- Дело в следующем, сэр. Сегодня мелким предприятиям, особенно семейного типа, очень сложно получить кредит на развитие. Кризис ударил не только по производственной сфере и сфере, так сказать, материальных услуг, но и по финансовой, это понятно. Банки гораздо охотнее идут на сотрудничество с акционерными компаниями, компаниями, где они в состоянии эффективно влиять на производственные и экономические решения. С ними легче работать. А 'Фалкон' очень активно занимает эту стремительно освобождаемую крупными банками нишу.
- Зачем? Разве их деятельность похожа на благотворительность?
- Никоим образом, сэр. Их аналитический аппарат много говорит о процессе 'дегуманизации капитала'. Так они называют это. Процесс, при котором перемещение огромных средств с континента на континент занимает минуты, необходимые на то, чтобы набрать телефонный номер или отправить телеграмму. Они утверждают, что при этом теряется та связь хозяина предприятия и его работников, направленная на рост взаимного благосостояния, которой так сильна была всегда наша система.
- Забавно… Нечто вроде народного капитализма, Артур?
- Именно так, сэр.
- Но ведь без крупного производства мы никуда не двинемся.
- Никто и не утверждает обратного, сэр. Речь идёт о так называемой 'теории экономического равновесия'. Баланс необходим, но это должен быть именно баланс, а не перекос в ту или иную сторону. Очень интересно, сэр. И пользуется популярностью. Вот, например, ещё одна цитата из статьи 'Дэйли Морнинг Ревью', которая контролируется 'Фалконом'…
- Вы положительно добиваетесь моей смерти, Артур, – проныл Эдуард.
- И всё же вам необходимо это выслушать, сэр, – сурово заявил Глокстон.
- О, Господи! Ну, хорошо. Давайте. Я попытаюсь.
Глокстон извлёк из своей безразмерной папки очередной документ:
- Абзац из редакционной статьи, сэр. Статьи, приуроченной к международному Дню Труда, сэр, первому мая. – Глокстон покачал головой, словно удивляясь сам себе. – Концентрация капитала – сложный, многосторонний процесс, и всегда существует соблазн использовать его для того, чтобы быстро извлечь максимальную прибыль. Но при этом многократно возрастает опасность разрушить среду обитания, а этого допускать ни в коем случае нельзя. Бесконтрольно увеличивая концентрацию производства и централизацию распределения, мы делаем то же самое, что и коммунисты – мы лишаем человека свободы, самостоятельности, делая его рабом системы, стандарта, искусственного равенства. Наше общество – общество свободных людей, независимых хозяев своей жизни, своего дела и своего слова. Это равновесие, и это хрупкое равновесие, которое легко нарушить, но очень трудно восстановить. Поэтому мы ратуем за внимательное, пристальное, благожелательное отношение к маленьким предприятиям, семейным делам, помогаем им выжить и выстоять. У сильного, большого всегда есть огромный соблазн использовать силу вместо правды. Мы, сознавая свою мощь и величину, противостоим силе на стороне правды. Это наше кредо, смысл и главное содержание нашей работы как финансового института – инструмента, принадлежащего людям и предназначенного для людей.
- М-м? Что это вообще такое?! Какой-то… Какая-то… третья сила?!
- Так называемые микрокредиты, сэр. Их собственный термин. Пятьсот фунтов. Тысяча фунтов. Ничтожные проценты, списание долгов. Но – только в случае успеха. А не в случае банкротства.
- Какой-то… социализм наизнанку?!
- И если бы только это. 'Falcon Industries' и 'Falcon Inventions' являются источниками самого настоящего патентного шторма. В 'Falcon Industries' часть из них проходит техническую апробацию и доводится до предпромышленных образцов. Охота за изобретателями, инженерами и техниками идёт по всему миру.
- И что, этим тоже занимается графиня?!
- Нет. Некто Ладиагин. Бывший русский уполномоченный по оружейным поставкам.
- Опять русский. Невероятно!
- Это не всё, сэр. Новый проект уже начал работу, пока только в стадии эксперимента. Телевидение.
- Это тоже их выдумка?!
