подмигнул Коллеру. – Но и его терпение не безгранично. А уж моё – так я и вовсе не советую вам, Коллер, испытывать. Я как раз обожаю дырявить всё подряд. Хорошенько зарубите себе это на носу.
Он снял трубку телефонного аппарата и, услышав голос офицера, отвечающего за связь, велел:
- Соедините меня с базой. И дайте отбой по команде, всё прошло штатно.
Лондон. Октябрь 1934 г.
Сегодня, 27 октября 1934 года, тело Виктора Ротшильда было найдено в его рабочем кабинете в поместье Эксбери Парк. Никто из прислуги и домочадцев недавно бесследно исчезнувшего барона не может объяснить, каким образом тело появилось в доме и когда это произошло. Из кругов, близких к семье, сообщается, что по просьбе родственников лорда Ротшильда вскрытие производиться не будет, поскольку совершенно очевидна смерть Виктора Ротшильда от естественных причин – переутомления и нервного истощения, на которое барон Ротшильд неоднократно жаловался своему лечащему врачу. '…'
Осень 1934 – Осень 1935 г.
Впервые за много, много лет у него появилось время. Время – с большой буквы. Время подумать о том, что произошло – и куда двигаться дальше.
Лондонский дом на Мотли-авеню купили и тоже переоборудовали: обнесли настоящим забором – то, что Гурьев называл 'безопасным периметром'. Там принимали политиков, и не только – вообще людей, которым совершенно незачем было лицезреть то, что творится в Мероув Парк. После странной смерти Ротшильда здесь буквально 'прописался' Черчилль, у которого – то ли после этого, то ли вследствие этого – резко пошли на лад финансовые дела. В самом поместье стали традицией 'субботы' и 'вторники' – долгие, бесконечные разговоры у камина после ужина, когда ставшее уже довольно большим 'общество' обсуждало всё на свете. В таких разговорах иногда рождалось нечто гораздо большее, чем планы на ближайшую неделю.
Гурьев много времени уделял Ладягину, который оказался настоящим кладезем идей – от концептуально-стратегических до предельно конкретных технических инноваций. К сожалению, работы по созданию детектора, обещанного ещё в июле, продвигались крайне медленно: экспериментально установив, что из оставшихся материалов, использованных для изготовления мечей, ничего не получится – слишком мало, Ладягин теперь пытался придумать что-нибудь ещё. Опасения Гурьева, что оружейник замкнётся на какой-то одной задаче, забыв обо всём остальном, оказались напрасными: в мыслях не было недостатка. И пистолет, и прочие проекты, существовавшие в голове – не только Гурьева, не только Ладягина – быстро, невероятно быстро обрастали плотью и кровью. Мыслей было много – даже, кажется, больше, чем нужно. Существовали значительные проблемы с их реализацией:
- Поймите, Яков Кириллович, невозможно частным образом финансировать исследования науки в целом ряде отраслей и областей. Нужна государственная воля, государственный интерес. Никакому частнику не нужна энергия освобождённого атома. Он просто не знает, куда её деть, а, главное, как!
- Электричество.
- А как передать его на большие расстояния? Как снимать? С какого рабочего тела? Масса, масса вопросов. Нужны лаборатории, сотни, тысячи людей, химики, математики. Никакой частный капитал, даже будь это такой банк, как у вас, не в состоянии оплатить такой объём работ. Мало ли, что я придумал? Нужно это ещё как-то воплотить. Вы поймите, Яков Кириллович. Ведь как всё начиналось? Возьмем век восемнадцатый. Это век Голландии: там сделали то, чего никто в истории до них не смог, – внедрили идеологию тотальной механизации. Открыли, можно сказать, созидательную мощь изобретений, науки и образования. Целое столетие маленькая, мизерная по мировым масштабам страна была лидером мирового развития! Потом – Британия подхватила этот порыв Нидерландов, продержав у себя первенство следующие сто лет. Ведь именно на долю Британии выпала судьба быть колыбелью овладения движущей энергией неживой природы – энергией пара, нефти, газа, электричества! Именно Британия дала идее прогресса мощь и размах! Именно Британия стала мастерской и лабораторией мира, в Британии была дана жизнь индустриальному обществу. Британия, став мировым лидером производительности труда, повела за собой остальную Европу. Да что там Европу – весь мир!
- Вы поэтому сюда так стремились в своё время? – улыбнулся Гурьев.
- Не только. Это уже, к сожалению, не совсем действительность. Девятнадцатый век – да, это, несомненно, по праву, – Век Британии. Если в восемнадцатом веке Нидерланды отстояли право нового общественного уклада жизни, то в девятнадцатом веке именно Британская Империя, кнутом и пряником, заставила признать весь мир первенство силы и привлекательности Европейского прогресса. Но сейчас совсем другое время! Сейчас и скорости возросли, и масштабы, и прогрессу стали тесны рамки британских доспехов, эстафету первенства принимает Америка. А могла бы – и Россия! Тот же атом…
- Это мне ясно. Атом – это очень интересно. Это одно из самых перспективных направлений. Но меня волнуют ещё две вещи. Даже три. Это связь, дороги – и дураки.
- Связь – я понимаю. В России возможна только беспроводная связь. У меня есть несколько мыслей на эту тему. Вот послушайте. Если поднять антенну на очень большую высоту…
- А как?
- Вот! Это – вопрос!
- Мачта до неба? Дорого.
- Мачта – дорого. А стратостат? Дирижабль? Дирижабль. Дирижабль, – Ладягин вдруг застыл с выпученными глазами, и секунду спустя – завопил так, что всё присутствующие повскакали, решив, что начался пожар: – Гелий! Гелий! Яков Кириллович, гелий!
- Владимир Иванович, не надо так… громко.
- Да вы что?! Гелий вместо водорода! Понимаете?! Инертный газ! Не горит, не взрывается!
Кто-то из лётчиков, заинтересовавшись, пересел поближе:
- А что? Это, действительно, идея! А гелий где взять?
- Это сопутствующий газ при нефтедобыче. Его уже научились собирать и превращать в жидкое состояние!
- То есть технически это возможно – гелий вместо водорода?
- Владимир Иванович хочет сказать, что для такого проекта, как, например, этот, нужна поддержка государства, – прищурился Гурьев. – Правильно?
- Конечно! Никакой коммерсант это не вытянет…
- А обледенение? Там такие поверхности…
- А среднезимняя температура в России – чуть не минус десять по Цельсию… И восемь месяцев!
- Господа, господа! Но ведь у дирижабля есть двигатели? Можно поставить динамо…
- И?
- В оболочке пусть будет тонкая проволока, а по ней – электрический ток! Вот вам нагрев – и никакого льда!
- Пишите патент, Владимир Иванович, – кивнул Гурьев под одобрительный смех офицеров.
- На самом деле ничего смешного не вижу, – покачал головой генерал Матюшин. – Если связать с помощью грузового и пассажирского воздухоплавания те пространства, на которых совершенно невообразима прокладка железнодорожного полотна, и как следует подумать над тем, как правильно
