Ливорно вместе с твоими товарищами.
Мэтр Савари с подчеркнутым смирением, как он умел делать, подобрал свою мисочку, два больших деревянных гребня, кусок мешковины и, низко согнувшись, сделал вид, что убегает в страхе.
— Знаете, — шепнул он Анжелике, пробираясь мимо, — я ведь сумел спасти «его».
— Кого?
— Мое мумие. «Жольета» ведь не пошла ко дну, хотя и была сильно повреждена. Этот разбойник маркиз велел поднять ее на борт своего судна. Мне удалось пробраться в нее и отыскать свою бутылку.
— А теперь «Жольета» далеко от нас, — с горечью проговорила Анжелика.
— Что делать! Бедный Паннасав не мог дожидаться вашего выздоровления. Ему надо было скорее уйти в море, он очень рисковал: могли дознаться о его замысле и продать в рабство прежде, чем ему удалось бы бежать. Ведь в Ливорно маркиз продал целую партию пленных, в том числе и вашего юного слугу.
— Бедный мой Флипо! Его продали в рабство!
— Да, и лишь с громадным трудом я уговорил нашего господина оставить меня на борту.
— Ты все еще здесь, чертов болтун? — д'Эскренвиль грозно махнул рукой, и ученый заторопился, мелкими шажками добежал до одного из люков и исчез из виду. Но когда Анжелика вернулась в свою каюту, он тоже появился там.
— Мне бы хотелось поговорить с вами, сударыня. Милочка, — обратился он к Эллиде, — посторожи, пожалуйста, за дверьми, чтобы нам никто не помешал.
— Значит, вы из-за меня остались, мэтр Савари? — спросила растроганная Анжелика.
— Не мог же я бросить вас, — отвечал старик. — Вы ведь были тяжело больны, да и сейчас выглядите неважно, но все обойдется.
— А вы сами не болели? У вас такие пятна на лице.
— Это все следы «пиньо», свинца, что перевозил Паннасав. От них не легко освободиться. Я пробовал и лимоны, и уксусную эссенцию… Видно, они только вместе с кожей сойдут, — посмеиваясь, сказал ученый, — но это все неважно. Важно другое… Нам надо вырваться из рук этих опасных пиратов. — Он опасливо оглянулся. — Но у меня есть идея… Тише!
— Вы полагаете, что маркиз д'Эскренвиль зайдет в Кандию?
— Непременно, потому что он задумал выставить вас на батистане.
— Что такое батистан?
— Караван-сарай, где продают дорогих рабов. Торговля прочими идет на базарах и на главной площади. Кандийский батистан самый крупный во всем Средиземноморье.
Мурашки побежали по телу Анжелики.
— Не приходите в отчаяние, у меня есть один замысел. Ради него я сумел уговорить этого толстокожего флибустьера зайти в греческий архипелаг под предлогом, что он добудет здесь редкие вещества, необходимые в парфюмерии, и разбогатеет.
— А зачем сюда? — спросила Анжелика.
— Потому что нам нужны соучастники.
— И вы надеетесь найти их на греческих островах?
— Как знать? — таинственно проговорил Савари. — Сударыня, я покажусь вам очень нескромным, но мы вдвоем попали в скверную историю, и, я надеюсь, вы не обидитесь на старого друга, если он задаст вам несколько вопросов. Почему вы отправились совсем одна в такое далекое и опасное путешествие? Я стремился за своим мумие, ну а вы?
Анжелика молча вздохнула. Какое-то время она колебалась, потом решила довериться старому ученому.
Она рассказала ему, как целые годы думала, что ее муж, граф де Пейрак, осужденный на смерть, был казнен. А потом она узнала, что ему удалось избежать казни, стала искать, переходя от одного свидетельства к другому, и наконец убедилась, что надо ехать в Кандию, потому что там есть надежда разыскать его следы.
Савари молча дергал свою бороденку.
