Толпа слэттов колебалась, к ночному небу летели крики изумления и ужаса. Сын конунга убил Рагнвальда Наковальню! На самом деле тот не был убит, и каждый мог об этом догадаться, слыша крики Рагнвальда, которого хирдманы наспех перевязывали. Он ревел не столько от боли, сколько от ярости и досады, что ему так решительно помешали, но от тех же ярости и боли он не мог произнести ни одного слова внятно, а только кричал, и дикий крик сильного мужчины, знатного и всеми уважаемого человека, внушал еще больший ужас, подавлял и наполнял растерянностью.
Всем вдруг показалось, что битва тянулась слишком долго и унесла слишком много сил даже у тех, кто не успел принять в ней участия. Толпа разом устрашилась содеянного и отшатнулась назад, прочь от пылающего круга. На квиттов больше никто не нападал, хирдманы Наследника встали между ними и толпой, и люди Стюрмира получили возможность выйти из усадьбы. Сжимая в руках оружие, они стояли толпой там, где их не доставало пламя. Не слишком понимая, что за перемена свершилась, к добру она или нет, они не сводили глаз со своих врагов и ждали.
— Разбирайте стену! — Хеймир махнул своим людям на усадьбу. — Дом еще можно спасти! Ломайте, пока не перекинулось! Живее!
Хирдманы бросились к стене; опомнившись, жители Эльвенэса засуетились, потащили ломы и крючья: в густо застроенном поселении умели тушить пожары. Какой-то говорлин, без шапки, с шальными веселыми глазами, лез в самый огонь, толкал, тянул, рушил, растаскивал и радостно кричал что-то по- своему, точно это не пожар, а пир.
Убедившись, что порядок восстановлен, Наследник убрал меч в ножны. Оглядывая озаренные пламенем хмурые лицо квиттов, он медленно прошел вдоль толпы.
Стюрмир конунг стоял там же, где и прорывался — перед проломом возле сгоревших ворот. Всю землю перед ними устилали тела слэттов, а рядом с Метельным Великаном стоял другой великан, очень похожий на настоящего — рослый, плечистый, опустивший к ноге секиру, покрытую кровью по самую рукоять. Лицо Вальгарда было спокойным и полным готовности в любое мгновение продолжить эту страшную жатву, и это спокойствие ужасало больше, чем самая дикая ярость. Даже Наследник внутренне дрогнул, зацепившись взглядом за это лицо, и не сразу сумел заставить себя посмотреть на Стюрмира.
Метельный Великан был суров, мрачен и полон решимости. Что бы там ни начал плести сын Хильмира, теперь-то он знает, чего стоят их лживые обещания и их притворная дружба!
Хеймир встретил его озлобленный взгляд и напрягся, задержал дыхание, одолевая внутреннее мучение. Иногда владение собой обходилось дорого и ему. Нет, все же хорошо, что им не бывать родичами!
— Я рад видеть тебя невредимым, Стюрмир конунг, — четко произнес Наследник, с трудом подавляя в себе резкую неприязнь к этому человеку. Ради него, потому что это было необходимо, он своей рукой ранил своего человека, и злился за это на Стюрмира, как будто удар Рагнвальду нанес сам конунг квиттов.
— Хорошо же ты принимаешь гостей, Хеймир сын Хильмира, — с суровым презрением ответил Стюрмир. — О таком вероломстве люди будут долго рассказывать.
Хеймир на миг стиснул зубы: оскорбление так же мало было заслужено, как мало Стюрмир осознавал, что обращается к своему спасителю.
— Мой род ни в чем не нарушил законов гостеприимства! — отчеканил он, усилием всей воли не позволяя ненависти и раздражению прорваться и прозвучать в голосе. — Мы не виновны в этом нападении. Слэтты не хотят твоей смерти. Ты знаешь, что я… что Хильмир конунг предлагал тебе три тысячи человек в войско и даже руку моей сестры Альвборг. Сделал бы он это, если бы хотел твоей смерти? Рагнвальд Наковальня не имел сообщников в усадьбе конунга. А тебе стоит подумать, не имел ли он их где-нибудь еще! За морем, на Квиттинге! Наверное, родичам твоей жены Даллы так же мало нравилась мысль об этом браке, как и Рагнвальду! Наши переговоры ведутся давно, ты это знаешь не хуже меня! О них могли узнать и на Квиттинге! Так что не ищи врагов здесь, Стюрмир конунг! Здесь ты еще можешь найти друзей, если захочешь. Но лучше бы тебе вернуться домой и поискать своих врагов там! Или ты забыл, что там есть еще один конунг квиттов?
