Произнося слова заклинания, Ингитора ножом порезала себе левое запястье и пальцами перенесла кровь на руны. Торвард молча протянул ей руку запястьем вверх. И их кровь, смешавшись на очертаниях рун, сама собой вспыхнула и загорелась. Яркий красноватый свет разлился по поляне, разом стали видны черные росчерки деревьев далеко-далеко. Туманная мгла, как огромная черная птица, взмахнула крыльями и отшатнулась. Столб света опал, но руны на ясеневой палке продолжали светиться.
И стало видно, что давно уже день. Еловые лапы снова стали зелеными, небо серым, а воздух прозрачным. И где-то высоко сквозь облака прорывались отблески золотой колесницы Суль.
Торвард и Ингитора молча сидели возле потухающего костра. Им не верилось, что эта туманная мгла была здесь и отступила, побежденная силой заклинания и горячей человеческой крови. Человеческой крови, которая горячее и сильнее крови инеистых великанов.
— Пойдем! — вдруг опомнившись, Торвард вскочил на ноги. — Нам нужно быстрее идти. Она не успокоится, она придумает что-нибудь другое. Нам нужно уйти как можно дальше.
Ингитора протянула ему нож. Торвард сунул его в ножны, взял Ингитору за руку и поднял с земли.
— А палку возьми с собой, — посоветовал он. — Она и правда удачливая, а удача нам еще понадобится.
К полудню они вышли из большого ельника. Меж еловых лап все чаще замелькали тонкие серо- зеленоватые стволы осин, кое-где блестящие красноватыми предосенними листочками. И после угрюмой темноты ельника осины показались Ингиторе добрыми друзьями. И кто сказал, что осина — злое дерево? После ельников с их темно-зелеными великанами, мягким мхом, рыжим ковром старой хвои под ногами и качающимися папоротниками в осиннике казалось светло и уютно.
Осинник порадовал их еще одним подарком. Откуда-то со стороны вдруг послышался треск и хруст. Ингитора вздрогнула и остановилась. Торвард взял ее за плечо и прислушался.
— Это лось! — шепнул он. — Подожди здесь.
— Куда ты? — шепотом окликнула его Ингитора, когда он шагнул в сторону.
— Ты не хочешь мяса? — спросил Торвард. — А я бы не отказался. Нам еще далеко идти.
— Но чем ты его возьмешь? Хоть бы копье!
Но Торвард только махнул рукой, что, дескать, и так обойдется, и неслышно исчез за серыми осиновыми стволами.
Ингиторе пришлось ждать довольно долго, и она уже сильно беспокоилась. Что, если он ее потерял? Ей совсем не хотелось кричать во весь голос. В чужом лесу всегда лучше вести себя потише, а не то созовешь и тех, кого вовсе не хочешь видеть.
Когда в глубине осинника зашуршало что-то большое, Ингитора тревожно прильнула к осине, прислонилась к ней лбом. Как знать, кто это и что это?
— зашептала она, просто пальцем рисуя на стволе невидимую руну тумана.
Из-за деревьев появился фьялль. На плечах он нес кусок лосиной шкуры, в который было завернуто что-то большое. Выйдя на поляну, он окинул ее взглядом, нахмурился, сбросил свою поклажу на землю, снова оглянулся. На лице его было настоящее беспокойство.
— Эй! Альва! Где ты? — позвал он.
Ингитора отошла от ствола. Торвард слегка вздрогнул, но тут же вздохнул с облегчением.
— Где ты… Откуда ты взялась?
— Я была здесь! — Ингитора улыбнулась и показала на то место возле осины, где стояла. Ее позабавило его удивление.
— Но я туда смотрел, и тебя там не… Ах да! — Фьялль что-то вспомнил и дернул себя за длинную прядь волос. — Ты же…
— А ты же не боишься колдуний! — лукаво сказала Ингитора.
— Я… — начал фьялль и вдруг запнулся, глядя ей в глаза. Но Ингитора и так поняла, о чем он хотел ей сказать. Они смотрели друг другу в глаза, и обоим казалось, что они вовсе не зря попали в эту злополучную и зловещую страну, проклинаемую всеми племенами Морского Пути.
Маленькая рыжеволосая ведьма и огромный волк сидели в осиннике над распотрошенной тушей лося. Жадный отрывал огромные куски мяса и проглатывал их, облизывался длинным красным языком и довольно урчал. Дагейда тонким обломком косточки выковыривала мозг из толстой кости и задумчиво слизывала его.
— Никогда этому коню леса не ходить на ногах! — бормотала она про себя. — Не гулять ему и не бегать! После моего Жадного его и сам Тор не соберет и не оживит. И поделом — дал убить себя человеку! Да еще кому — моему брату! Да, Жадный, я знаю, что лоси бегают вовсе не как волки! Но нельзя же так! — с обидой воскликнула она. — Теперь они наелись мяса и пойдут дальше!
Жадный буркнул что-то, облизываясь.
— Ну да, конечно! — согласилась Дагейда. — Нам с тобой тоже кое-что перепало. Не надо тратить времени на охоту. Хотя мы с тобой ели совсем недавно. Да, недавно! Еще луна с тех пор не сменилась. Ну ладно, я знаю, что ты хочешь есть чаще, чем я. Но еще можно было бы потерпеть.
Жадный оторвался от костей, лег на мягкие опавшие листья и вытянул лапы. Дагейда посмотрела на него и толкнула в бок.
— Вставай, Жадный! Они не ждут, и мы не можем ждать! Они прогнали великанов. — Глаза ведьмы сверкнули злобной зеленью, маленькая рука сжалась в кулак. — Но мои дядьки, как видно, слишком долго провели в своих подземельях! Слишком легко они дали себя прогнать. Но ты ведь знаешь — мы можем попросить помощи и в другом месте. Там, где мы всегда ее находили и найдем теперь!
Огромный волк вздохнул и с бока перекатился на брюхо, чтобы неутомимая всадница могла взобраться ему на спину.
Торвард и Ингитора вышли из осинника. Перед ними открывалось широкое пространство предгорий. Отсюда местность поднималась вверх; насколько хватало глаз, тянулись вдаль щетинистые, темно- лесистые отроги. Это было сердце Медного Леса.
— Видишь, вон там рыжее пятно? — Торвард положил руку на плечо Ингиторе и повернул ее в нужную сторону. — Это и есть Раудберга.
— Та гора, где было святилище?
— Да. Но мы туда не пойдем. Нам нужно пройти западнее, вон между теми двумя горами. Там Турсдален. Нам нужно туда.
— Турсдален? — Ингитора тревожно посмотрела на него. — Нам нужно прямо в Великанью Долину?
— Нет, но пройти нужно через нее. Другого пути нет.
— Но ведь там… Я слышала, что ОНА живет как раз в Великаньей Долине.
— Она не живет там. Она живет где ей вздумается или просто — нигде. Только зимой она иногда устраивается в какой-нибудь пещерке, и то ненадолго. А потом опять садится на свое чудовище и скачет, скачет…