— Вы думаете, что я сумасшедшая, что глупо было бросаться в такую авантюру?
— Конечно, это так. Но я готов найти вам извинение. Я ведь тоже старый безумец. Я все бросаю и пускаюсь навстречу опасностям, не думая о них. Я гонюсь за своим мумие, как и вы бросаетесь безоглядно в еще более рискованные предприятия потому только, что где-то, во тьме пустыни, мерцает звездочка вашей любви. Безумны ли мы? Я этого не думаю. Кроме разума есть еще инстинкт, который ведет нас и заставляет дрожать от волнения. Так дрожит ореховая ветка над скрытым в земле источником. А слыхали вы когда-нибудь о греческом огне? — вдруг быстро переменил он тему разговора. — Во времена Византии была секта ученых, владевших этим огнем. Откуда они узнали о нем? Я изучал историю этих мест и убедился, что когда-то в районе Персеполиса, то есть между Персией и Индией, жили зороастрийцы — огнепоклонники. От них была подучена тайна этого огня, так долго обеспечивавшего непобедимость Византии. К сожалению, в 1203 году, после нашествия крестоносцев, византийские ученые утратили формулу негасимого огня. Так вот, я уверен, что секрет таится в минеральном мумие, которое горит и не гаснет, а если его особым образом обработать, выделяет летучее вещество, легко воспламеняющееся и даже способное взрываться. Сегодня утром я сделал опыт с крохотной частицей. Да, сударыня, я вновь открыл тайну греческого огня!
В увлечении он повысил голос. Анжелика напомнила ему об осторожности. Нельзя забывать, что они только бедные рабы в руках безжалостного палача.
— Не бойтесь ничего! Я рассказываю вам о своих открытиях не потому, что впадаю в безумство увлечения, а потому, что они помогут нам завоевать свободу. У меня есть замысел, и я уверен, что мне удастся его осуществить, если мы только попадем на остров Санторин.
— Почему Санторин?
— Я вам это открою в свое время. — И Савари убежал.
Наступил вечер, на корабле поднялся необычный шум. Крики женщин смешивались с мужской руганью, раздавались звуки ударов, топот босых ног, бегущих по переходам, плач, приглушенные истерические рыдания, громкие голоса и грубый гогот мужчин.
— Что опять случилось? — спросила Анжелика у своей товарки.
— Матросы укрощают новых пленниц.
— Что они делают с ними?
Молодая гречанка отвела глаза.
— Но это ужасно! — простонала Анжелика. — Это невыносимо. Надо же что-то делать.
Совсем рядом раздались отчаянные вопли насилуемой женщины.
Эллида удержала Анжелику:
— Не ходи туда! Так всегда бывает. Это их право.
— Их право?!
Эллида объяснила своим кротким голосом, что члены экипажа имели право на долю добычи. Сначала они получали ее «в натуре», а после продажи рабов — ив цехинах. Более того, очень красивых женщин берегли для богатых сладострастников, а большинство продавали просто в рабство как служанок для исполнения всяческих работ в караван-сараях. На рынке беременные ценились выше, так как учитывалась и ценность будущего раба. Таким образом, люди маркиза д'Эскренвиля получали удовольствие и повышали в то же время цену «товара».
Анжелика заткнула уши руками и сама стала кричать, что хватит с нее этих дикарей, что она тут больше не останется. И когда появился Корьяно с двумя негритятами, несущими подносы, она набросилась на него с проклятиями и отказалась хоть что-нибудь взять в рот.
— Но вам же надо поесть! — трагическим тоном вскричал одноглазый. — Вы же просто кожа да кости. Это для нас катастрофа!
— Пусть перестанут терзать этих женщин! Прекратите эту оргию!
Она пнула ногой подносы, и миски полетели на пол.
— Прекратите эти крики!
Корьяно поспешил убраться со всей скоростью, какую допускали его короткие ножки. Немного