Тэмуджина схватили и нашли у него огниво или кремень Сорган-Ширы, семье спасителя и ему самому пришлось бы плохо.
Тэмуджин ускакал и через некоторое время нашел свою семью. Борджигины сразу же перекочевали на другое место, и тайджиуты больше не смогли их обнаружить. Вот это обстоятельство и показывает, что Бектер действительно был доносчиком: после его смерти некому стало сообщать врагам о местах кочевий Борджигинов. Затем Тэмуджин женился на своей нареченной Бортэ. Ее отец сдержал свое слово — свадьба состоялась. Приданым Бортэ стала роскошная соболья шуба. Тэмуджин привез Бортэ домой… и драгоценную шубу у нее немедленно «изъял». Он понимал, что без поддержки ему не устоять против многочисленных врагов, и потому вскоре направился к самому могущественному из тогдашних степных вождей — Ван-хану из племени кераитов. Ван-хан был когда-то другом отца Тэмуджина, и ему удалось заручиться поддержкой Ван-хана, напомнив об этой дружбе и поднеся роскошный подарок — соболью шубу Бортэ.
Но не успел счастливый от достигнутого успеха Тэмуджин вернуться домой, как становище Борджигинов подверглось новому нападению. На этот раз напали меркиты, вынудившие семью скрыться на горе Бурхан-халдун. При этом не обошлось без потерь: в плен была захвачена Бортэ и вторая жена Есугея — Сочихэл. Тэмуджин, потеряв любимую жену, был в отчаянии, но не в растерянности. Гонцы Борджигинов поскакали к его побратиму Джамухе-Сэчену из племени джаджират и кераитскому Ван-хану. Объединенное войско возглавил Джамуха, бывший талантливым полководцем.
Поздней осенью 1180 г., когда уже выпал первый снежок, воины Джамухи и Тэмуджина внезапно обрушились на кочевье меркитов, находившееся к востоку от Байкала. Враги, захваченные врасплох, бежали. Тэмуджин же хотел найти свою Бортэ и звал ее по имени. Бортэ услышала и, выбежав из толпы женщин, ухватилась за стремя мужниного коня. А Сочихэл ушла с похитителями. Похоже, она стала выполнять ту же шпионскую обязанность, что и ее сын Бектер: ведь кроме нее некому было сообщить меркитам, где находится кочевье Борджигинов и как можно организовать нападение. Сочихэл не вернулась, и напрасно ее сын — добродушный Бельгутей, который очень любил свою мать, требовал от меркитов, чтобы ему ее возвратили.
Надо сказать, что, хотя Бельгутей был сыном предательницы и братом предателя, Тэмуджин, зная, что сам Бельгутей человек чистосердечный, ценил его, любил и всегда видел в нем своего ближайшего родственника. Это, конечно, совсем не плохо характеризует человека, из которого историки пытались сделать чудовище! Читая написанное современниками о Тэмуджине, необходимо помнить, что писали о нем люди, крайне дурно к нему настроенные. А ведь даже Дьявол (Иблис) в мусульманской поэзии говорит: «Меня рисуют в банях таким безобразным, потому что кисть — в ладони моего врага».
Поход на меркитов сильно повысил авторитет и известность Тэмуджина, но не среди всех обитателей степи, а среди их пассионарной части — «людей длинной воли». Одинокие богатыри увидели, что имеет смысл поддержать инициативного сына Есугея, даже рискуя жизнью. И начался процесс, который, сами того не подозревая, спровоцировали кераитский хан и джаджиратский вождь: вокруг Тэмуджина стали собираться степные удальцы. Они-то в 1182 г. и избрали его ханом с титулом «Чингис».
Само слово «Чингис» непонятно. Д.Банзаров, бурятский исследователь, считает, что это имя одного из шаманских духов. Другие полагают, что титул произошел от слова «чингиху» — «обнимать», следовательно, «Чингис» — титул человека, имевшего всю полноту власти. Как бы там ни было, у монголов установилась новая система правления. Назвать ее принцип монархическим довольно трудно, потому что хан был отнюдь не самодержавен, а, напротив, не мог не считаться с нойонами — главами примкнувших к нему племен — и со своими богатырями. Таким образом войско надежно ограничивало волю хана.
Государственным устройством не предусматривалось и право наследования, хотя впоследствии каждый новый хан избирался только из потомков Чингиса. Но это было не законом, а выражением воли самих монголов. Уважая Чингисхана, его заслуги перед народом, они не видели оснований отказывать в наследовании престола его потомкам. Кроме того, монголы верили во врожденный характер человеческих достоинств и недостатков. Так, склонность к предательству считалась столь же неотторжимым атрибутом наследственности, как цвет глаз или волос, и потому предателей истребляли беспощадно вместе с их родственниками.
