сказать, но он продолжал со все возрастающим жаром:
— Нет, выслушайте меня до конца. Вы знаете, что в то время мне пришлось уехать из этих мест. Уезжая, я сделал подлое дело: я приказал одному негодяю помешать браку Отторино с вашей дочерью. За мое золото он купил предателя даже в вашем доме, среди ваших слуг. Повторяю, Эрмелинда, я не приказывал ему похитить Биче и даже вовсе не помышлял об этом, но подлец, которому я дал столь бесчестное поручение, мог набраться наглости и совершить это чудовищное деяние. Однако в любом случае я — мерзкое чудовище…
— Нет, Марко, нет, пожалейте меня, не будьте столь жестоки к самому себе. Эти обидные слова не могут относиться к вам, — разве мерзок тот, кто так казнит себя за совершенную ошибку? Буря страсти могла сбить вас с правильного пути, но сердце Марко — я в этом уверена, я никогда в этом не сомневалась, — сердце Марко всегда оставалось прежним.
— О, мой ангел-утешитель! — проговорил растроганно Марко. — Ваши слова проливают бальзам на мое сердце!.. Эрмелинда, Эрмелинда!.. Если бы вы всегда были моей светлой и нежной подругой, если бы вы не оставили меня на моем темном и тяжком пути, мои дни прошли бы тогда в тишине и невинности, озаренные священным счастьем супружеской и отцовской любви, и на склоне лет прошлое не представлялось бы мне мрачным и скорбным из-за всех моих былых заблуждений… Скажите, вы не считаете меня дурным человеком? О, благодарю вас! Раз вы говорите мне это, значит, я никогда не был плохим до конца. Да разве могло измениться сердце, так долго горевшее небесным огнем, который зажгла ваша ангельская доброта, ваша святая добродетель! Да, Эрмелинда, благодаря вам я чувствую себя не столько преступным, сколько несчастным.
Графиня закрыла лицо руками и заплакала.
— Я теперь в вашем распоряжении, — продолжал все так же взволнованно Марко, — пусть моя кровь послужит искуплением моей вины: я готов пролить за вас ее всю до последней капли. Я отыщу Биче, чтобы вернуть ее вам, чтобы она была счастлива в своем столь желанном браке. Я найду и Отторино, чтобы своей рукой привести к нему супругу, которую я у него оспаривал. Я должен это сделать, ибо хочу доставить вам радость, загладить причиненное ему зло и вознаградить его за любовь и преданность, за которые я отплатил ему черной неблагодарностью. Я не успокоюсь до тех пор, пока не увижу вас всех счастливыми, пока не станет явной вся эта позорная тайна.
Тут он на мгновение остановился, устремил взор в лицо Эрмелинды, которая все это время не переставала плакать, а затем, сжав кулаки, яростно воскликнул:
— И пусть трепещут мерзавцы, которым придется платить за эти слезы! Горе, горе им всем! Послушайте, Эрмелинда, даже если я буду вынужден отрывать их от алтаря, то клянусь вам, клянусь адом…
— Нет, Марко, — решительно прервала его благочестивая графиня, глядя на него со смущением и робким достоинством, — нет, не оскверняйте уста богохульством. Как можете вы надеяться, что господь благословит столь милосердное дело, о котором вы мне говорили, если вы начинаете его со злобой в сердце? И как могу я верить в успех человека, с которым не будет благословения господнего?
— Вы ангел, — воскликнул Висконти, — а я… я ничтожество. Довольно! Еще до зари я буду в своем замке в Розате. И солнце завтрашнего дня увидит вас радостной. Прощайте!
— Прощайте, — отвечала Эрмелинда. — Да будет с вами господь и ныне, и во веки веков, да ниспошлет он вам всем свою милость. Прощайте.
И теперь, когда она увидела, что он уходит, все те силы, которые она напрягала, чтобы перенести это страшное потрясение, оставили ее. Упав в кресло, она прислушивалась к его шагам, громко отдававшимся под сводами бесконечных залов. Когда звук их затих, она встала и, пошатываясь, пошла в свои покои. Она была сломлена и оглушена всеми пережитыми волнениями, и ей казалось, что все это было во сне.
