семьдесят сенаторов. Солдаты решили, что им представился счастливый случай – помочь императору и перерезать всех императорских врагов разом. Чтобы лишний раз за ними не бегать. Почему солдатам пришла в голову такая блестящая мысль – урок истории. Военные люди рассуждали прагматично – сегодня сенатор друг императору, завтра сенатор враг императору, а подвиг требуется сейчас! Не будем ждать до завтра – «защитим» своего императора немедленно! При приближении семнадцатой когорты во дворце Отона начался переполох. Все были уверены, что сейчас начнется массовый грабеж. Взоры сенаторов обратились на Отона, который оказался в затруднительном положении. Действительно, не такая уж редкость в римской истории, когда сенаторов вместе с детьми и женами резали на императорских ассам блеях. Но в данный момент Отон был к этому не причастен ни сном ни духом и сам задумчиво чесал затылок, соображая, с чего солдаты вдруг «сбрендили». Император потихоньку выпустил своих гостей через тайные двери, и тут же ворвались обезумевшие солдаты и потребовали у императора ответ: куда подевались его враги?!! Как пишет Плутарх, император Отон встал во весь рост на своем ложе и долго упрашивал солдат успокоиться. Говорят, даже разрыдался, бедняга. Далее, Отон похвалил солдат за преданность и назначил каждому награду – по тысяче двести пятьдесят аттических драхм. Что и требовалось! Солдаты разошлись с чувством выполненного долга в глазах истории.
Дурной пример вдвойне заразителен для людей, предрасположенных к идиотизму. Славная семнадцатая когорта открыто похвалялась своими заслугами, а другим солдатам в Римской империи тоже хотелось пить, плясать и веселиться до безобразия. Да только число вакансий на «разлюли малину» было ограниченно. И тогда иные солдаты выдвинули своего императора – Вителлия. Честно говоря и положа руку на сердце – не было других предпосылок для смены императора…
И вот однажды солдаты Отона и солдаты Вителлия, размахивая разноцветными знаменами, притащились на некое поле, изрезанное рвами, неподалеку от городка Бедриак. Место самое неподходящее для сражения, но именно здесь задумали солдаты решать который из императоров лучше. По-настоящему смогли развернуться в боевом порядке только два легиона. «Хищник» – со стороны Вителлия и легион по прозванию «Заступник» – со стороны Отона. Все остальные рубились в сутолоке и беспорядке. В междоусобных войнах погибло наибольшее количество римского народа, поскольку в плен друг друга сограждане не брали. По Римскому праву, римского гражданина нельзя было обратить в рабство и продать. Брать в плен – совсем невыгодно. А по совести, междоусобная война – это сущее уродство. Оставшиеся в живых участники «битвы» при Бедриаке не могли припомнить собственных действий и маневров – из-за страшного беспорядка в этом сражении. Один консул, переживший междоусобицу, рассказывал, что после битвы он видел гору трупов в четыре человеческих роста высотой. Консул попытался разузнать – зачем, для какой надобности притащили в одно место такое количество мертвых тел и взгромоздили их одно на другое? Никто не мог ему этого объяснить, а самому понять подобное не так-то просто. Поскольку невозможно понять безумие, безумие можно только лицезреть. И постараться в нем не участвовать…
Собственно, император Отон так и поступил. Он решил устраниться от этого маразма, решил умереть с большей честью, нежели управлял государством. Отон уничтожил все бумаги, компрометирующие его сторонников как сторонников. Раздал сенаторам и солдатам оставшиеся у него деньги, лег спать и спал спокойно, а наутро велел рабу своему побродить некоторое время на глазах у солдат – «если не хочешь, чтобы они убили тебя как собаку, подумав, будто умер я с твоей помощью». Как только раб покинул императорскую палатку, Отон поставил меч острием вверх и, держа оружие обеими руками, упал на него. Единожды только вскрикнул Отон от боли и скончался. Можно ли было ожидать такой мужественной смерти от повесы и весельчака Отона? Почему нет?
Многие воины со слезами целовали мертвому Отону руки, величали его мужественным и мудрым мужем – смерть императора Отона потрясла всех. Многие лишали себя жизни возле погребального костра Отона, многие солдаты искупили свой идиотизм своею искренностью. Впрочем, мы римлянам не судьи, мы тоже искренни и эмоциональны в своих оценках. Эпитафией Отону послужат слова, сказанные Отоном: «Мальчик мой, завещаю тебе напоследок – не забудь, что я тоже был императором, но не слишком часто вспоминай об этом!»
Смутные времена. Вителлий: правил, если можно сказать так, Римской империей в течение одного года без девятнадцати дней.
