Стены выглядели надежными, пол и потолок тоже, но это ничего не значило. Маленьким сюрпризам Лайонстон надлежало быть столь же изощренными и коварными, как и она сама. В ту пору, когда еще была человеком.
Неожиданно пол под его ногой слегка качнулся. Джек мгновенно нырнул вперед, упал, перекатился и снова вскочил на ноги. Позади него, там, где он только что стоял, из стен выскочили длинные металлические штыри, пронзившие бы его насквозь, чуть он помедли. Рэндом улыбнулся, покачал головой и двинулся дальше. Для него это было не более чем детскими шалостями.
За короткий промежуток времени ему встретилось еще несколько подобных сюрпризов. Подвижные панели пола при надавливании переворачивались, чтобы сбросить жертву в колодец с утыканным шипами дном. Скрытые дезинтеграторы и распылители ядовитых газов выходили прямо из стен. Он обнаружил даже несколько старинных медвежьих капканов со злобными стальными челюстями. О некоторых ловушках Лайонстон его предупреждала, но, видимо, чтобы он не расслаблялся, не обо всех. Его это позабавило и слегка разогрело. Разумеется, использовались и более изощренные технические средства: ультразвук, инфразвук и разнообразные тошнотворные световые эффекты, способные не просто дезориентировать или ослепить обычного грабителя, но и превратить его в пускающего слюни идиота. Рэндом играючи прошел через них. К тому времени, когда он добрался до стасис-поля, все это успело ему порядком надоесть. Вид сероватой светонепроницаемой энергетической стены заставил его встрепенуться и сосредоточиться. Со стасис-полями шутить не стоило.
Внутри стасис-поля останавливается ход времени. Все находящееся в нем сохраняется надежнее, чем муха в янтаре, в совершенно неизменном виде. До тех пор, пока существует поле. Никакое воздействие на такое поле извне какими-либо физическими средствами невозможно. Строго говоря, никакого «поля» как такового в данный момент в данной лакуне пространства не существует. Оно лишь указывает на интерфейс реального мира между двумя временными данностями, внутренней и внешней. Во всяком случае, к чему-то подобному свелись объяснения одного маститого ученого, которого Рэндом как-то просил просветить его на сей счет. Лекция длилась битый час, и вся эта заумь не оставила в памяти Джека ничего, кроме головной боли. По существу, он так ничего и не понял. О чем в настоящий момент искренне пожалел. Не так-то просто преодолеть преграду, о природе которой у тебя нет ни малейшего представления. Кроме подозрений, что тут замешана забытая технология старой Империи.
Некоторое время Рэндом задумчиво таращился на серое поле.
—
— Вроде того, — согласился Рэндом. — А сама-то ты как туда попадала?
—
Рэндом хмуро уставился на контрольную панель. Отпечаток ладони. Анализ голоса. Сканирование сетчатки. Он умел многое, но только не изменять облик. А тело Лайонстон, покинутое сознанием, было давным-давно уничтожено. Публично кремировано под одобрительный рев толпы, с тем чтобы исключить любую попытку воссоздать императрицу путем клонирования. Сама панель безопасности выглядела образцом новейшей техники, и Джеку подумалось, что подобное сочетание современного и древнего знания, пожалуй, могло бы поставить в тупик даже Хэйзел. Он упорно искал решение, морщась с такой яростью, что у него болел лоб. Выход не находился, но ему казалось, будто на задворках сознания шевелится смутное, неясное, словно сон, воспоминание… сон… море снов.
Хэйзел сказала, что в коллективном бессознательном есть только одно время, а прошлое, настоящее и будущее представляют собой лишь направления. В таком случае, если он вернет свой разум в море снов и наметит время выхода… Рэндом поежился, и вовсе не от холода. Малейшая оплошность, и он, потеряв связь с конкретным временем, будет обречен дрейфовать в Вечности. Рэндом привык рисковать, но иметь дело с такой опасностью ему еще не приходилось. Впрочем, похоже, другого выхода у него не было.
Вздохнув поглубже, Джек Рэндом расправил плечи, нырнул в собственное сознание и через врата подсознания вышел в коллективное бессознательное.
