углу Хёрдис ловко вытащила из стены белый клок сухого мха. Всем телом прижавшись к стене, она услышала сквозь щель между бревнами голос отца.
— Нам нужно поговорить с тобой без чужих ушей, Модольв, — сказал Фрейвид, и Хёрдис неслышно усмехнулась в темноте: чужое ухо было гораздо ближе, чем полагал Фрейвид.
Модольв все еще был невесел после ссоры с Гримкелем. Проницательный Фрейвид сразу заметил это.
— Не годится провожать Высокое Солнце с таким пасмурньм лицом! — сказал хёвдинг. — Я думаю, для тебя пришло время радости, Модольв ярл. Твой племянник совсем здоров, и я хотел бы завтра видеть его у себя за столом. Вам не придется жаловаться на недостойное вас место. О чем же ты грустишь?
— Конечно, я благодарен богам за жизнь моего племянника и за всех оставшихся людей. Но, по правде сказать, я рассчитывал на иной итог нашего похода. В Аскефьорде у меня не будет особых причин гордиться. Многие скажут, что я выгляжу неудачливым человеком, и мне будет нечего им возразить. Невелика честь привезти из мирного похода пустой корабль и меньше двух третей дружины. Я плавал на Квиттинг вовсе не за «гнилой смертью». А теперь я возвращаюсь домой с пустыми руками и должен благословлять богов, что не совсем один.
— Так, значит, Гримкель ярл верно сказал, что ты хотел купить на Остром мысу железа? — спросил Фрейвид, так пристально посмотрев в лицо гостю как будто хотел прочитать его мысли.
— Это верно, — сдержанно ответил Модольв. Он был убежден, что Фрейвид и без его ответов знает обо всем этом деле намного больше, чем говорит.
— И цена показалась вам непомерно высокой?
— Прошлым летом я за ту же цену мог купить вчетверо больше железа. Неужели квиттингские горы истощились и Медный Лес больше не стоит своего названия?
— Нет, горы Медного Леса далеки от истощения, — Фрейвид покачал головой. — Возле моей большой усадьбы, Кремнистого Склона, мои люди копают не меньше руды и выплавляют не меньше железа, чем всегда. Дело здесь в другом.
— И я не вчера родился, — сурово ответил Модольв. — Ваш конунг Стюрмир слишком горд и притом имеет плохих советчиков. Вместо того чтобы усмирять его заносчивость и учить приобретать друзей, они еще больше ее подзадоривают и добывают ему врагов!
— Ты, как видно, говоришь о Гримкеле ярле и его родичах! — заметил Фрейвид.
— А ты, как видно, не хуже меня знаешь положение дел! — ответил Модольв. — Да, я говорю о нем. Об этом догадается всякий, кто слышал нас сегодня в гриднице. Стюрмира конунга не поздравишь с такой родней. И напрасно он женился на женщине из рода Лейрингов. Его прежняя жена была куда разумнее, чем нынешняя, А Лейринги его не доведут до добра. Они жадны, кичливы, крикливы и думают только о своей выгоде.
— Да, приятными людьми их не назовешь, — сдержанно согласился хёвдинг.
Он тоже считал, что женитьба овдовевшего Стюрмира конунга на Далле из рода Лейрингов была недальновидным поступком. А теперь эти Лейринги — жадные, как свиньи, шумливые, как вороны, и тупые, как треска, — все как один лезут к конунгу с советами один глупее другого и только и ищут, как бы побольше урвать. В борьбе с ними Фрейвиду хёв-дингу очень хотелось иметь надежного союзника, не зависящего от Стюрмира. И вот боги послали ему подходящий случай такого союзника приобрести. Кто может быть полезнее самого конунга фьяллей? А там, если удастся как-то потеснить Лейрингов, то, возможно, на смену Далле у Стюрмира появится и третья жена… Отказывая всем женихам Ингвильды, Фрейвид не только уважал ее вкус, но и вынашивал некие тайные замыслы.
— Нашего конунга обвиняют в том, что он собирается идти походом на Квиттинг, — тем временем возмущенно продолжал Модольв. — Гримкель боится, что ваше железо станет оружием против вac же, Если бы вам нужен был жрец—заклинатель войн, то Гримкель ярл подошел бы как нельзя лучше!
— Да, Гримкель давно говорит об этом Стюрмиру конунгу, — подтвердил Фрейвид. — Но я, если ты захочешь, смогу продать тебе железа по той же цене, что была прошлым летом.
Модольв посмотрел в глаза Фрейвиду, и тот опустил веки, подтверждая сказанное. Он все взвесил и принял решение.