Если яблоко падает недалеко от яблони, то Вителлий загнивал в отца. Папенька его отличался умением беззастенчиво льстить – искренне и самоотверженно. Безумного Гая Калигулу папенька Вителлия первым признал как бога. Закутал голову в одеяло, чтобы «не ослепнуть», глядя на «божество», приблизился и распростерся перед Калигулой на полу ниц. Вероятно, Гай хихикал до икоты, но «шуточка» с одеялом ему понравилась. У Мессалины папенька Вителлия выпросил дозволения разуть свою императрицу. Валерия и сама была не промах повеселиться, а тут – толстенький подлиза ползает у нее под ногами и прямо провоцирует на всяческие сексуальные отклонения. То в пятку чмокнет, то пальчик облобызает. Как только сдержалась Валерия, чтобы не сесть на папеньку Вителлия верхом или не выкинуть что-нибудь похлеще? Уму непостижимо, что приходится терпеть женщинам! Вы думаете, папенька Вителлия на этом успокоился? Нет, нет и нет! Он снял с Мессалины правую сандалию и впредь носил сандалию на груди, то и дело целуя. Одно это способно распалить любую гражданку любой империи до невозможности, вот Мессалина и тронулась… А папенька Вителлия – ничуть… Умер от паралича, а не от бесстыдства. Сенат почтил пройдоху статуей за государственный счет с подписью: «Неколебимо верен императору». Надо было бы приписать – «любому императору».
Авл Вителлин, сын пройдохи, дослужился до императора в возрасте пятидесяти семи лет. Спина, конечно, сгибалась у него хуже, чем у папашки, да случай помог, да разные казусы смутного времени. Детство и юность свою Авл Вителлий провел на острове Капри. Среди развратных любимчиков императора Тиберия, которые совокуплялись пред глазами императора Тиберия группами и цепочками. В последующие годы мастерство Авла Вителлия росло. Он был близок императору Калигуле за показательную любовь к скачкам, близок императору Клавдию за отчаянную любовь к азартным играм, близок императору Нерону – за все, что мог Нерон с ним себе позволить. Таким образом Авл Вителлий снискал милость трех правителей и удостоился множества почетных должностей. Вылитый папенька. Должности свои Вителлий отправлял добросовестно. Он похищал из храмов приношения граждан. Лишь только взглянет Вителлий на серебряные украшения в храме, как превращаются они в оловянные, а только коснется взором – и блекнет золото, и превращается золото в медь. Химик.
Есть люди, которые всю свою жизнь проводят в крайностях – либо ползут на брюхе, либо садятся тебе на шею. Вителлий был из этой славной когорты. После самоубийства Отона и «битвы» при Бедриаке Вителлий чувствовал себя словно Юлий Цезарь, как великий и непревзойденный воин. И чтобы никто не сомневался, каким образом будет Вителлий управлять государством, устроил новый император банкет, где исполнялись только песни Нерона, на музыку и слова Нерона. И стал тогда Вителлий подпрыгивать от радости, и хлопать в ладоши, и требовать еще и еще песен – «из Хозяина!» Вот как – «из ХОЗЯИНА»! «Ты пользуешься тем, что я занят», – вероятно, ухмыльнулся Нерон с того света, глядя на фиглярство Вителлин.
Но больше всего, пишет Светоний, император Вителлий отличался обжорством и жестокостью. Пиры он закатывал круглосуточные. Между завтраком, обедом и ужином принимал Вителлий рвотное, и снова укладывался за стол, и опивался, и обжирался. Даже во время жертвоприношений хватал с алтаря лепешки и тут же их поедал, причмокивая. По сексуальной ориентации Вителлий был – толстый педераст. По жизненным принципам – невозможная гадость. Мы по-прежнему никого не осуждаем, мы просто констатируем. Своих сверстников и однокашников Вителлий всячески обхаживал, заискивал перед ними по привычке, а затем убивал – зверски и целенаправленно. Подозревали, что и мать свою Вителлий отравил, подозревали вполне обоснованно – дурной пример для фиггляров заразителен. Но особенно злобствовал Вителлий против астрологов и прорицателей. «Почему вдруг попадали все мои конные статуи?», «Почему мне на голову сел петух и клюнул меня в темечко?», «Почему?» – вопрошал Вителлий, и сложно было истолковать эти знамения в его пользу. И пошло тогда гулять по рукам подметное письмо, где ясно говорилось: «В добрый час! А императору Вителлию не дожить до нового года!» И на сей счет прорицатели не ошиблись…
На восьмом месяце правления императора Вителлия возмутились повсюду войска и присягнули на верность Веспасиану. Враги наступали против Вителлия по суше и по морю, император лихорадочно раздавал направо-налево деньги, вербуя себе солдат и защитников, но повсюду он был разбит или предан.
