– Пусть извинится! – хмуро сказал Иоаким, опуская клинок. – Иначе уедет без нас!
Козма вопросительно посмотрел на рыцаря. Тот мгновение колебался, затем одним движением бросил меч в ножны. Нехотя склонил голову:
– Прости, рыцарь!
– Извинения приняты, – спокойно сказал Козма. – Барон погорячился, – пояснил он Иоакиму. – Он знал, что мы были в плену, но забыл, что это обычное дело в Леванте. Здешним рыцарям случалось бывать в плену не по разу, даже сам король сейчас томится у сарацин. Ведь так?
Роджер шумно засопел.
– Садись, рыцарь! – сказал Козма, указывая на скамью рядом с собой. – Разговор есть.
Роджер поколебался мгновение, но затем все же присел, пристроив меч между колен. Иоаким поднял с пола перевернутую скамью и примостился напротив.
– Давайте установим статус-кво, – предложил Козма. – Чтобы впредь без поножовщины. Ты нанял нас, – повернулся он к Роджеру, – но мы согласились не из-за денег. Нам нужно выбраться из Палестины. В компании с опытным рыцарем, казалось, будет легче. Мы не ожидали, что идти придется по трупам, буквально прогрызая себе дорогу.
– Я тоже этого не ждал, – хмуро ответил Роджер. – Если б ты не выстрелил тогда на дороге…
– Признаю свою вину и приношу извинения, – приложил руку к груди Козма. – Но теперь уж не поправить. К тому же есть большие сомнения, что без того выстрела нас оставили б в покое… Лучше о другом. Раз приходится сражаться плечом к плечу, мы, считаю, должны быть товарищами, а не слугами. Так легче сражаться и больше шансов выжить.
Роджер подумал и согласно кивнул.
– Так зачем ты нанял нас, рыцарь? Ведь неподалеку от Иерусалима тебя ждал Сеиф?
– К месту встречи надо было доехать. Двое всадников – легкая добыча для разбойников, четверо рыцарей – серьезная сила.
– Только из-за этого?
Роджер опустил глаза.
– Я говорил тебе о преданности туркополов, – нехотя сказал он. – Это правда. Но времена изменились. Королевства франков не стало, исчезли и его законы, а также кутюмы – древние обычаи. Сеиф не станет нарушать клятвы, данной на Коране, но у него мог возникнуть соблазн освободиться от нее. На скользкой горной дороге конь сеньора может поскользнуться и упасть в пропасть вместе с всадником. Или на спящих под скалой христиан скатится камень… Мысль такая могла придти в голову туркополу, когда с ним и его всадниками будет лишь сеньор с оруженосцем. Четверо вооруженных христиан отбивают охоту так думать. После битвы с отрядом Селима я убедился в своей правоте: Сеиф не слишком спешил нам на помощь. Прежде так не было.
– Почему ты сразу не привел христиан с собой?
– Некого было…
Роджер поднял взор, и Козма невольно поежился, увидев глубокую тоску в повлажневших глазах рыцаря.
– Все мои люди погибли под Тивериадой, – медленно сказал Роджер. – Понимаешь, чужеземец, все! Ги и туркополы уцелели, потому что остались охранять замок. Сейчас там всего три воина. Чтобы взять замок приступом, сегодня не нужно его осаждать. Достаточно приставить лестницы к стенам… Полгода назад я повел в бой пятьдесят конных рыцарей и две сотни пеших воинов, а сейчас считаю своих людей по одному. Я не мог взять Сеифа в Иерусалим, потому что его хорошо знают сарацины. Кроме того… Мне нужен был там христианин…
– Мы назвали тебе свои имена, – сказал Козма. – Они настоящие. Но ты ведь не д'Оберон?
– Как ты догадался?
– Ты не похож на человека, который сдает сарацинам замок без боя.
– Это так, – согласился рыцарь. – Но меня и в самом деле зовут Роджер. Это настоящее имя, данное мне при крещении.
– А где настоящий д'Оберон?
– Его нет.
– Уехал? И отдал тебе фирман добровольно?
– В замке д'Оберона, когда к нему приступили сарацины, было двое моих братьев, – ответил Роджер после раздумья. – Они были против сдачи и горячо уговаривали воинов стоять на стенах до последнего. Тогда д`Оберон велел связать их, а после передал сарацинам. И те отрезали рыцарям головы. Медленно, ножом, чтобы все видели и ужаснулись…
– Дальше! – сдавленно попросил Козма.
– Я перехватил д`Оберона на пути в Акру. Его люди не стали сражаться – они поняли, что доблесть в Леванте больше не в чести. Барон требовал суда ассизы, но я говорил тебе, чужеземец, что если нет королевства, то нет и законов. Тогда он стал настаивать на божьем суде, предлагал мне сразиться, рассчитывая на свою молодость и силу. Я ответил, что нельзя давать меч в руки Иуде, против этого вопиет все Святое Писание. Туркополы связали его и повесили на придорожном дереве. А я забрал фирман… Что еще ты хочешь знать, чужеземец?
