Только глянув в эти глаза, любой догадался бы — перед ним вовсе не человек.
— Теперь-то ты меня видишь? — смеясь, спросила Грюла. Вигмар немного растерянно улыбнулся в ответ: за двенадцать лет он впервые видел дух Квиттинского Севера в человеческом облике. — Я могу стать немного побольше! — добавила Грюла и вдруг выросла так, что стала выше Вигмара. — Нет, так неудобно разговаривать! — решила она и снова стала маленькой, примерно такой, какой и полагается быть девушке пятнадцати лет.
— Почему ты никогда раньше не приходила… так? — спросил Вигмар, с напряженной жадностью разглядывая ее стройную фигурку и хорошенькое личико. Новый облик лисицы-великана показался ему особой милостью, вроде знака доверия и благосклонности, да и смотреть на нее было приятно.
— А что — я тебе нравлюсь? — лукаво спросила Грюла. — Вот потому и не приходила, чтобы ты в меня не влюбился!
Грюла фыркнула и залилась хохотом: дух Квиттинского Севера, не в пример унылым осиновым равнинам, отличался веселым нравом. Ее золотые глаза искрились, узкий черный зрачок заметно «дышал», яркие губы улыбались, а черты лица странно подрагивали, переливались, как рябь на воде, и за ними было трудно уследить. Вигмару казалось, что ее лицо не остается тем же самым ни единого мгновения, но она все время казалась очень красивой.
Сам воздух вокруг фигурки Грюлы колебался, как раскаленный, эта дрожь передавалась всему вокруг и наполняла Вигмара: ему не было жарко, но в душе мешались тревога и восторг. И все же он сумел усмехнуться в ответ:
— А почему же ты не боишься этого теперь?
— Потому что ты уже влюбился в женщину из рода людей и не будешь понапрасну тратить любовь на огненного духа! — заявила Грюла.
Ее лицо вдруг вытянулось вперед и стало лисьей мордой; золотые глаза насмешливо мигнули, и Грюла вернула себе человеческое лицо.
— А откуда ты знаешь? — спросил Вигмар, пытаясь уследить за всеми этими переменами. Больше прочего его занимал вопрос: ведь Грюла не моложе прочих детей многоликого племени великанов — так почему она ведет себя как девчонка?
— А ты думал, тут есть что-то, чего я не знаю?
Грюла снова захихикала, потом показала Вигмару язык, и на какое-то мгновение ее лицо, подвижное, как язычок пламени, приняло черты Рагны-Гейды. Потом она легким огненным мотыльком вспорхнула на камень и уселась на спине Серого Кабана, для удобства сделавшись ростом в локоть.
— Так ты не ревнуешь? — спросил Вигмар.
Мысль о ревности духа-покровителя пришла ему в голову только сейчас: раньше он как-то не задумывался, что огненный дух Квиттинского Севера тоже принадлежит к женщинам.
— Нет! — весело болтая ножками, ответила Грюла. — Ради нее ты совершишь такие подвиги, какие прославят и тебя, и меня!
— Подвиги я совершил бы и безо всякой женщины! — Вигмар усмехнулся и решительно мотнул головой.
Грюла ловко поймала одну из его косичек, небольно дернула и снова засмеялась.
— Нет, те подвиги, какие тебя особенно прославят, ты совершишь именно из-за нее! О тебе сложили бы сагу не хуже, чем о Сигурде и Хельги*, да вот беда — бедным квиттам будет не до того!
— Почему? — Вигмар насторожился.
Духам открыто будущее — и вдруг ему пришло в голову, что такая бурная веселость Грюлы не к добру.
— Норн приговор у мыса узнаешь! — пословицей ответила Грюла. — А теперь подумай о том, что уже возле самого носа!
— Ты о мертвеце?
— Ну, разумеется! Вот подходящий подвиг, чтобы тебе позавидовали все люди, а мне — все духи Квиттинга!
— Им недолго ждать! — уверил ее Вигмар, мимоходом отметив, что и духам не чуждо некое честолюбие. — А почему бы тебе не разделаться с ним самой?