Избрание ханом стало неожиданностью для Тэмуджина: все другие претенденты на престол из числа потомков Хабул-хана просто отказались от этой обременительной должности. Весть об избрании Тэмуджина ханом по-разному была встречена в степи. Ван-хан был очень доволен таким оборотом дела, а вождь джаджиратов Джамуха воспринял весть о возвышении своего побратима с раздражением. Как на грех, при попытке отогнать из владений Чингиса табун, оказался убитым брат Джамухи — Тайчар. Под предлогом мести Джамуха с тридцатитысячным войском двинулся на Чингиса. Не достигнув решающего успеха в разгроме врага, вождь джаджиратов ограничился жестокой расправой с пленными и отступил.
Проявление непривычной для степняков жестокости лишило Джамуху популярности. Два наиболее крупных и боеспособных племени — уруты и мангуты — откочевали к Чингису. На пиру в честь избавления от Джамухи брат Чингисхана Бельгутей поймал вора, укравшего узду и поводок с коновязи. Богатырь Бури- Боко из племени чжурки (юрки) вступился за вора. Произошла драка, закончившаяся для чжурки плачевно. Когда Чингис выступил в очередной поход против татар, чжурки, памятуя о ссоре, не пришли на помощь своим, а двинулись на беззащитные монгольские юрты, ограбили и убили десяток немощных стариков. Вернувшийся из похода Чингис решил наказать племя чжурки и разгромил их кочевья. Вожди племени были казнены, а уцелевшие воины включены в войско монгольского хана.
Детали происшедшего в дальнейшем (1185-1197) точно не известны, но лакуна в исторических знаниях вполне может быть заполнена при помощи сведений содержательной книги «Мэн-да Бэй-лу» («Тайная история монголов»). «Мэн-да Бэй-лу» сообщает, что Тэмуджин был захвачен в плен маньчжурами и 11 лет провел в темнице. Потом он каким-то образом спасся и вернулся в степь.
Теперь Чингису пришлось все начинать заново. Из 13 тысяч всадников осталось менее 3 тысяч, монголы н е только потеряли все те преимущества, которые приобрели за время правления Чингисхана, но и перессорились друг с другом. Даже Хасар бросил своего брата и пошел служить хану кераитов.
Но уже в 1198 г. Тэмуджин опять стоял во главе мощной орды. Что позволило ему так быстро вернуть утраченное? Вероятно, снова сказалось увеличение пассионарности монголов. Число «людей длинной воли» росло; росло и их желание устроить жизнь по-своему. Следовательно, им по-прежнему был необходим вождь, который приказывал бы им делать то, что они хотели выполнять. Ведь соперники Чингиса — родовитые нойоны Алтаи, Хучар, Сэчэ-бики — мечтали о старом порядке, основанном на произволе, праве на безобразия, отсутствии верности обязательствам; сторонники же Чингиса желали твердого порядка, гарантий взаимовыручки и уважения своих прав. Прекрасно поняв чаяния своих последователей, Чингисхан сформулировал новый свод законов — Великую Ясу. Яса отнюдь не являлась модификацией обычного права, а основывалась на обязательности взаимопомощи, единой для всех дисциплине и осуждении предательства без каких-либо компромиссов.
Таким образом, Яса Чингисхана, по сути дела, явилась регламентацией тех новых стереотипов поведения, которые отстаивали «люди длинной воли». Ничего подобного не знала монгольская практика. Так, по Великой Ясе, каждого предателя, то есть человека, обманувшего доверившегося ему, предавали смертной казни. Простым людям отрубали голову, а людям высокого происхождения ломали позвоночник так, чтобы кровь оставалась в теле убитого. В этом случае, по монгольскому поверью, убитый мог возродиться к новой жизни. Если же кровь вытекала на землю, человек терял не только жизнь, но и душу.
Точно так же смертная казнь полагалась и за неоказание помощи боевому товарищу. Например, встретив любого соплеменника в пустыне, каждый монгол был обязан (!) предложить ему попить и поесть. Ведь путник, который не имел возможности подкрепить силы, мог умереть, и тогда на нарушившего закон падало обвинение в убийстве. Если кто-то из воинов терял лук или колчан со стрелами, то ехавший сзади должен был поднять и вернуть ему оружие. Нарушение этого правила также приравнивалось к неоказанию помощи и влекло за собой смертную казнь.
Кара смертью была воздаянием и за убийство, блуд мужчины, неверность жены, кражу, грабеж, скупку краденого, сокрытие беглого раба, чародейство, направленное во вред ближнему, троекратное невозвращение долга. За менее тяжкие преступления полагалась ссылка в Сибирь или наказание
