- Это, действительно, замечательный в своём роде исторический и политический курьёз, ваше величество, – пожал плечами Черчилль. – Да, графиня обращалась в том числе и ко мне с просьбой повлиять на французское правительство в вопросе урегулирования Андоррского кризиса. В обмен на гарантии лояльности этого самозваного князя. Надо отдать ему должное, он оказался весьма ловким и полезным типом. У графини, знаете ли, фантастическое умение ладить с самыми разными людьми. Правительство вашего величества, имея андоррские гарантии лояльности, располагает теперь весьма интересным инструментом в Пиренеях. Сегодня, когда события в Испании приняли столь трагический и прискорбный во всех отношениях оборот, переоценить значение такого инструмента вряд ли возможно.
- А какова позиция Андорры?
- Строгий нейтралитет, как и следовало ожидать, милорд, – покровительственно кивнул Черчилль. – Князь имеет отличные связи в обоих противоборствующих лагерях, и его авторитет растёт, словно на дрожжах. Я думаю, что ключом к урегулированию испанской проблемы станет Андорра. Именно через неё идут денежные потоки в обе стороны. И не только денежные, надо полагать. Видите ли, ваше величество. Никто, собственно говоря, не мог предположить, что ситуация на Пиренеях станет настолько напряжённой. А сегодня, когда под угрозой наш суверенитет над Гибралтаром, связи 'Фалкона' с Андоррой и лояльность Константина – всё это приобретает неимоверно важное значение.
- И как вам удалось уговорить французов, сэр Уинстон?
- Это оказалось даже легче, чем мы могли предположить. Никому не нужен очаг напряжённости, даже такой, на первый взгляд, ничтожный, как Андорра. Не следует забывать, что объективная трудность горного пейзажа совершенно не располагает ни к масштабным сражениям, ни к применению тяжёлого оружия. А без этого партизанская война в горах, даже если её ведёт крошечный отряд до сотни человек, может сделаться мощнейшим фактором нестабильности для государства, чувствующего себя и поувереннее, чем Французская республика. Коммунисты немедленно вцепились бы Думергу[110] в глотку за то, что тот 'топит в крови национально-освободительное движение народа Андорры', не остались бы в стороне и другие желающие половить рыбку в такой мутной луже. Насколько я знаю, все андоррские гостиницы были под завязку набиты щелкопёрами всех мастей, только и ожидавших чего-нибудь погорячее. Кстати, их поили и ублажали за счёт князя, так что настроение прессы, очарованной идиллическими патриархальными пейзажами Андорры, легко себе представить. При тогдашней чехарде французских правительств моральное поражение Третьей республики было более чем вероятно. В интересах не только внутриполитической, но и европейской стабильности в целом французскому МИДу следовало воздержаться от резких демаршей и силовых методов.
- А откуда у этого самого князя вдруг взялись деньги, да ещё в таком количестве, вас, сэр Уинстон, не заинтересовало?! – удивился Эдуард.
- Мой интерес к его источникам доходов не может быть удовлетворён, милорд, – пропыхтел Черчилль. – Ясно, что персонаж он достаточно скользкий, но это как раз неплохо. И к Гитлеру, и к Германии он настроен достаточно прохладно, чего не скажешь о его отношениях с итальянцами. В общем, всё это нам исключительно, как я предполагаю, полезно, милорд. И сейчас, и в будущем.
- И конечно же, в Андорре немедленно нашлись те, кто был чрезвычайно недоволен франко- испанским протекторатом.
- Трудно было бы ожидать чего-то иного, милорд, – Черчилль издал звук, похожий на иронический смешок. – Дело в том, что переворот произошёл буквально на следующий день после убийства этого несчастного югославского монарха, так что, пока у политиков и дипломатов дошли, что называется, руки до Андорры, было уже поздно что-либо предпринимать: народ признал новую власть, Ватикан выказал явное покровительство, начались демократические реформы – одним словом, любое вмешательство выглядело бы, как реакция, а то и интервенция, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Ну, а потом начались испанские события – так что всем сделалось не до Андорры.
- Эти парни неплохо подготовились, похоже. Чтобы так ловко выстроить ситуацию, следует обладать недюжинным политическим чутьём.