Окончив речь, Наследник еще несколько мгновений смотрел в лицо Стюрмира, но не дождался ответа. Тогда он повернулся и резко взмахнул рукой.
— Расходитесь, добрые люди! — крикнул он в толпу.
Толпа дрогнула, шевельнулась, но никуда не пошла. Деревянная стена усадьбы уже почти догорела, на темной земле мерцал алый угольный круг, широкий и беспорядочный, вроде того огненного кольца, каким в некоторых землях освящают свежие курганы. Вокруг во тьме метались бесчисленные огни факелов. Везде виднелись растерянные и встревоженные лица, негромкий ропот, железный блеск оружия.
Хеймир снова повернулся к квиттам и окинул их внимательным взглядом. Выговорившись, он почти успокоился и решил больше не обращать внимания на Стюрмира.
— Если у вас есть убитые и раненые, мои люди помогут вам, — сказал он.
Квитты молчали, неуверенно переглядываясь. Ни убитых, ни даже раненых не было, не считая одного человека, задетого копьем из-за стены, еще до песни Вальгарда. И Вальгард, невозмутимо стоящий со своей секирой у ноги, ничуть тому не удивился.
Наследник удивился, но не подал вида.
— И я хотел бы знать: целы ли Даг сын Хельги и Сторвальд Скальд? — задал он другой вопрос.
Услышав свое имя, Даг шагнул вперед. Он лихорадочно старался сообразить, кому и во что же теперь следует верить. Наследник, которого он уже отнес к обманщикам и предателям, вдруг явился спасать их и спас, превратив страшный сон в тревожную, но вполне правдоподобную (потому что жив) действительность.
— Я рад, что ты невредим, Даг сын Хельги, — почти так же, как недавно Стюрмиру, сказал ему Наследник. Его беглый взгляд был озабоченно-равнодушным, и Даг понимал, что сын конунга беспокоится о нем только ради обычая, повелевавшего отличать самого знатного из гостей. — А где Сторвальд? Он пошел ночевать к вам.
— И я пришел! — ответил откуда-то из-за спин усталый голос, и между молчащими хирдманами протиснулся Сторвальд. — Но не могу сказать, что это была наибольшая удача в моей жизни!
— Да, уж лучше бы ты оставался там, где был! — в сердцах пожелал Хеймир, вспомнив искаженное рыданием лицо Альвборг, ее белую рубаху и в беспорядке рассыпанные волосы.
— Пойдем! — велел Наследник Скальду и, кивком позвав его за собой, зашагал назад к усадьбе конунга. Любовь к нему Альвборг делала эльденландца некоей принадлежностью рода. — Об этой ночи ты сможешь сложить хорошую хвалебную песнь.
— Это верно! — согласился Сторвальд. — Скальд судьбы не ведал…
И вслед за этими словами он вдруг разразился непонятным смехом. Не в силах идти дальше, Сторвальд нервно и звонко хохотал, сгибался пополам, держась за живот, так что хирдманы Наследника оглядывались, кто-то даже покрутил пальцем возле лба: эти хорошие скальды все немного того… Сам Хеймир тоже остановился, не понимая причины веселья. Но больше он никуда не спешил: странный смех эльденландца, как прозрачная вода, смывал с его души копоть напряжения и досады, и Хеймиру уже приятно было знать, что своим вмешательством он спас, кроме собственной чести, еще и этого человека. Не будучи особо искренним человеком, Хеймир любил тех, кто умел хорошо смеяться.
Кто-то из хирдманов держал рядом факел, и Наследник разглядел, что длинные волосы Сторвальда, предмет его заботы и гордости, беспорядочно укоротились, опаленные огнем пожара.
— Что с тобой? — мягче, чем прежде, спросил Наследник.
— Ты поймешь, если узнаешь… — Сторвальд наконец отсмеялся. — Ведь эта строчка — «Скальд судьбы не ведал» — не моя! Ее сложил другой, и скальду надо совсем сойти с ума, чтобы повторять чужие стихи. Верно говорят: кто роет яму другому, попадет в нее сам. Я поплатился за свою изобретательность.
— Ты? — Наследник подошел к нему вплотную, положил руку на плечо Сторвальду и заглянул ему в глаза. Их глаза были в точности на одном уровне. — При чем здесь ты? — вполголоса спросил Наследник.
— Потому что это я посоветовал твоей сестре пожаловаться Рагнвальду, — глядя ему в глаза, так же тихо и прямо ответил Сторвальд. Ему нестерпимо хотелось поделиться с кем-нибудь этим забавным
