курили. Кузьма первым нарушил молчание.
– Как я уже говорил, нас в семье было двое сыновей. Еще есть сестра, она родилась между нами. Влад – старший. Прадед Кузьма был жив, когда Влад родился, поэтому имя его досталось мне. Влада он очень любил, да его все любили. Долгожданный сын, внук и правнук, симпатичная мордашка, кудрявые волосы… Словом, забаловали его. А потом он вырос… Сами видели: под два метра, в отца пошел. Девчонки на него прямо-таки вешались, да и он ими не пренебрегал. Как вы правильно написали, из института его выгнали за слабость к женщинам. В советское время с этим было строго. Другой бы на его месте подождал год-другой и восстановился, хотя бы на заочном, а он решил в моряки пойти. Плавал несколько лет, потом вернулся… С женой и дочкой. С женой вскоре развелся, снова женился, занимался бизнесом… Вам он сказал, что Первакова виновата в том, что у него бизнес развалился, но виноват во всем он сам. Хороший бизнес непросто создать, но удержать его еще труднее. Он почему-то считал, что ему стоит только поставить дело, а дальше все будет само крутиться, принося деньги, а ему останется только сигары курить, да бабами своими заниматься…
Кузьма положил трубку в пепельницу.
– Мы с ним никогда не были близки, в детстве даже дрались часто. И все почему-то считали, что зачинщик этих драк я… Когда он был при деньгах и женщинах, меня не знал, а когда рухнуло все, приполз… Помните это время, лет шесть назад? Любой материал о колдунах и экстрасенсах в газетах шел 'на ура'. Я и сотворил парочку – с вымышленными героями… Материал-то знал великолепно. И, не подумав, спустил лавину. В редакцию хлынул поток писем: люди просили, умоляли свести их с магом и целителем. Некоторые и в редакцию приезжали. Письма эти читать было невозможно…
– Почему вы сами не взялись? – удивилась Рита. – Ведь можете.
– Не могу. Психологически не чувствую себя готовым. Время мое не пришло. Это ведь не статьи сочинять… И тут Влад появляется. Вспомнил я, что он тоже потомок прадеда Кузьмы, проверил – способности есть. Что-то он сам мог, чему-то я научил, подсказал. У него знакомых среди начальства полно, дали ему комнату под офис в хорошем месте, мы там сами ремонт сделали. И пошло… Он людей принимает, мне подробности рассказывает, я статьи сочиняю, которые для газеты в период подписки – мед! Читателей, что звонят после публикаций, спускаю Владу. Перекрестное опыление…
– Денег много рубили? – сощурилась Рита.
– Первое время, когда я ним рядом сидел, помогал и контролировал, крохи были. А потом, когда я ушел, наверное, много. Он мне не признавался, но я чувствовал. Потом ко мне, как к автору статей, люди приходить стали, бумажки показывать. А там заговоры, черные – на болезнь и уничтожение, по почте присланные. За излечение ведь люди мало платят, да еще норовят как бы подешевле, а за гадость ближнему… Я к нему – отпирается! Заговоры черные на компьютере набраны и на принтере выведены – докажи! Но я-то стиль его знаю… Деньги! У него сейчас четвертая жена, на двадцать лет моложе, на такую жизнь денег много надо…
– А у вас жена?.. – неожиданно спросила Рита. – Насколько моложе?
– На три года. И одна-единственная…
– А лет вам сколько? Если не секрет.
– Тридцать семь. Владу на четыре года больше. Вот так, Маргарита. Словом, отказался я с Владом работать, да из газеты к тому времени ушел. А тут вы… Я специально вас к нему отвез, думал, что вы фальшь почувствуете, высмеете его. А вы…
– Каждый может ошибиться! – нервно заметила Рита и взяла еще одну сигарету из пачки. – Вы ведь мне тогда даже не намекнули! Кстати! – щелкнула она зажигалкой. – Ну ладно, чертовщина эта вся, порчи, сглазы, заговоры черные на бумажках… А предсказания? Политические события – Первакова… Это что, тоже нашептали?
– Это Влад, – опустил голову Кузьма. – Я же ему своими статьями такую репутацию создал, что и большие люди со своими проблемами пошли. А их в транс ввести, чтобы они сокровенное рассказали… Я не видел, но думаю, что Влад злоупотреблял. Он ведь просто купается во всем этом: такая величина, газеты пишут, сильные мира сего с нижайшей просьбой приходят… Создал я Франкенштейна… А что касается Перваковой, то про ее предстоящий арест он, конечно, от кого-нибудь из своих, больших, клиентов узнал. А вот то, что она в стране… Он ведь не шарлатан в полном смысле этого слова. Людей пропавших чувствует… Это было честное предсказание. Только вот я зря об этом написал. Газета попросила…
– Что-то вы не ко времени каяться стали! – хмыкнула Рита.
– Старею, наверное, – улыбнулся Кузьма. – Ладно, Маргарита, пора спать, завтра нам с рассветом… Постелите мне где-нибудь на диванчике. Можно и на полу.
– Такому верному мужу – лучшее место! – съязвила Рита, вставая…
7.
Она действительно выделила ему лучшее место: на диване в гостиной, через которую был проход в маленькую спальню за тонкой перегородкой без дверей – вход закрывала портьера. Было видно, что в этой большой (и единственной) комнате перегородку сделали кустарно и очень давно. Мебель в квартире была 'антикварная', времен юности Кузьмы, чему он очень удивился. На кухне столы и шкафчики были посовременнее.
