любил ее повторять.
— Тогда пошли налево, с лохматыми обезьянами нам не по пути.
— Ах, Глеб, твой шовинизм не знает пределов, — сказал Лукас, поворачивая налево. Когда они продвинулись вперед метров на сто, он решил развить тему: — Между тем, как я уже говорил, рангунская культура чрезвычайно интересна и многообразна.
— Захлопни хлебало! — попросил Жмых. — В свете недавних событий мне что-то не очень хочется слушать лекцию об обезьяньей культуре. Еще слово, и я случайно могу тебя чем-нибудь ушибить.
— Ты груб и невоздержан, Глеб Эдуард.
— Ага, это мне еще приемная мама в детстве говорила. Пока я не свалил из дому, прихватив всю наличность… Слушай, мы отсюда вылезем когда-нибудь или подохнем тут, как крысы?! Мы случайно не проскочили лестницу, ведущую на поверхность?
— Я тщательно обшариваю коридор, — сообщил Лукас. — Полагаю, лестницу мы не пропустим.
— Ага, я тебе доверяю. Только, пожалуй, буду тоже шарить по стенам.
Лестница обнаружилась только через час.
— Фу-уф, — с облегчением выдохнул Глеб, — неужели я скоро увижу солнце?! Хотя на этой чертовой планете ни в чем нельзя быть уверенным. Сейчас вылезем — а вместо солнца гребаный фонарь в небе висит.
— Откуда такие странные фантазии? — Лукас полез вверх, нащупывая в темноте гладкие перекладины.
— Не знаю. Пришло в голову, и все. Фонарь в небе. Жуть.
— А вместо звезд — светодиоды? — хмыкнул лемуриец.
— Может, и так. А вместо баб — надувные куклы. А вместо живительного «Жигулевского» — синтетический кефир — то еще пойло. — Глеб протянул руку, нащупал лестницу и поспешил следом за Лукасом.
Вверху ход прикрывала пластиковая крышка. Откинув ее, Лукас выбрался наружу и оказался в пустой комнате без отделки — голые стены, окно, дверь и пластиковый пол.
— Никого, — сообщил он.
Ступив на гладкий пластик, Жмых немедленно направился к маленькому окошку, расположенному почти под самым потолком. Выглянул наружу.
На улице было пусто, только в отдалении виднелось несколько высоких темных фигур.
— Рангуны, — констатировал Глеб. — Везде они. По ходу, мы в рангуньем районе оказались.
— Я говорил, что поворачивать лучше направо.
— Сейчас разберемся, куда лучше поворачивать. — Жмых ринулся к двери.
— Постой, Глеб Эдуард! — крикнул Лукас, но было уже поздно. Глеб распахнул дверь и шагнул в смежную комнату.
Здесь находились два рангуна. Судя по одежде, местные жители. Они сидели в креслах по разные стороны помещения и пялились в пустоту с таким видом, словно наглотались транквилизаторов. Появление непрошеных гостей хозяева встретили спокойно — повернули головы и молча принялись их разглядывать.
— Так, — сказал Глеб, — только без паники. — Последнее замечание было совершенно излишним: судя по поведению, паниковать хозяева дома не собирались. — Мы заберем только то, что нам нужно, и уберемся. Если будете себя вести хорошо, никто не пострадает.
Один из рангунов стал приподниматься из кресла.
Жмых в два прыжка оказался рядом и пихнул его в грудь, усаживая на место:
— Куда?! Сидеть, сволочь лохматая!