— У меня много железа и в Кремнистом Склоне, и здесь, — продолжал он. — Я видел, сколько ячменя вы привезли, — думаю, у меня хватит товара на весь ячмень. Или у тебя есть еще и серебро?
— Боюсь, у меня нет времени ждать, пока ты пошлешь людей в Кремнистый Склон. Я давным-давно должен быть дома, в Аскефьорде. Торбранд конунг ждет меня.
— Ему не придется ждать долго. Раньше чем через десять дней твои люди не смогут сесть на весла, а к тому времени мои успеют съездить в Кремнистый Склон и обратно. Я не задержу тебя, а Торбранд конунг будет знать, что и среди квиттов у него есть друзья. Знаешь, как говорит пословица? У каждого найдется друг среди недругов, верно?
Модольв кивнул, подавляя колебания. Голубые полупрозрачные глаза хозяина не слишком нравились ему. Вряд ли Фрейвкду можно доверять. Но железо — это железо, его не подделаешь. Возвращаться в Аскегорд с пустыми руками не хотелось.
Фрейвид был доволен уговором. Он ценил и берег свое добро, а Прибрежный Дом стоял в слишком опасной близости от моря.
Легкий ветерок, напоенный свежим запахом моря и сосновой хвои, влетел з отодвинутое заслонкой окошко и мягко погладил Хёрдис по щеке. Она мгновенно открыла глаза. Нет, она не спала — просто задремала, соскучившись в ожидании. В девичьей было тихо, чуткий слух Хёрдис различал мерное, уютно- сонное дыхание полутора десятка девушек и женщин. Спали все до одной.
Хёрдис осторожно приподнялась ка локте, огляделась. Никто не шевельнулся, только Серый, спавший здесь же на полу, под боком у хозяйки, чутко вскинул голову и ткнулся носом в плечо Хёрдис. Она поспешно положила ладонь на его широкий крутой лоб и повелительно пригнула голову пса к полу. Серый послушно улегся.
Неслышно отбросив старый плащ, которым укрывалась вместо одеяла, Хёрдис встала на ноги. Темные волосы окутали ее до самых ног, так что в полутьме девичьей смутно белело только ее лицо и подол рубахи возле самого пола. Несколько мгновений Хёрдис постояла, прислушиваясь, но ни одна из женщин не проснулась. Бесшумно ступая по земляному полу, Хёрдис пробралась в глубь девичьей, где на широкой лежанке спали Ингвильда и еще две девушки. Вернее, на месте были только Ингвильда и Тордис, а Бломма ушла вроде бы на задний двор и все еще не возвращалась. Опасно было подниматься, когда кто-то должен войти, но и ждать Хёрдис не могла — вот-вот минует полночь, время самого крепкого сна Ингвильды. Еще вечером Хёрднс незаметно подбросила в чашу Ингвильды маленький камешек, а потом вынула его и закопала в землю, под мох. Это называлось сонное заклятье — теперь Ингвильда будет спать, как камушек подо мхом, ничего не видя и не слыша. Сигнехильда Мудрая не учила такому внучек, Хёрдис сама додумалась до сонного заклятья и очень гордилась его отличным действием. Наедине сама с собой, конечно.
Подобравшись к лежанке, Хёрдис быстро ощупала платье Ингвильды и украшения. Кончики ее пальцев коснулись прохладной серебряной цепочки, круглой застежки, нескольких амулетов. Но того, что Хёрдис искала, здесь не было.
Тогда Хёрдис, прищурившись, склонилась над лежащей Ингвильдой. Одна рука сестры была засунута под подушку. Огниво было там, в кулаке, — Хёрдис так же твердо была уверена в этом, как если бы видела его при свете дня. Огниво было там, и оно властным голосом древнего волшебства звало Хёрдис, притягивало, обещало многократно увеличить ее силы, открыть ей новые знания. Но как его достать?
Хёрдис осторожно запустила руку под подушку сестры. Пальцы ее коснулись чего-то твердого — в кулаке спящей Ингвильды был зажат теплый кусочек железа. Оно здесь! Дрожа от нетерпения, Хёрдис вцепилась в него кончиками пальцев и осторожно потянула. И тут же всем существом ощутила, как Ингвильда вздрогнула, как глухой камень ее сна пошел быстрыми трещинками,
С кошачьей ловкостью Хёрдис отпрыгнула от лежанки, мигом оказалась в другом конце девичьей и легла на свою соломенную подстилку, натянула плащ и застыла, как будто спит.
Скрипнула дверь, из сеней вошла Бломма. Подозрительно часто дыша и как будто смеясь про себя, она прошла к лежанке и устроилась с краю. Любопытно, кто же ее так задержал? — мельком подумала
