Грустящей тихо у ручья лесного?.. Ты говоришь, любовь твоя — приманка? Злорадный смех врагов тебя тревожит? Но кто они для нас с тобой, Луанни? Так... стайка пауков из темной щели... Моя красавица, во всех балладах Звенят слова: «Любовь костром пылает». Избитая, затасканная фраза... А я сегодня понял: да, костром! Смотри, Луанни, как я в это пламя Бросаю без тоски, без сожаленья Мечты, что в черном холоде изгнанья Спасали от отчаянья и боли! Бросаю замыслы, что и меня Порой пугали царственным размахом, Бросаю память о печальном детстве, Об одинокой юности... В огонь!.. А это что?.. Жемчужина ценнее, Чем все, что я швырнул в костер любви: Месть за отца... Смотри, моя Луанни: Рука не дрогнет... На костер ее, Кровавую, жестокую химеру!.. Ну вот и все. Теперь я чист, Луанни. Я — это я. Без мишуры, без блеска. Я остаюсь у нашего ручья... Женщина, которую сейчас нельзя было назвать старухой, вгляделась в лицо мужчины так, словно ничего дороже ей в жизни видеть не приходилось и не придется, и ответила:
Нет, милый! Память, и мечты о славе, И жажда мести, что меня пугает, В огне любви великой не исчезнут... А знаешь, почему? Все это — ты! «Я — это я», — сказал ты... Нет, любимый! Не сможешь ты самим собой остаться,
