монголов распался, так как обыватели, составлявшие большинство, не мыслили себя подчиненными «людям длинной воли» и оказывали им очень слабую поддержку. Обыватели предпочитали по-прежнему кочевать: аилами на севере, где было безопасно, и куренями на юге, где им угрожали татары и чжурчжени.
Маньчжурская империя, напротив, чрезвычайно усилилась в тот период. Чжурчжени в борьбе со степняками пользовались хитрым и очень жестоким способом борьбы — они выкрадывали талантливых монгольских вождей и предавали мучительной смерти: приколачивали гвоздями к деревянному ослу и выставляли под южное солнце. Человек умирал довольно быстро, но в ужасных мучениях.
В эти же годы в племени кераитов продолжались разногласия. Законный наследник по имени Тогрул был выдан врагами его отца меркитам. Отец высвободил его, но Тогрула схватили татары. Он убежал от татар и взял принадлежавшую ему власть, но оппозиция в орде кераитов была очень сильна, потому что могущественные родственники молодого хана, опираясь на свои курени, всячески мешали объединению. Тогрулу приходилось то и дело убегать из своей страны. При этом найманы, жившие на самом западе Монголии, вступили в союз с кераитской оппозицией и с маньчжурами.
Казалось, народы Великой степи никогда не смогут объединить свои силы для защиты от врага. Будущее степняков представлялось самым мрачным.
В середине XII в. после гибели нескольких монгольских ханов оборону монголов от чжурчженей и их союзников — татар — возглавил потомок Хабул-хана Есугей-багатур («багатур» значит «богатырь»). Человек храбрый и решительный, Есугей-багатур был не ханом, а главой рода Борджигинов, который обитал в районе к северу от современной российско-монгольской границы, там, где сейчас расположен город Нерчинск.
Когда-то Есугей, будучи еще совсем молодым человеком, охотился в степи с соколом и вдруг увидел, как какой-то меркит везет в телеге, запряженной очень хорошей лошадью, девушку исключительной красоты. Есугей позвал своих братьев, и монголы бросились в погоню за добычей. Увидев преследователей, девушка горько заплакала и сказала меркиту, своему жениху: «Ты видишь этих людей — они тебя убьют, брось меня, уезжай, я буду вечно тебя помнить». Потом сняла с себя рубашку и отдала ему на память. Монголы уже приближались — меркит быстро выпряг коня, ожег его плетью и ушел от погони. А братья запрягли своих лошадей в телегу и, привезя плачущую девушку домой, сказали; «Забудь о своем женихе, наш Есугей живет без женщины» — и выдали ее за Есугея. Жену Есугея, имя которой осталось в истории, звали Оэлун.
Брак оказался счастливым. В 1162 г. Оэлун родила первенца — Тэмуджина, а впоследствии еще трех сыновей: Хасара, Хачиун-беки, Тэмугэ — и дочь Тэмулун. От второй жены (монголы многоженство разрешали и поощряли) — Сочихэл — у Есугея родилось еще двое сыновей: Бектер и Бельгутей.
Когда Тэмуджин подрос и ему исполнилось 9 лет, то по монгольскому обычаю он должен был быть помолвлен. Отец договорился о помолвке Тэмуджина с родителями красивой десятилетней девочки по имени Бортэ из соседнего племени хонкират и повез сына в становище будущего тестя. Оставив Тэмуджина у хонкиратов, чтобы он привык к своей невесте и будущим родственникам, Есугей отправился в обратный путь. По дороге он увидел нескольких человек, сидевших у огня, которые, как и положено в степи, пригласили его разделить трапезу. Есугей подъехал ближе и лишь тут понял, что это были татары. Бежать было бесполезно, потому что татары погнались бы за ним, а конь Есугея устал. Гостя же у походного костра по степной традиции тронуть не мог никто.
У Есугея не оставалось выбора — он принял приглашение и, поев, благополучно уехал. Но по дороге Есугей почувствовал себя плохо и решил, что его отравили. На четвертый день, добравшись домой, он умер, завещав родне отомстить татарам. Трудно сказать, насколько прав был Есугей в своих подозрениях, но важно другое: он допускал, что татары могли его отравить, то есть совершить неслыханное дотоле нарушение обычаев степняков.
Сподвижники отца съездили за Тэмуджином и привезли мальчика домой. Как старший сын, он стал главой рода, и тут выяснилось, что вся сила племени заключалась в воле и энергии Есугея. Своим авторитетом он заставлял людей ходить в походы, защищаться от врага, забывать местнические счеты ради общего дела. Но поскольку Есугей не был ханом, его влияние кончилось с его смертью. Соплеменники не имели никаких обязательств перед семьей Есугея и покинули Борджигинов, отогнав весь их скот, по существу обрекая семью Есугея на голодную смерть: ведь старшему, Тэмуджину, было только 9 лет, а остальным — и того меньше.