Ему было неудобно расспрашивать о мебели напрямую, поэтому, пока Рита застилала простынею диван, начал о квартире.
– Вы давно здесь живете?
– Всю жизнь, – ответила Рита и притащила из спальни подушку и одеяло. – Сколько себя помню. Сначала с папой и мамой, потом только с папой, а теперь сама. Папа, хоть и пенсионер, нашел себе любовь, такую же бабушку, и живет у нее. Не мешает дочке устраивать личную жизнь.
Она засмеялась и ушла в ванную. Кузьма тем временем принес из прихожей свою 'тревожную' сумочку и, достав зубную щетку, стал ждать своей очереди. Ему было немного неловко: впервые со времени женитьбы он ночевал не у себя дома, да еще у женщины. К тому же такой, с которой не хотелось быть вместе. Утешало лишь, что это был деловой договор. Хотя (Кузьма это осознавал) нынешним вечером он несколько преступил рамки деловых отношений, правда, зашел не слишком далеко…
Рита появилась скоро. На ней была вызывающе короткая и прозрачная ночная сорочка. Кузьма сделал вид, что не заметил ее наряда, и поспешил в ванную. Вернувшись, он погасил свет, разделся и с удовольствием растянулся на прохладной чистой простыне. При этом пружины дивана жалобно скрипнули, а Кузьма с досадой подумал, что каждое его движение этой ночью будет замечено…
– Послушайте! – услышал он из-за портьеры. – Кузьма Иванович! Не спится. Расскажите еще что-нибудь. У вас хорошо получается.
– Может, лучше вы? – предложил Кузьма. – А то я тут откровенничаю один…
– А мне нечего рассказывать, – вздохнули за портьерой. – Я не маг и не экстрасенс, в транс вводить людей не умею. И биография обычная. Росла с папой, так как мама оставила нас. Школа, журфак университета, работа в 'Оппозиционной'. Три раза была за границей в рамках грантов в поддержку создания гражданского общества. Замужем не была. Личная жизнь, как заметил ваш Ангел, не складывается, потому что мужики от меня убегают…
Пружины под Кузьмой жалобно скрипнули.
– Что? – послышалось из-за портьеры. – Соврал ваш братец? Ага! Все-таки шарлатан…
– Не соврал, – вступился за брата Кузьма. – Просто Влад привык работать быстро, поэтому, не вдаваясь в причины, сразу переходит к следствию. Мужики действительно сбегают, но не потому, что с вами что-то не так, или кто-то сглазил.
– Тогда почему?
– Вы их пугаете.
– Что?
– Нормальный мужчина привык завоевывать женщину. А тут все ему сразу… Вот они и пугаются.
– Что-то я не заметила, – Рита была уязвлена и поэтому ответила резко. – Не отказываются. И просят еще.
– А потом сбегают… Вам это может показаться странным, но одного секса им мало. Они хотят любви. А вы… Видели тюльпаны, которые продают перед восьмым марта? У них бутон схвачен еле заметной резинкой – чтобы не раскрывались раньше времени и не теряли товарный вид. Так и вы – снаружи доступны, изнутри – закрыты. Я думаю, все дело в том, что у вас было не слишком радостное детство. Недолюбили вас.
За портьерой хихикнули:
– Вы, я вижу, большой специалист в области любви.
– Нет. Просто изучал психологию.
– В институте?
– В университете. Правда, нам, на филологическом, ее преподавали мало, поэтому я занимался сам.
– А чем это вас занесло на женский факультет?
– Генами прадеда Кузьмы. Филологический факультет в советское время был единственным местом, где серьезно изучали заговоры. Правда, как направление устного народного творчества в старорежимные времена, но все же… Можно было легально поехать в экспедицию по селам и весям с целью записи и систематизации заговоров, что я и делал. Мне бабушка мало чего передала, только то, что запомнила. А сам я многое откопал…
– Вы и жену на своем факультете нашли?
– Нет. На заводе.
– Да ну? – за портьерой зашевелились: было видно, что заинтересовались всерьез. – Расскажите, а? Так интересно…
– Что тут интересного? Учился я на дневном, стипендии не хватало, поэтому вечерами подрабатывал на заводе, в железнодорожном цехе. Трактора грузили на платформы и в полувагоны. Работа еще та: кран трактор поставит, а мы его толстой железной проволокой к платформе прицепим, а после проволоку ломами закручиваем посередине, чтобы в натяжку машину держалась. Работа тяжелая, платили не слишком много, отсюда и контингент был специфический: каждый второй – бывший зэк. Меня они не трогали, даже уважали по-своему. Студент, молодой, жалобы и заявления им помогал писать. Маша там диспетчером работала. Она тоже студенткой была, училась заочно на экономиста. Маленькая, беленькая, носик в веснушках – поначалу не очень показалась. Потом вижу: симпатизирует мне, отчего ж не воспользоваться…
Кузьма помолчал.
– Я хоть и не такой, как Влад, был, но все же… У нас на филологическом один парень на десять девчонок приходился, избаловали они нас… Может, и с Машей все быстро бы кончилось, но тут история одна… Я тогда в газету начал пописывать, ребята с которыми вместе работал, подбили: напиши, как наше