- Первые попытки применить эту идею на практике начались в Соединённых Штатах и в России, сэр. Под руководством русского академика… э-э-э… боюсь, произнести эту фамилию я не сумею. Са-во-ро- кин[114]… Кажется, так.
- Я правильно понимаю открывающиеся перед нами перспективы, Артур? – прищурился Эдуард.
- Думаю, да, сэр, – улыбнулся Глокстон. – Искренне на это рассчитываю, сэр.
- Паутина, говорите? – задумчиво произнёс король, потирая пальцами подбородок.
- Да.
- И так быстро!
- Если мне позволено будет добавить – не только здесь, как я уже упомянул. Иногда всплывают факты, которые, когда сводишь их воедино, – Глокстон чуть приподнял плечи и поджал губы, не то восхищённо, не то осуждающе. – Имя Оливера Рассела вам что-нибудь говорит, сэр?
- Это, кажется, крупный американский промышленник?
- Не только. Ещё и финансист.
- И что же? Постойте, постойте. Что-то припоминаю… Какая-то странная история… Похищение…
- Три года назад в Нью-Йорке была похищена жена Рассела и двое его малолетних сыновей. Через сутки они были освобождены без единой царапины, что само по себе является чрезвычайной и редчайшей удачей. Полиция, разумеется, целиком записала этот триумф на собственный счёт. Правда, выкуп был всё же заплачен. Пять миллионов долларов, сэр.
- Н-да. Весьма!
- Рассел фантастически разбогател на торговле с большевиками. Вскоре после счастливого завершения истории с похищением сама миссис Рассел, до того ничем и нигде себя не проявившая, чьё лицо было известно разве что слугам и нескольким близким приятелям и приятельницам, учреждает и возглавляет Русское Бюро Комитета Дочерей Американской Революции в Нью-Йорке. Это самое Русское Бюро разворачивает прямо-таки бешеную антибольшевистскую работу. В красной прессе их называют не иначе, как 'Американские Ведьмы'. Они пикетируют большевистские сборища, собирают деньги для беглецов от Советов. А вот что пишет, например, 'Лайф', – это отрывок из интервью с миссис Оливер Рассел… – Глокстон лизнул палец, – король поморщился от этого плебейского жеста, – и, перевернув несколько листков, поправил очки и прочёл: – Миссис Рассел… Заявляет… А! Вот. Наша мечта – Великая и Свободная Россия… Наши враги – не русские и тем более не Россия, а большевики Ленина и Троцкого, поработившие эту страну… Мы, женщины Америки, понимаем, что, лишь защищая Россию, мы сумеем защитить себя и своих детей… Каково?
- Ничего не понимаю, – Эдуард растерянно посмотрел на Глокстона.
- Рассел практически свернул свои дела с большевиками. Примерно в это же время в Лондоне появляется мистер Гур. Как будто бы из Венесуэлы. Так, во всяком случае, его рекомендовали в обществе. Потом графиня Дэйнборо становится у руля 'Фалкона', и первым и главнейшим партнёром 'Фалкона' в США делается 'Нью-Йоркский Американский Банк'. Как вы думаете, кому принадлежит контрольный пакет?
- 'Фалкону'… Нет. Погодите. Расселу?!
- А ещё точнее – миссис Рассел. Эффектная женщина, любимица американцев, героиня, близкая приятельница миссис Рузвельт. И – знакомая, даже, кажется, подруга нашей маленькой графини. Во всяком случае, когда случилось несчастье – ну, это падение с лошади, – миссис Рассел примчалась в Лондон на всех парах и пробыла с графиней – и мистером Гуром, разумеется, – около месяца. Кстати, у графини Дэйнборо никогда не было и тысячной доли тех денег, что потрачены на 'Фалкон' и провокационное банкротство 'Бристольского Кредита'. Конечно, дела 'Фалкона' перед продажей шли далеко не блестяще, но не настолько. А при прочих равных 'Бристольский Кредит' стоил как минимум в сто раз дороже, чем за него было уплачено. Да и при сверке отчётности выяснилось, что многие проблемы бессовестно раздуты
