понимал, что она тут ни при чем. Просто он был нетерпелив и хотел взобраться слишком высоко и слишком быстро. Самоуверенность юнца: слишком умён, чтобы признать собственную глупость.
Ему было всего семнадцать, когда он принял участие в набеге на племя Волчьей Головы и отбил тридцать коней. Внезапно разбогатев, он стал задирать нос. Возомнил, будто Боги Камня и Воды улыбнулись ему. Теперь-то он понимал, что это был опасный дар. Два коня послужили бы выкупом за жену, десять завоевали бы ему место среди племенной знати. Но тридцать было для молодого парня чересчур, и чем больше он важничал, тем сильнее его недолюбливали. По молодости это трудно было понять. На празднике середины лета он посватался к Ли-ши, дочери Лон-Цзена. Пять коней! Никто еще не предлагал пятерых коней за девушку.
А ему отказали! Он и посейчас краснел, вспоминая свой прошлый позор. Лон-Цзен унизил его, отдав свою дочь воину, который предлагал только одного коня и семь одеял.
Из унижения родилась ненависть, гнев пересилил рассудок, и Горкай выдумал блестящий, как ему казалось тогда, способ восстановить утраченную честь. Он похитил Ли-ши, изнасиловал ее и вернул отцу, сказав: «Посмотрим теперь, кто захочет взять объедки Горкая». По надирским законам на такой девушке больше никто жениться не мог. Отец должен был либо отдать ее Горкаю, либо убить за то, что навлекла позор на семью.
За Горкаем пришли ночью и притащили его в собрание старейшин. Он увидел, как отец задушил свою дочь, и услышал слова своего приговора.
С тех пор он убил много народу, но смерть Ли-ши вспоминал с искренним сожалением. Она не сопротивлялась — просто смотрела на Горкая, пока свет не померк в ее глазах. Горкай носил свою вину, как камень в сердце.
— Вон они, — прошептал Баски.
Горкай отогнал воспоминания и прищурился. Мужчина ехал впереди, женщина сзади — еще далеко, но гораздо ближе к ним, чем когда-либо прежде. Горкай разглядывал мужчину. Лук и колчан висят на седельной луке, сабля у пояса. Путник натянул поводья шагах в шестидесяти от Горкая. Он был молод, и это удивляло: по проявленному им мастерству Горкай полагал его опытным воином между тридцатью и сорока годами.
Женщина поравнялась с мужчиной, и Горкай разинул рот. Она была ослепительно красива — стройная, с черными как смоль волосами. Но больше всего Горкая потрясло ее сходство с девушкой, которую он когда-то любил. Как видно, боги дают ему случай обрести наконец счастье. Скрежет стали нарушил тишину, и Горкай сердито оглянулся на Дьюнга, который вытащил свой меч.
Всадник повернул коня налево, и они вместе с женщиной помчались прочь.
— Болван! — выругался Горкай.
— Нас трое — поскачем за ними, — предложил Баски.
— Нет нужды. Пруд Каллы в сорока милях отсюда, другой воды вблизи нет — там мы их и возьмем.
Талисман сидел чуть поодаль от костра, когда трое всадников въехали в лагерь, разбитый им ярдах в двухстах от пруда Каллы. Это был очередной скальный водоем, питаемый подземными родниками. Вокруг росли деревья, в прибрежном иле пестрели яркие цветы. Зусаи хотела устроиться у самой воды, но Талисман решил по-иному, и они развели костер под скалой. Девушка уже спала, когда появились нотасы, но Талисман ждал, положив саблю на землю рядом с собой. С другой стороны лежал охотничий лук с воткнутыми в землю тремя стрелами.
Всадники медлили, глядя на него, а он смотрел на них. В середине ехал крепко сбитый воин с коротко остриженными волосами и костяным наростом на лбу. Тот, что справа, был поменьше и пожиже, с горящими глазами, слева — мордастый парень в отороченном мехом железном шлеме.
