ГЛАВА VII
Легкими бережными движениями Аор поглаживал кисть правой руки, искалеченной в юности ударом ножа. Этот жест стал уже привычкой, и, глубоко задумавшись, он всегда начинал поглаживать нервные гонкие пальцы. Вот уже целый час длится его беседа с Евкратидом. Нервозность и горячность правителя сильно утомили Аора, его бесконечные жалобы наскучили.
— Ты все молчишь, а я получил достоверные сведения из Астонии*! note 18 Следуя твоему совету, я предоставил им полисы**, note 19 а чем они оплатили? Новыми беспорядками! Даже люди храмов говорят об отделении. Да что там! Они осмелились позорить мое имя! Ты слышишь? Что ты на это скажешь? Ты, лучший друг царя? Имя твоего государя подвергалось оскорблениям на улицах городов Астонии. Ты знал об этом?
Дор устало усмехается и, в который раз, неторопливо и спокойно пытается направить мысли Евкратида в желательное ему русло.
— Неужели тебе все еще не ясна обстановка на южной границе? Индусы с огромной армией продвинулись в глубь страны на много дней пути, а мы по-прежнему занимаемся пустыми разговорами. Я давно просил тебя подписать указ, повелевающий городам Бактрии объединить свои гарнизоны.
— Я не подпишу этого указа!
— Почему?
— Городская община считает, что для этого еще не пришло время. На южной границе стоит большая армия, она задержит индусов. А тебе я приказываю в ближайшее время добиться перемирия и отвода их армий.
В глубоко сидящих глазах Дора медленно начинает разгораться гнев, его раздражает эта бесполезная борьба с человеком, ставшим игрушкой в руках врагов.
— Община больше всего заботится о своих подвалах, набитых золотом! Индусы не повредят им, зато мы с тобой можем поплатиться головой!
Евкратид бледнеет от оскорбления и вскакивает с кресла. Несколько секунд он молчит.
— Ты всегда возражаешь, Дор! Чего добиваешься ты этим? — наконец говорит правитель сдавленным голосом.
— Истины, царь. Только истины. Сократ считал, что опровержение и сравнение мнений — верный путь к истине.
— Смотри, как бы эта истина не привела тебя на площадь, где теряют головы, еще до вторжения индусов!
…Ничего не меняется в лице Дора, тысячу раз игравшего со смертью. Со своей обычной насмешливой улыбкой он делает знак рукой, и от колонны отделяется одна из серых теней, всегда скользящих за ним. Евкратид, вскочив, отшатывается и кричит:
— Стража!
— Успокойся, государь, я арестовал сотника твоей личной охраны за плохое несение службы, дворец охраняется воинами маракандского полка.
От этих слов Евкратид становится еще белее и без сил опускается в кресло.
— Успокойся же, — с презрением говорит Дор. — Это всего лишь один из моих шпионов.
Он делает движение рукой, и серая тень исчезает, оставив в руках у Дора свиток папируса.
— Вот, прочти, и пусть сегодняшний день послужит тебе маленьким уроком.
Несколько мгновений Евкратид не может разобрать прыгающих значков папируса, наконец видит, что это приветственное послание индусского царя Пора к Антимаху. Пор предлагал объединить дружины и совместно начать штурм Бактры. В послании Пор клятвенно заверял Антимаха, что сделает его наместником всей Бактрии после победы индусов.
— Измена! Кругом измена! — Евкратид с яростью комкает папирус и швыряет его на пол.
— Осторожнее, государь, этот свиток стоил мне четверть таланта.
— Антимах изменил… Презренный! Так вот что крылось за его клятвами! Он, наверно, еще не уехал. Прикажи задержать его. Пусть узнает, как плачу я за лживые клятвы!
— Послушай, Евкратид, вспомни, как ты еще мальчишкой сидел у меня на коленях и спрашивал, что такое изменник? Я ответил тебе: «Изменниками зовут людей, которых нужно заставить изменять твоим врагам». Враг, которого постигла измена, становится вдвое слабее. Оставь Пора в счастливой надежде на поддержку Антимаха. Изменивший раз, изменит снова. А теперь я должен прервать нашу беседу. Подумай обо всем, что я сказал тебе сегодня, ибо размышления — это пути мудрости,
Аор удалился в свои покои и надолго заперся там в одиночестве.
Измена? Нет, это еще не измена. Это только предложение измены! В своей горячности Евкратид не заметил этого, на что и рассчитывал Лор. Постепенно он отрежет Антимаху все пути к власти, сегодня он уже лишил его расположения Евкратида, хотя не дал обрушить тому свой гнев на неверного сатрапа. Вскоре у Антимаха не останется путей к власти внутри государства, и тогда, быть может, он решится. О, если бы только он решился! Этой веревочки Антимаху не разорвать никогда. Как только в руках Аора окажется верное доказательство измены, Антимах навсегда станет его послушным орудием. В тот день, когда Антимах согласится на предложение индусов, кончится царствование Евкратида первого и последнего. Тогда Дор сможет показать общине свои когти. Жрецы слишком зазнались! Он приберет их к рукам. ао сих пор они терпели его, а завтра?
Нет. Довольно. Вместе с Евкратидом уйдет их власть. Что ж, «Антимах первый» — это звучит не так уж плохо.
В огромных пустых залах до глубокой ночи раздавались шаги одинокого человека. Он улыбался всезнающей улыбкой и слегка поглаживал искалеченные пальцы правой руки. Никто не смел войти к нему в эти минуты.
Подлинный правитель Бактрии беседовал с Афиной*. note 20 В эту ночь у него родилось решение нанести визит Антимаху в его Бактрийском дворце.
Нужно было тщательно изучить характер и привычки этого человека.
ГЛАВА VIII
Никому не известный, ничтожный раб шел к своей цели упрямо, скрытыми от всех путями.
Алан уже многое знал. В конце двора он обнаружил трещину в стене. Сквозь нее была видна площадка, где упражнялась в военном искусстве стража дворца. Юный скиф проводил много часов, наблюдая, как воины строились в колонну, потом разбегались и неожиданно сходились в единую стену, смыкались щитами и, припав на колено, выбрасывали вперед длинные пики. Хитер и могуч был враг.
— Еще не время, — шептали губы юноши.
Он возвращался в мастерскую, прятался ото всех, подолгу сидел неподвижно и думал.
Алан видел огромную силу врага, его необычные приемы боя, видел дорогое совершенное оружие. А у него отняли даже бронзовый нож, единственный подарок Инги. Да разве им можно пробить металлический нагрудник? Может быть, все его мечты и планы — просто красивая сказка, и он придумал ее, чтобы утешить и обмануть себя? От этих горьких мыслей Алан мрачнел.
В один из дней, когда Алан, забытый всеми, вот уже который час бессмысленно разглядывал глыбу неотесанного камня, к нему заглянул Узмет.
— Хочешь узнать тайну великих мастеров?
Алан встрепенулся.
— Ты ее знаешь?
Из мастерской донесся крик надсмотрщика. Узмет прошептал: «Завтра», — и бесшумно проскользнул в дверь.