Пробыв там достаточно долго, чтобы зафиксировать ориентиры (бесконечное море, тягостное присутствие Шаба, огромное черное солнце «возрожденных»), он сосредоточился на определении своей позиции во времени. Раньше, при обращении к силам Лабиринта, ему много раз доводилось ощущать, как его мысли движутся в необычных направлениях. Но то, что он чувствовал сейчас, было еще более странным и пугающим. Прошлое, настоящее и будущее слились в сплошную рябь из звуков и образов, разветвляясь и смешиваясь в бесконечном множестве вероятностей. Он видел давно умерших друзей и старых врагов, видел войны на Туманном Мире и Голгофе, видел себя сражавшимся на забитых народом улицах — окровавленным, побеждавшим и умиравшим. Снова, снова и снова. Оуэн Охотник за Смертью приблизился к нему, пытаясь сказать что-то важное, но был подхвачен безжалостным вихрем Времени и унесен прочь.
Рэндом пронзительно закричал. Он почувствовал себя узнанным и разоблаченным, разрываемым на бесконечное число сфер, несущихся в разных направлениях. Колоссальным усилием воли он заставил себя полностью сконцентрироваться на тайнике, пузырьке, удерживаемом во Времени древними энергиями. А сконцентрировавшись, совершил мощный рывок.
Ревущее Время в это равное вечности мгновение его стремительного, затяжного падения выдавливало и отшвыривало его наружу. Но он удержался в завывающем смерче и попал наконец в тот самый момент, который существовал и сохранялся внутри стасис-поля.
Упав на толстый ворсистый ковер, он не сразу пришел в себя. И лишь после того, как полностью восстановил способность мыслить, сел и огляделся по сторонам. Помещение, куда его занесло, размерами соответствовало стандартному фамильному склепу, с той единственной разницей, что на том месте, где должен был находиться гроб, стояла кровать. Остальную часть помещения занимали разнообразные приспособления, приборы и механизмы, разбираться в устройстве и назначении которых у него не было ни малейшего желания. Рэндом испытывал непривычное чувство: ведь человек по имени Драм, движимый исключительно ненавистью к собственному отцу, погрузил себя в сон, снаружи длящийся столетиями.
Джек, как и все, знал эту историю в общих чертах. Первый Охотник за Смертью, основатель рода по имени Жиль, имел сына, подлинное имя которого история не сохранила. Этот сын то ли предал своего отца, то ли был предан им (существовало несколько версий, трактовавших этот момент по-разному), и между ними началась страшная вражда. Когда стало известно, что отец поместил себя в стасис, сын обрек себя на ту же участь, дабы по пробуждении отца восстать ото сна самому и получить возможность убить его. Только вот вышло так, что императрица Лайонстон нашла его раньше, разбудила (скорее всего, не поцелуем) и сделала своим подручным. Приняв имя Драм, он начал служить императрице в качестве официального Душегуба — исключительно ради того, чтобы не сидеть без дела в ожидании отцовского пробуждения. И когда Жиль вернулся, сын последовал за отцом в Черную Тьму. Когда Драм погиб, там, в Мире вольфлингов, все решили, что вместе с ним умерли и его намерения отомстить ненавистной семье и Империи. Однако Рэндом при желании мог воплотить мрачные мечты Драма в жизнь. Кто знает, какое ужасное знание, какое страшное оружие, столь нужное Шабу для борьбы против человечества, таилось под сводами древнего склепа?
— Лайонстон? — позвал Рэндом. — Ты слышишь меня? Лайонстон!
Ответа не последовало, Рэндом улыбнулся и немного расслабился. По отношению к Шабу тайник пребывал в ином времени, и чтобы проверить, как исполняет Джек договор, бывшая императрица должна была дождаться его возвращения. Его это устраивало, потому что давало возможность пораскинуть мозгами. У него с самого начала не было намерения вооружать Шаб знаниями, опасными для человечества. Пусть он и изгой, но вовсе не сумасшедший. Утраченные технические секреты древней Империи действительно интересовали его, ведь здесь вполне могло найтись лекарство против наночумы или сверхмощное оружие, способное остановить Шаб или «возрожденных». А заодно и помочь ему в борьбе против продажных властей.
Он принялся методично обшаривать помещение, дотошно рассматривая разбросанные здесь и там образцы древней техники. Некоторые устройства явно предназначались для поддержания стасис-поля, другие представляли собой несколько усовершенствованные или, наоборот, чуть более примитивные