— Самой? — Грюла удивилась, в ее лице снова проскользнуло мимолетное сходство с лисьей мордой, и глаза остались раскосыми. — Если я все буду делать сама, то люди передумают приносить мне жертвы. Потому и боги мало что делают сами, а только
Вигмар благодарно наклонил голову. Конечно, такое доверие после такого недолгого знакомства! Что такое для великанши двенадцать лет?
— Хотелось бы мне думать, что ты во мне не ошиблась, — ответил он. — Но у нас тут говорят, что мертвеца можно убить только после того, как отнимешь у него сокровища.
Грюла нетерпеливо застучала ногами по боку камня, и на несколько мгновений все ее тело, кроме головы, превратилось в бурный язык пламени. От неожиданности Вигмар отшатнулся.
— Ах, вы ничего не понимаете! — с досадой воскликнула Грюла, снова приняв человеческий облик. — Чтобы убить Оленя, вовсе незачем выгребать из могилы перстни и кубки. Подумай-ка — какое сокровище само способно убивать?
— Оружие, — тут же ответил Вигмар. Он стоял, опираясь локтем о бок камня, и не сводил глаз с Грюлы. Когда речь зашла о деле, все его волнение прошло: перед ним открывался настоящий, верный путь к победе и славе.
— Оружие! — воскликнула Грюла и подпрыгнула, встала на камне во весь рост. Волны ее рыжих волос вспыхнули ярким пламенем и встали дыбом, но Вигмар уже привык и даже не дрогнул. — Он ведь носит с собой копье! Это отличное оружие и настоящее сокровище! Оленя можно убить этим копьем — вот и исполнится предсказанье!
— Верно… — Вигмару вспомнился Гейр и его рассказ о копье, с которым мертвец приходил к ним в усадьбу. — Но как его достать, если мертвец носит его с собой?
Грюла заглянула в глаза Вигмару, и он тут же зажмурился: ее взгляд было невозможно выдержать, как прикосновение раскаленного докрасна золота. Но маленькая огненная великанша уже увидела все, что хотела увидеть.
— Помнится, Брюнхильд* ждала человека, которому будет неведом страх, — заговорила она, и Вигмар открыл глаза. — Для Брюнхильд нашелся Сигурд, а я тогда побилась об заклад с Восточным Вороном, найдется ли второй такой человек. Иные у нас думают, что людской род измельчал, что древняя доблесть вам не по плечу и ни один из нынешних людей не повторит подвиги древних. Ни один не сможет порадовать нас такими богатыми жертвами!
Лицо Грюлы опять изменилось, детская свежесть исчезла, вместо нее появилась строгость, глаза потемнели, черный зрачок «задышал» быстрее и чаще. На Вигмара вдруг навалилось ощущение древней, неизменной, почти неподвижной жизни. Да жизнь ли это? Живет ли тот, кто не может умереть?
И тут же ему стало жутко: в лице Грюлы проступило жадное, голодное чувство ожидания жертвы. Герои древности, лишавшие жизни своих врагов и избиравшие страшную смерть для себя самих, тем самым приносили жертвы богам и своим духам-покровителям. А теперь стихии земные и небесные редко получают подобные дары. Они голодны! Вигмар ощущал себя стоящим на краю пропасти, где бушевало и ревело жадное пламя. Сила не дается просто так, за нее нужно платить, платить горячей кровью, или чужой, или даже своей. И именно сейчас, а не на чердаке дома, сотрясаемого мертвым оборотнем, Вигмару потребовалось все его мужество, чтобы не отступить перед нечеловеческим лицом своего покровителя.
Но все это быстро прошло. Грюла снова стала маленькой девочкой, пламя ее волос загорелось ровным мягким светом. Вигмар мотнул головой, стряхивая жуткое наваждение. Сейчас не Века Асов, боги и духи не требуют столько кровавых жертв, как раньше.
— Двенадцать лет назад мне показалось, что из тебя может выйти толк, — спокойно сказала Грюла. — Хорошо, что люди так быстро взрослеют! По-моему, пришла пора проверить, не ошиблась ли я.
