охватывало сердце, когда вместе с тьмой подкрадывался страх.
— Здесь?
Меццо-Морте указал на тропку, круто сходившую вниз. Там высилась горка булыжников и острых камней. Анжелика глянула, не понимая, в чем дело.
— Там! — настойчиво повторил вероотступник.
И тут она различила в груде ржавых цепей человеческую руку. Рука была белой.
— Здесь покоится второй рыцарь, командовавший вашей галерой, как и вы, француз, Анри де Рогье. Сюда его привели, чтобы побить камнями в час утренней молитвы.
Анжелика перекрестилась.
— Оставьте ваши колдовские знаки, — зарычал христопродавец, — вы накликаете несчастье на город.
Он вновь пустился в путь и не стал показывать ей вторую кучу камней, белевшую невдалеке. Там покоилось тело юного испанца, другого пассажира галеры. Меццо-Морте не вполне был ответственен за две эти казни, совершенные испанскими маврами, разъяренными известием о сожжении живьем шести мусульманских семейств во время аутодафе в Гренаде. Они жаждали мщения, и им выдали две жертвы: испанца и мальтийского рыцаря. И тогда для Анри де Рогье, в прошлом пажа при дворе французского короля, беззаботного баловня семьи, и для испанского студента начался мучительный крестный путь через весь город. Преследуемые вопящей толпой, обнаженные до пояса, несчастные шли с завязанными за спиной руками под градом оскорблений и ударов (били женщины и дети) до особого места, расположенного за воротами Баб-эль-Уэд. Когда они добрели, на них страшно было смотреть: волосы выдраны клочьями, лица посинели от ударов и стали масками, покрытыми грязью и нечистотами, тела изодраны и исцарапаны колючими ветвями (дети, забавляясь, втыкали их шипами в свои жертвы). Жалкий вид пленных подстегивал звериные страсти толпы, пьяневшей от собственной жестокости. Побивание камнями положило конец мучениям несчастных.
Анжелика ни о чем этом не знала, но дорисовывала случившееся в воображении. Может, подобный крестный путь предстоит сейчас и ей?
Наконец эскорт остановился перед высокой стеной цитадели. Крючья в форме рыболовных крючков были с неравными промежутками всажены в стену с верху до низу. Стена ужаса! С укреплений бросали осужденных, чтобы те, попав на крючья, повисали и мучились несколько дней. Два полуобъеденных птицами тела еще висели, и солнечные лучи наложили на запекшиеся куски человечины патину старинной позолоты.
Анжелика отвела глаза: слишком много кошмаров впитал один ее день. Но тут Меццо-Морте мягчайшим голосом проворковал:
— Посмотрите-ка на них хорошенько!
— Зачем? Это тот жребий, какой вы уготовали мне?
— Нет, — со смехом ответил вероотступник, — это было бы неблагоразумно. Я не большой знаток, но по мне такая женщина, как вы, не должна украшать алжирские стены единственно для удовольствия ворон и бакланов. И все же присмотритесь к ним. Одного вы хорошо знаете!
Ужасное подозрение пронзило Анжелику: неужто Савари? Несмотря на отвращение, она бросила взгляд на стену. И увидела, что висящие там — оба мавры.
— Извините меня, — ответила она с иронией, — но я не привыкла, как вы, созерцать трупы. Эти не пробуждают у меня никаких воспоминаний.
— Тогда я назову вам их имена. Слева Али Мехтуб, арабский ювелир из Кандии, ему вы доверили письмо к вашему мужу… Ах! Вижу, что «мои» трупы начинают вас интересовать. Вам любопытно узнать имя второго?
Она пристально вгляделась в его лицо. Он играл ею, как толстый кот — мышью. Для дополнения сходства он облизнулся.
— Другой? Так вот, это Мохаммед Раки, его племянник.
Анжелика вскрикнула и обернулась к тому, кто говорил с ней в Мальтийской гостинице.
— Я знаю, о чем вы думаете. Но дело простое, простейшее. Перед вами шпион, подосланный мною к вам. Мой советник Омар-Аббас. А подлинный Мохаммед Раки там, вверху.