Выйдя из дворца, Висконти увидел у дверей Лупо, который ждал его возвращения.
— Ты поедешь со мной в Розате, — сказал Марко.
Лимонтец почтительно склонил голову, показывая, как он благодарен, и последовал за ним, не говоря ни слова. Выйдя из ворот, они поспешно пошли — Марко впереди, а Лупо за ним — по темным улицам города. Оба молчали, пока не дошли до дома Марко, а там взяли лошадей и галопом помчались в Розате.
Но по той же дороге, намного их опережая, давно уже скакал другой человек, о котором они ничего не знали. Это был гонец, которого Лодризио, сразу же извещенный о прибытии Марко в Милан, поспешно направил к Пелагруа.
Когда наши путники подъехали к стенам замка в Розате, уже начинала заниматься заря. Марко подал условный сигнал, тут же был опущен подъемный мост, распахнулись ворота, и он вместе с Лупо въехал в передний двор, не встретив по пути ни одной живой души.
Узнав владельца замка, привратник хотел было позвонить в колокол, чтобы известить всех о его приезде, но тот жестом приказал ему не делать этого и сразу спросил, где Пелагруа.
— Он уехал ночью, — отвечал привратник, — и еще не вернулся. А тут как раз, — добавил он, — час назад прибыл гонец из Милана и привез ему письмо. По всему видно, очень срочное.
— Где этот гонец?
— Здесь, у меня в комнате, и ругается, как последний еретик, что его заставляют ждать.
— Пошли его немедленно в красный зал. Если тем временем вернется Пелагруа, впусти его, но никого не выпускай из замка без моего приказа. Ты понял?
— Даже управляющего, когда он вернется?
— Никого.
— Все будет исполнено.
Марко пересек обширный двор и поднялся в красный зал, чтобы принять посланца Лодризио. Спустя немного времени появился гонец. Подойдя к нему, Марко взял его за руку и приказал:
— Давай сюда письмо!
В слабом свете зари, проникавшем в зал, гонец в первое мгновение не узнал человека, который заговорил с ним и так грубо его схватил. Он попытался высвободить руку, рвался, извивался и наконец проговорил:
— Мне не велено отдавать письма никому, кроме управителя.
Но Висконти еще сильнее сжал его руку, подтащил его к окну и повторил угрожающим тоном:
— Давай сюда письмо!
При свете, падавшем из окна, бедняга узнал знаменитого воина. Он побледнел и ответил дрожащим голосом:
— Простите, я вас не узнал… Правда, хозяин сказал мне… но вы… вы здесь хозяин. Вот письмо. — И, вынув пакет из-за пазухи, он протянул его Марко.
Вскрыв письмо, Марко быстро прочел его. Под ним не стояло никакой подписи Вот что было в нем написано:
'Подлый висельник,
я думаю, что ты уже приступил к делу, о котором мы договорились в прошлый раз. Черт бы тебя побрал с твоей медлительностью! Что с тобой станет теперь, когда Марко уже в Милане? Да, он вернулся сегодня ночью и завтра может нагрянуть к тебе. Пошевеливайся, проклятый! Не мешкай! Пусть это письмо подхлестнет тебя: спрячь все концы в воду, скрой все улики, позаботься обо всем. Не забывай, несчастный, что речь идет о твоей шкуре'.
Охваченный ужасом, Висконти, чувствуя, что у него холодеют руки и волосы встают дыбом, поднес кулак к лицу посланного и закричал:
— Кто тебе дал это письмо?
Вопрос был задан тоном, который не допускал никаких уверток и колебаний. Гонец не запирался, а сразу же ответил:
— Лодризио.
— Если ты хочешь выйти отсюда живым, — продолжал Марко, — то скажи мне, что за дела у твоего господина с моим управляющим.
Но тот, ошалев от страха, только смотрел на него выпученными глазами и ничего не отвечал.