- И беспримерной дерзостью, милорд, – улыбнулся Черчилль. – Это мне, кстати, весьма импонирует. Вы совершенно правы. Но если такая дерзость объективно следует в фарватере нашей европейской политики, почему бы не оказать ей содействие? Тем более, повторяю, это принесло нам немалые дивиденды. Как бы там ни было, 'Фалкон' – это британский капитал, а значит, и британское влияние.
- Хотелось бы, чтобы вы не ошиблись и на этот раз, сэр Уинстон, – король снова поднял сигару.
У него возникло стойкое ощущение, что оба – и адмирал Синклер, и Черчилль – пытаются 'продать' ему Андорру, чтобы увести его от чего-то очень важного – если не главного. Эдуард разозлился. Да, иногда я совершаю необдуманные поступки, но таковы все люди, и вы, джентльмены – не исключение. Но я не кретин и запутать себя не дам, подумал он. Не дам. Понятно?!
- Разумеется, милорд. Всё именно так и обстоит, уверяю вас.
Не уверен, подумал Синклер. Совершенно я в этом не уверен. Но внешне остался спокойным, не проронив ни слова.
Эдуард откинулся в кресле и подхватил почти потухшую сигару:
– Блестяще. И как им удалось это, если не секрет?
- Нам совершенно случайно посчастливилось узнать, что этот самый мистер Гур накануне андоррских событий провёл несколько дней в Ватикане. Собственно, после этого…
- В Ватикане, – посмотрел на Черчилля король. – Князь Константин. Урхельский епископ, берущий под козырёк. Конечно. Проклятье. Каким же образом?! Он что же, – встречался с Понтификом?! Но ведь русские – православные? При чём тут вообще русские?! Какая связь?!
- Э-э-э… Не вполне ясно, ваше величество.
- Так проясните, чёрт возьми!
- Не вполне ясен механизм, ваше величество…
- Да что вы заладили, адмирал – не вполне да не вполне?! – Эдуард начал терять терпение. – Ну, хорошо. И что же? Поподробнее о банке, пожалуйста.
- Интересно, все должники банка очень аккуратно и в срок возвращают займы. За последние два года не было ни одного случая отказа или обращения в суд. Мы подозреваем, что эти люди – эта армия, – применяют к проблемным клиентам банка… Скажем так, – нестандартные методы убеждения.
- Но никто не жаловался ни разу?
- Нет, ваше величество.
- Действительно. Крайне, я бы сказал, интересно.
- Да, эта ситуация нас тоже, признаться… Не то, чтобы беспокоит, но… В принципе, они весьма лояльны. Дело в том, ваше величество, что мы не имеем возможности проникнуть в эту структуру.
- Это почему?!
- Это армейское подразделение, ваше величество. Состоит, как я уже имел честь довести до вашего сведения, исключительно из бывших русских военных. Там есть и молодёжь, из этих кадетских и юнкерских училищ, учреждённых ещё правительством Юга России в изгнании, бароном Врангелем.
- Ну, ничего себе, – король в избытке чувств ухватил себя пальцами за гладко выбритый подбородок.
- Эти люди совершенно не идут ни на какие контакты. Формальным же образом мы не имеем пока повода предъявить им претензий.
- Их деятельность ограничивается только банковской сферой?
- Трудно сказать что-нибудь определённое, ваше величество, – покачал головой Синклер. – Есть подозрение, что некоторая часть военных и гражданских училищ для детей русских эмигрантов получают дотации от 'Фалкона'. В основном – в Чехословакии и Югославии, а также во Франции. Правда, доказательств этому нет. Нет и цифр. Недавно бежавший от большевиков писатель-монархист Солоневич, – Синклер произнёс трудную русскую фамилию по слогам, – сейчас работает для нескольких изданий… Я читал некоторые главы из его публикуемой по частям 'Народной монархии'. Если вы желаете, ваше величество, я могу ознакомить вас с переводом. Чрезвычайно любопытное произведение. Есть мнение, что и тут без 'Фалкона' не обходится. Правда, они крайне осторожны. Не оставляют буквально никаких следов. И ещё именно поэтому я полагаю, что мы имеем дело с очень хорошо организованной и тщательно