– Мы возьмем воинов?
– Почему ты так настойчив?
– Мне будет спокойнее, когда за спиной будет не семь, а сорок всадников.
– Кони, оружие и одежда принадлежат Сеифу и его людям. Я не могу отобрать то, что сам отдал – это против чести. Снаряжение можно выкупить у туркополов, но этих денег, – Роджер коснулся кучки монет, – слишком мало. У меня же осталось пять безантов.
Козма молча достал из-за пояса кожаный кошель и высыпал на стол горсть серебра и золота. Роджер изумленно посмотрел на него.
– Были у Селима, с которым ты так вежливо говорил на дороге, – пояснил Козма. – Мой друг посчитал, что добыча принадлежит тому, кто убил врага.
– Вот еще! – Иоаким достал свой кошель и выложил на стол золотой и серебряный браслеты и несколько золотых монет. – Это было у сотника, которого уложили под башней. Я посчитал, что ты был слишком щедр по отношению к туркополам… Прости, если ошибся.
– Сеиф может посчитать, что и этого мало, – хрипло сказал Роджер.
– Думаю, он согласится, – сказал Козма, вставая. – Трудно отказаться от денег, когда они лежат на столе. Я поговорю с ним сам…
Стрела свистнула и вонзилась в склон в шаге от пшеничного снопа, привязанного к вбитому в землю колу. Лучник, молодой франк в драной одежде, смущенно потупился.
– Проклятый сарацинский лук!
– Это хороший турецкий лук! – возразил Роджер, забирая у него оружие. – Снаружи он проклеен сухожилиями, изнутри – рогом. Поэтому стрела из него летит дальше, чем из тисового и бьет сильней. Нужно только приловчиться. Смотри!
Он наложил пятку стрелы на тетиву, быстро натянул ее. Отпустил. Тяжелый трехгранный наконечник попал в центр мишени, расщепив кол так, что оперение стрелы скрылось в соломе.
– Срацины для меткости привязывают на руку сипер, – Роджер показал на роговую пластинку на своем запястье. – Стрелу кладешь в желобок на сипере, остальное – просто!
– Можно мне?
Роджер удивленно посмотрел на Козму, но отдал ему лук. Затем снял сипер и помог привязать его к левому запястью лекаря. Кузьма натянул лук, приложился… Стрела медленно понеслась к мишени и задела край снопа.
– Прицел верный, но тетиву натянул слабо, – пояснил Роджер. – Так даже кольчугу не пробьешь, не говоря о панцире.
– Тетива тугая, – пожаловался Козма. – Из пальцев выскальзывает.
– Неправильно берешь. Надо большим пальцем и прижимать его этими двумя, – Роджер поднял средний и указательный. – Сарацины, чтобы тетива не выскальзывала, даже надевают на палец кольцо из рога. Покажи! – сказал Роджер Сеифу.
Туркопол подошел и продемонстрировал большой палец с широким роговым кольцом. Внутренняя сторона кольца была сделана в виде выступающего широкого шипа.
– Разве можно с шипом стрелять быстро? – усомнился франк в драной одежде.
Роджер хмыкнул и что-то быстро сказал Сеифу по-тюркски. Тот улыбнулся и вытащил из-за пояса пучок стрел. Взмахом руки воткнул их в землю перед собой, снял с плеча лук… Стрелы одна за другой мелькали в воздухе; одна не успевала вонзиться в центр снопа, как следующая уже летела следом. Расщепленный во многих местах, кол не выдержал и покосился; последние стрелы пронзали солому, уже лежащую на земле.
– Адово семя! – восхищенно воскликнул франк.
– Под Тивериадой так перестреляли половину нашего войска. Вы сами были там и видели. Слушать меня! – крикнул Роджер толпе оборванцев толпившихся возле него. – Всем взять луки и по очереди стрелять в снопы! – он указал на ряд мишеней на склоне холма. – Пока из пальцев кровь не пойдет! Тот, кто попадет в сноп десять раз подряд, получает коня, одежду и оружие. Кто не научится попадать в сноп за пятьдесят шагов, останется здесь. Все поняли?
– Я бы лучше копьем! – робко попросил высокий франк в драной одежде. – Я у рыцаря копейщиком был.
Роджер покосился на него.
– Как зовут?
– Гуго
– Откуда ты?
– Из Аквитании.
– Давно в Палестине?
– Весной пришел. А через три месяца – битва…
– Понятно. Запомни, Гуго: воин, который не умеет стрелять из лука или арбалета, в Палестине не нужен. Рыцарь может позволить себе сражаться копьем или мечом, но за его плечом должен стоять лучник. Мы забыли об этом под Тивериадой. А сарацины готовились. На каждого лучника у них было по четыре сотни стрел, их подвозили к ним на верблюдах. От их стрел солнца не было видно.