У Анжелики вырвалось только одно слово:
— Почему?
— Как любопытны женщины!.. Хотите объяснений? Как добрый повелитель, я дам их. Не будем тратить времени на описание обстоятельств, доставивших в мои руки письмо Али Мехтуба. Я читаю его. Я узнаю, что некая французская дама ищет мужа, пропавшего несколько лет назад. Она готова на что угодно, только бы найти его. Мне приходит в голову одна мысль. Я вопрошаю Али Мехтуба: женщина богата? Да. Стало быть, решено. Я ее изловлю. Надо только поставить силки, а муж станет приманкой. Я допрашиваю племянника, Мохаммеда Раки. Он знал этого человека, много лет служил ему в Тетуане, где того купил один старый ученый алхимик, сделав своим помощником и почти что наследником. Внешность легко запоминаемая: лицо в шрамах, высокий, тощий, темноволосый. И для полноты моего счастья он дал своему верному слуге Мохаммеду Раки драгоценную вещицу, которую его жена не преминет узнать. Мой шпион со вниманием слушает этот рассказ и забирает драгоценность. Затем самое трудное
— найти женщину, которую чуть не продают в Кандии, пока я ее ищу. Но вскоре я узнаю, что она сбежала на Мальту, улизнув от Рескатора, выложившего за нее 35 000 пиастров…
— Я думала, что вам это неизвестно.
— Отнюдь! Но мне было так приятно услышать все снова из ваших уст… Ах, как приятно! Остальное было уже нетрудно: я подослал к вам своего человека под именем Мохаммеда Раки, а тем временем подготовил западню у острова Кам. Все удалось благодаря некоторым ухищрениям, к которым прибег еще один шпион на борту галеры — тот самый юнга-мусульманин. Как только почтовый голубь донес весть, что птичка летит в клетку, я казнил Али Мехтуба и его племянника.
— Но почему? — вновь спросила Анжелика.
— Молчат лишь мертвые, — с циничной усмешкой ответил пират.
Анжелику передернуло. Она так презирала и ненавидела его, что уже почти не боялась.
— Вы отвратительны, — сказала она, — но прежде всего вы — лжец. Вся эта история ни на что не похожа. Это меня-то вы пытаетесь убедить, будто ради того, чтобы изловить женщину, никогда вами не виденную, выкуп за которую вы не могли оценить заранее, вы пустили в дело флот из шести галер и тридцати фелук и каиков, да к тому же в битве у острова Кам поставили под удар по крайней мере два экипажа? Если к тому же учесть припасы, а это около двадцати пяти тысяч пиастров, переоснастку галер — тысяч десять, наем раисов для экспедиции, в которой им нет выгоды — скажем, пятьдесят тысяч, в итоге получаем сто тысяч пиастров за одну женщину! Могу поверить в вашу алчность, но отнюдь не в вашу глупость!
Меццо-Морте слушал ее внимательно, полузакрыв глаза.
— Как вы узнали об этих суммах?
— Умею считать, вот и все.
— Из вас вышел бы недурной делец.
— А я и есть делец… У меня корабль, занимающийся коммерцией в Вест-Индии. О, прошу вас, — горячо продолжала она, — выслушайте мена! Я богата и могла бы… да, я могу, хотя и не без труда, выплатить огромный выкуп. Чего вам еще ожидать от охоты за мной, от этого не совсем разумного предприятия, о котором вы наверняка уже сожалеете?
— Нет, — ответил Меццо-Морте, тихо покачивая головой, — нет, я не жалею. Напротив, счастлив.
— Я уже сказала, что не верю вам! — снова вскричала Анжелика вне себя от ярости. — Даже если вам удалось убрать двух мальтийских рыцарей, ваших злейших врагов, это не оправдывает всех усилий, потраченных ради меня. Вы даже не были уверены, что я сяду на корабль. И почему вы не связались с моим мужем, чтобы ловушка сработала вернее? Понадобилась моя глупость, чтобы трюк со шпионом удался. Я должна была что-то заподозрить, потребовать какого-нибудь свидетельства, документа, написанного рукой мужа.
— Я подумывал о чем-то подобном. Но это оказалось невозможным.