Они ждали, но Талисман сидел молча, не шевелясь. В конце концов вожак спешился.
— Экое пустынное место, — сказал он. Зусаи проснулась и села.
— Одинокому везде пустыня, — ответил Талисман.
— Что это значит? — Воин знаком подозвал к себе двух остальных.
— Где во всех Землях Камня и Воды может обрести пристанище нотас?
— Не слишком-то ты приветлив. — Воин ступил вперед, двое других зашли с боков, держась за мечи.
Талисман встал, оставив саблю на земле и опустив руки. Луна светила ярко. Зусаи тоже хотела встать, но он сказал ей:
— Оставайся на месте... Зусаи. Все будет хорошо.
— Уж очень ты в этом уверен, — сказал вожак с шишкой на лбу. — А ведь ты здесь в чужом краю, и друзей рядом нет.
— Здешняя земля мне не чужая. Это надирская земля, и правят ею Боги Камня и Воды. Я надир, и она моя по праву и по крови. А вот вы здесь чужие. Разве вы не чуете свою смерть в воздухе, в дуновении ветра? Не чувствуете, как презирает вас эта земля? Нотас! Это слово смердит, как свинья, издохшая три дня назад.
— Думаешь, нам хотелось так называться, спесивый щенок? — побагровел вожак. — Думаешь, мы сами избрали такую участь?
— Да чего с ним толковать? — рявкнул толстомордый. — Прикончить его, и все тут! — Он выхватил меч из кожаных ножен и ринулся вперед. Талисман взмахнул правой рукой, и нож, свистнув в воздухе, вонзился нотасу в правый глаз по самую костяную рукоять. Воин пробежал еще два шага и повалился на левый бок. Нож Зусаи вошел в шею второму. Из гортани хлынула кровь. Давясь, он выронил меч и выхватил нож из раны, глядя на тонкое лезвие с ужасом и недоверием. Он упал на колени, силясь что-то сказать, но поток крови изо рта помешал ему. Талисман подцепил ногой саблю, подкинул ее и поймал.
— Твой покойный друг задал тебе вопрос, — сказал он остолбеневшему вожаку, — и я хотел бы услышать ответ на него. Почему ты вступил со мной в разговор?
Вожак поморгал и внезапно сел на землю у костра.
— Ты прав. Я чувствую презрение земли, я одинок. Но так было не всегда. Когда-то я по глупости и гордости совершил ошибку. Все последние двадцать лет я расплачиваюсь за нее, и конца этому не видно.
— Из какого ты племени родом?
— Из Северных Серых.
Талисман подошел к огню и сел напротив нотаса.
— Меня зовут Талисман, и цель моей жизни — служить Собирателю. Его время грядет. Если хочешь снова стать надиром, следуй за мной.
Воин с улыбкой покачал головой:
— Собиратель? Герой с лиловыми глазами? Ты веришь в него? А если он даже и есть, зачем ему сдался я?
— Он возьмет тебя, если ты будешь со мной.
— Ты знаешь, где его искать?
— Я знаю, что приведет нас к нему. Идешь ты со мной или нет?
— Из какого ты племени?
— Из Волчьей Головы. Оно будет и твоим.
Нотас угрюмо уставился в огонь.
— Все мои беды пошли от Волчьей Головы. Может, ею они и кончатся? — Он посмотрел в глаза Талисману. — Я пойду с тобой. Какой клятвы ты требуешь?
— Никакой. Как ты сказал, так и будет. Как тебя зовут?
— Горкай.
— Тогда покарауль, Горкай, потому что я устал.
С этими словами Талисман отложил саблю, укрылся одеялом и уснул.
Зусаи сидела тихо, глядя на Талисмана. Он растянулся на земле, положив голову на руку, и дышал ровно. Ей не верилось, что он мог так поступить! Она покосилась на Горкая, угадывая его смятение. Этот человек с двумя другими только что ворвался к ним в лагерь, чтобы убить их. Теперь двое мертвы, а третий