Инициаторами такой жестокости стали тайджиуты — племя, которое было враждебно настроено по отношению к Есугею. Тогда Оэлун схватила знамя Есугея, поскакала за отъезжавшими и пристыдила их: «Как вам не стыдно бросать семью вашего вождя!» Некоторые вернулись, но потом опять ушли, и все трудности воспитания детей и добычи пищи для семьи легли на плечи двух женщин: Оэлун и Сочихэл — старшей и младшей жен Есугея. Они ловили сурков, чтобы получить хоть какое-нибудь мясо, и собирали дикий чеснок — черемшу. Тэмуджин ходил к реке и пытался подстрелить тайменей. Как все монголы, он умел стрелять сквозь воду, несмотря на то что вода преломляет свет, искажая изображение, и попасть в цель очень трудно. Даже летом семья жила впроголодь, делая запасы на зиму.
Между тем соплеменники, оскорбившие и бросившие семью Есугея, продолжали следить за ней, так как опасались заслуженной мести. По-видимому, им удалось сделать соглядатаем старшего сына Сочихэл — Бектера. Бектер, почувствовав за собой силу, начал вести себя пренебрежительно по отношению к детям Оэлун. Тэмуджин и Хасар не выдержали издевательств сводного брата и застрелили его из лука.
К этому времени уже вполне сложились характеры и определились наклонности детей Есугея. Хасар был храбрый и сильный парень, отличный стрелок. Тэмугэ стал нежным и послушным сыном, он заботился о матери и мачехе. Хачиун-Беки не обладал никакими достоинствами. В Тэмуджине же и друзья и враги отмечали выдержку, волю, упорное стремление к цели. Конечно, все эти качества пугали врагов Борджигинов, и потому тайджуиты напали на юрту семьи Есугея. Тэмуджин успел убежать в таежную чащу, где, как гласит монгольский источник, не было даже тропинок, по которым «сытый змей мог бы проползти».
Через девять дней, мучимый голодом, Тэмуджин был вынужден сдаться. Он вышел в степь, где его схватили и привели в свое становище. За что же на него охотились? Да, очевидно, за убийство Бектера, тайджиутского шпиона. Тайджиуты не убили Тэмуджина. Таргутай-Кирилтух — друг Есугея — смог спасти юношу от смерти, но не от наказания. На Тэмуджина надели колодку — две деревянные доски с отверстием для шеи, которые стягивались между собой. Колодка была мучительным наказанием: человек не имел возможности сам ни поесть, ни попить, ни даже согнать муху, севшую ему на лицо. К тому же доски приходилось все время держать руками, чтобы они не сдавливали шею.
Тэмуджин внешне сносил все совершенно безропотно. Но однажды, во время праздника полнолуния, тайджиуты устроили большую попойку и напились, оставив пленника под охраной какого-то слабого парня, которому архи (молочной водки) не дали. Тэмуджин улучил момент, ударил парня колодкой по голове и убежал, придерживая доски руками. Но так далеко не убежишь — Тэмуджин добрался до берега Онона и лег в воду. Сторож, придя в себя, закричал: «Упустил я колодника!» — и вся пьяная толпа тайджиутов бросилась искать беглеца. Луна ярко светила, все было видно как днем. Вдруг Тэмуджин понял, что над ним стоит человек и смотрит ему в глаза. Это был Сорган-Шира из племени сулдус, который жил в становище тайджиутов и занимался своим ремеслом — делал кумыс. Он сказал Тэмуджину: «Вот за то тебя и не любят, что ты так сметлив. Лежи, не бойся, я тебя не выдам».
Сорган-Шира вернулся к преследователям и предложил еще раз все обыскать. Легко понять, что пленник обнаружен не был. Пьяные тайджиуты хотели спать и, решив, что человек в колодке далеко не уйдет, прекратили поиски. Тогда Тэмуджин выбрался из воды и пошел к своему спасителю. Сорган-Шира, увидев, что колодник вползает к нему в юрту, испугался и уже хотел было прогнать Тэмуджина, но тут запротестовали дети Сорган-Шира: «Нет, что ты, отец. Когда хищник загонит пташку в чащу, то ведь и чаща ее спасает. Мы не можем его выгнать, раз он гость». Они сняли с Тэмуджина колодку, изрубили ее и бросили в огонь. У Сорган-Ширы оставался только один выход — спасти Тэмуджина, и потому он дал ему лошадь, лук, две стрелы, но не дал кремня и огнива. Ведь лошади паслись в степи, лук хранился на верхнем карнизе двери юрты, и их легко было украсть, а кремень и огниво каждый степняк носил с собой. Если бы
