– Там вам тоже ничего не скажут, – позлорадствовала Брунгильда. – Правила для всех одинаковы. Зря потратите время.
Мы отчалили от стойки портье-Брунгильды, послонялись немного по вестибюлю, а когда Брунгильда отвлеклась, прошмыгнули мимо стойки в лифтовый холл, оттуда – к лестнице. Слово «прошмыгнуть» относится только ко мне. Инспектор прошмыгивать не умеет или считает для себя не солидным. Он опрокинул какую-то никелированную инсталляцию, поддерживавшую чашу с голубыми светящимися шариками, два шарика я поймал, остальные покатились по полу, но бесшумно, поскольку пол был покрыт чем-то вроде прозрачной резины трехсантиметровой толщины. Сквозь резину ясно просматривалось металлическое покрытие. Когда идешь по такому покрытию, создается ощущение, что ноги до пола не достают.
Инспектор взял на себя этажи ниже вестибюля, я – этажи выше.
По коридорам, меж инсталляций с шариками, бродили постояльцы и роботы-уборщики – этакие сапоги-скороходы метровой высоты на трех коротких ножках, обутых в роликовые коньки. Над носком сапога-скорохода прикреплена корзинка, куда робот складывает щетки, моющие средства и грязное белье, если белье необходимо отвезти в прачечную. Две гибкие лапы с клешнями разных размеров могут вытягиваться на метр, но в походном положении втянуты внутрь корпуса.
Дабы отомстить Брунгильде, я вырубил парочку роботов, они так и замерли: один – со шваброй наперевес, другой – с угрожающе поднятым баллончиком освежителя воздуха. Когда я его вырубал, робот как раз нажимал на кнопку распылителя. Приторно-сладкий запах перебродившего клубничного варенья стал заполнять коридор. (Запах перебродившей клубники мне знаком по маминым посылкам с домашним вареньем – но это так, к слову…)
Постояльцы решили, что взбесившийся робот-террорист устроил газовую атаку. Поднялась паника. На шум прибежала горничная и, прикрывая платком нос, смело бросилась на робота. Я не мог позволить, чтобы молоденькая девушка приносила себя в жертву ради каких-то трусливых постояльцев, когда для этого есть я – лучший оперативник Редакции.
Придержав горничную за кружевной фартук, я ринулся вперед и ловким пинком выбил баллончик из механической лапы. Все вздохнули с облечением… и сразу же закашлялись.
Горничная утирала платком слезы.
– Вы чем-то огорчены? – спросил я и протянул бумажную салфетку.
– Глаза щиплет, – объяснила она. – Я тысячу раз просила заменить клубничный запах на хвойный.
Я погладил девушку по спине.
– Что вы там ищите? – спросила она строго.
– Выключатель. Как только вы замрете, как тот робот, я утру вам слезы и поцелую.
– Идите, целуйте роботов, – махнула она в сторону замерших машин. – Или это вы их выключили? – она подозрительно прищурилась.
– Что вы, разве я смог бы?! Да и что за интерес целоваться с роботами. У них губы холодные… бррр, – я изобразил, как неприятно целоваться с роботом.
Она засмеялась. Теперь казалось, она плачет от смеха.
– Я не настолько смешной, чтобы по этому поводу лить слезы, – заявил я. – Но если вы принципиально против поцелуев, то хотя бы скажите, не останавливался ли у вас вот этот симпатичный юноша.
Я показал ей снимок Бенедикта.
– Да, я его помню, – уверенно кивнула она, – имя у него еще такое… старомодное.
В первое мгновение, я не поверил своей удаче.
– Его зовут Бенедикт Эппель. Вы уверены, что это он?
– Да, он самый.
– Он сейчас у вас?
– Сейчас? Нет, я два дня его видела. Но номер он оставил за собой. Кстати, на самом деле он был крайне несимпатичным. О клиентах так нельзя отзываться, но, по-моему, у него не все дома.
– Что он выкинул на этот раз?
– Ах, следовательно, вы с ним уже имели дело, – она обрадовалась тому, что ей не придется долго доказывать мне, что несимпатичный юноша был не в своем уме.
– Имел-имел, занятный парень… Ну вы рассказывайте, не стесняйтесь.
– Сначала он вел себя, как самый обычный постоялец…
– Они всегда сначала ведут себя, как обычные постояльцы, – поддакнул я. – Извините, я вас перебил.
Она продолжила:
– Он показался мне вполне приличным молодым человеком, занял недорогой номер, единственное, на чем он настаивал – чтобы окна выходили на юго-запад. Мы предложили ему один из таких номеров – недорогой и с окнами, куда он хотел. Он пожелал сначала убедиться, что номер ему подходит. Мне поручили проводить его, тогда мы и познакомились. Номер ему не понравился. Как я поняла, ему не понравился вид из окна. Он попросил соседний. Жилец оттуда еще не выехал, но планировал выехать ближе к вечеру. Тогда Эппель сказал, что подождет. Брунгильда забеспокоилась, не станет ли Эппель, чего доброго, торопить жильца, поэтому поручила мне приглядывать за ними обоими. Эппель сначала сидел в вестибюле, потом спустился в бар, но ничего алкогольного он не заказывал – я специально узнавала у бармена, а то, мало ли, сами понимаете… Каждые полчаса он справлялся то у меня, то у Брунгильды, не выехал ли тот жилец. Наконец, нужный номер освободился, Эппель тут же снял его, никаких замечаний по поводу вида из окна он не высказал. Наверное, его все устроило… Подождите, а почему я все это вам рассказываю? У нас строжайше запрещено следить за клиентами. Меня уволят, если узнают, чт я вам тут рассказываю.
– А меня уволят, если я не найду Эппеля.
– Вы детектив?
– Он самый, – я показал ей удостоверение. – Эппель находится под наблюдением психиатров, ему запрещено покидать Фаон. Я ищу его для его же блага. Если до определенного срока он не явится на Фаон добровольно, на него объявят облаву по всей галактике, а потом посадят в психушку.
– Но вы не из полиции… – она внимательно ознакомилась с удостоверением.
– А как вы считаете, психически больному человеку с кем лучше иметь дело – с полицией или с частным детективом?
– С детективом, наверное… – она не была уверена в ответе.
– И я так считаю. Вы остановились на том, что Эппель в конце концов занял нужный ему номер и на этом, вроде бы, успокоился.
– Может и успокоился… Впрочем, на какое-то время я потеряла его из виду. Недорогие номера обслуживают биороботы, а не горничные. Помню, он потребовал заменить робота, сказав, что тот ему хамит. Но роботы не умеют хамить! Если только не научились от постояльцев. Или сами постояльцы их не научили. Находятся же шутники – вроде того, кто отключил сегодня биороботов.
– Так вы заменили робота?
– Сначала нет. Не так-то просто заменить робота-уборщика. Каждый из них привык убирать определенный этаж и определенные номера. Они же учатся на собственных ошибках – как люди.
– А на чужих?
– Вот этого роботы не умеют. Поэтому, наверное, их все-таки можно научить хамить. Роботу, который обслуживал номер Эппеля – ну и соседние номера, разумеется, – мы просто сменили наклейку на корпусе. Эппель закатил скандал. Он сказал, что лучше бы ему отказали, чем так обманывать. Дескать, он не выносит, когда его пытаются надуть.
– А вы что?
– У нас есть один очень сообразительный робот, он обычно убирает люксы, если горничным требуется помощь. Этот робот – один из самых старых, он знает всю турбазу. Пришлось поручить ему убирать номер Эппеля.
– И он согласился?
