взираю на свой пустой стакан, заказал мне еще оранжада.
— Надо пройтись, — сказал он, — хотя бы для того, чтоб выпустить газы.
Я начал потихоньку приходить в себя от благоговейного трепета, который он мне поначалу внушал, и решил задать ему вопрос:
— А вы морской капитан?
Нет, сказал он, он не любит море, он человек армейский. Вспомнив, как он одолжил у меня деньги возле «Швейцарского коттеджа», я не без тревоги ждал того момента, когда надо будет расплачиваться, но Капитан лишь взял счет и написал на нем свое имя и номер — это, как он мне объяснил, номер снятой им комнаты. Я заметил, что он написал: «Дж.Виктор (Кпт.)». Меня поразило странное совпадение: оказывается, у него такая же фамилия, как у меня имя, но в то же время это было мне приятно — приятно, что у меня наконец появился родственник, к которому я мог бы привязаться, причем не ангел, и не сатана, и не тетка.
После нашего отличного обеда Капитан заговорил с хозяином по поводу ужина.
— Нам нужно поесть пораньше, — сказал он. — Мальчику таких лет надо к восьми уже быть в постели.
— Я вижу, вы разбираетесь в воспитании ребенка.
— Пока научился, немало шишек себе набил. Понимаете, мать у него умерла.
— А-а! Выпейте коньячку, сэр, за счет заведения. Нелегко это для мужчины — заменить ребенку мать.
— Никогда не отказываюсь от хорошего предложения, — сказал Капитан и минуту спустя уже чокался с хозяином поверх стойки. А я подумал, что никогда еще не видел никого, менее похожего на чью- либо мать, чем Капитан.
— Закрываемся, джентльмены, закрываемся, — объявил хозяин и, обращаясь к Капитану, конфиденциальным тоном добавил: — Это, конечно, не относится к вам, сэр: вы ведь наш постоялец. Могу я предложить вашему малышу еще оранжаду?
— Лучше не надо, — сказал Капитан. — А то, знаете ли, слишком много газов образуется.
Со временем я обнаружу у Капитана весьма нетерпимое отношение к газам — чувство, которое я разделял, ибо по ночам в спальне слишком многие из моих соучеников любили посостязаться в умении испортить воздух.
— Так как насчет того, чтоб нам поужинать пораньше? — сказал Капитан.
— Мы обычно не подаем ничего горячего до восьми. Но если вы не возражаете против чего-нибудь вкусненького из холодных закусок…
— Я это даже предпочту.
— Скажем, кусочек холодного цыпленка и ломтик ветчины?..
— Ну и еще, пожалуй, немного зеленого салата? — подсказал Капитан. — Мальчику для роста нужна зелень — во всяком случае, так говорила его мать. Что же до меня… я слишком долго жил в тропиках, где салат — это дизентерия и смерть… Но вот если у вас осталось немного того яблочного пирога…
— И кусочек сыра к нему? — предложил хозяин с явным желанием угодить.
— Нет, вечером для меня это не пойдет, — сказал Капитан, — опять-таки газы. Ну а теперь мы двинулись. Посмотрю на рекламные кадры у кинотеатра. Вы сказали «Дочь Тарзана», не так ли? Обычно по рекламным кадрам можно понять, подходящий это фильм для ребенка или нет. Если неподходящий, мы просто погуляем, а я потом сбегаю на вечерний сеанс, когда уложу мальчика в постель.
— Как выйдете, сверните налево, и там через дорогу, ярдах в ста отсюда, будет кино.
— До скорой встречи, — сказал Капитан, и мы вышли на улицу, но, к моему изумлению, сразу повернули направо.
— Кино ведь в другой стороне, — сказал я.
— А мы не идем в кино.
Я расстроился и попытался переубедить его:
— У нас многие мальчики, которые живут не в интернате, видели «Дочь Тарзана».
Капитан остановился. Он сказал:
— Даю тебе право выбора. Мы пойдем смотреть «Дочь Тарзана», если ты так настаиваешь, и потом ты вернешься — как же этот чванливый осел сказал? — в свое «жилище», или же мы не идем смотреть фильм — и ты не возвращаешься в свое «жилище».
— А куда же я денусь?
— В три часа есть хороший поезд на Лондон.
— То есть мы, значит, поедем до самого Лондона! А когда вернемся?
— Мы не вернемся — разве что тебе так уж захочется посмотреть «Дочь Тарзана».
— Да не так уж мне и хочется смотреть «Дочь Тарзана».
— Ну в таком случае… Это у нас дорога на станцию, малыш?
— Да, но вы это и сами знаете.
— Откуда, черт подери, мне это знать? Я сегодня утром шел другой дорогой.
— Но вы же учились в этой школе, директор сам сказал.
— Да я в первый раз вижу этот чертов город. — Он положил руку мне на плечо, и по этому жесту я почувствовал, что он человек добрый. Он сказал: — Когда ты лучше узнаешь меня, малыш, ты поймешь, что я не всегда говорю правду. Как, наверное, и ты.
— Но я всегда на этом попадаюсь.
— Ха, придется тебе поучиться, как надо врать. Что толку во лжи, если она сразу заметна? Вот когда я вру, ни один человек не отличит это от чистейшей правды. Иной раз я и сам не могу отличить.
Мы пошли по так называемой Замковой улице, которая пролегала мимо школы, и я со страхом подумал: а что если Капитан выбрал не ту улицу и вдруг директор школы выбежит со двора в своей мантии, надутой, точно мачта баркаса, и схватит нас с Капитаном? Но вокруг стояла полнейшая тишина.
У «Швейцарского коттеджа» Капитан на секунду приостановился, но дверь была заперта — бар был закрыт. Какой-то мальчишка что-то нам крикнул с пестрой баржи, плывшей по каналу: ребята с барж вечно что-то кричат школьникам. Враждуют как кошка с собакой — шуму много, но до укусов дело не доходит. Я сказал:
— А как же ваш чемодан — ведь он остался в гостинице?
— А в нем нет ничего, кроме двух кирпичей.
— Кирпичей?
— Ну да, кирпичей.
— И вы их что же, оставите?
— А почему бы и нет? Кирпичи, если понадобятся, всегда можно найти, а чемодан — он старый. Старые чемоданы, да еще с наклейками, всегда внушают доверие. Особенно если наклейки заграничные. А новый чемодан кажется ворованным.
Но сомнения мои не рассеялись. В конце концов, я уже достаточно знал жизнь и понимал, что, даже если у него самого есть обратный билет, ему же надо платить за меня. А мои денежки ушли на оплату его джина с тоником в «Швейцарском коттедже». И потом, мы ведь обедали — это было настоящее пиршество, на моей памяти ни разу еще такого не было. Мы уже почти дошли до вокзала, когда я спросил:
— Но вы ведь не заплатили за наш обед, правда?
— Побойся бога, малыш. Я же расписался на счете. Чего ты еще от меня хочешь?
— И ваша фамилия действительно Виктор?
— Ну, иногда такая, иногда другая. Не очень-то это весело, верно, от рождения и до смерти ходить под одной фамилией. Взять хотя бы Бэкстер. Не скажу, чтоб это была красивая фамилия. А ты ведь носишь ее уже немало лет, верно?
— Двенадцать.
— Слишком долго. Мы придумаем тебе в поезде что-нибудь получше. Да и Виктор мне тоже не нравится, если уж на то пошло.
— Но вас-то как мне звать?
— Зови меня просто Капитан — впредь до дальнейших указаний. Возможно, со временем мне
