пламя, что и вчера. По спине ее поползли мурашки, в животе похолодело.
— На пикник, на пикник! — Радость Дженни была написана на лице и звучала в голосе.
— Значит, так тому и быть. — Кэтрин наклонилась и поцеловала ее в щеку. — Засыпай быстрее.
— Как тут славно, Скотт. — Проглотив последний кусок, Кэтрин отложила вилку.
Он не мог отвести от нее глаз. На ее атласной коже танцевали тени и отблески дрожащего пламени свечи. Они долго смотрели друг на друга, плененные чувством, которое соткалось между ними за этот вечер.
Волшебство было нарушено, когда убрали посуду и официант спросил насчет десерта. Оба отказались: ужин был очень сытный. Кэтрин взглянула на часы.
— Так не хочется, чтобы этот вечер кончался, но уже поздно. Надо отпустить Черил. Ее муж, наверное, рвет и мечет.
Расплатившись, они вышли из ресторана. Скотт довез ее до дома и, выключив двигатель, обнял за плечи и притянул к себе.
— Спасибо за вечер. — Кончики его пальцев пробежались по ее щеке, потом спустились к шее. Она запрокинула голову, глаза ее горели, губы были чуть приоткрыты. Он наклонился, поймал их своим ртом и вновь ощутил их неповторимый вкус.
Кэтрин едва не задохнулась. Она уже целиком была во власти его магнетических чар. До сих пор ей не удавалось испытать такого ощущения, никто не касался ее души так, как Скотт в этот миг. Она обвила его руками и зарылась пальцами в густые волосы на затылке.
На поцелуй она отвечала страстно, языки их сплелись. Ее сотрясало желание, сердце бешено колотилось, дыхание стало тяжелым. Его рот был мягким и чувственным, но в то же время настойчивым. Она с радостью подчинялась ему.
Наконец Скотт прервал поцелуй, охватил ее лицо ладонями и заглянул в глаза.
— Чувствуешь себя словно подросток. — Голос у него был хриплый, дыхание прерывистое. — Будто твой отец вот-вот мигнет фонарем на крыльце, чтобы ты шла домой. — Чуть дрожащим пальцем он коснулся ее опухших губ, откуда вырвался приглушенный стон, и разжал свои объятия.
Он открыл перед ней дверцу машины, помог выйти, взял за руку и не отпускал, пока они шли к парадному входу. Отперев замок, она повернулась к нему:
— Давай что-нибудь выпьем.
— С большим удовольствием. Внутри Кэтрин негромко позвала:
— Черил, мы вернулись! Они поднялись в диванную. Черил спустилась с третьего этажа.
— Я как раз проверяла Дженни. Она недавно просыпалась, приснилось что-то.
Кэтрин сдвинула брови, по лицу ее пробежала тень, она сокрушенно покачала головой.
— Я надеялась, что это уже прекратилось. Бедняжка, ей до сих пор одиноко и страшно. — И, устремив взгляд куда-то в пространство, она шепотом добавила, как бы про себя:
— Поймет ли она когда-нибудь, что ее любят и берегут? — Она хорошо помнила, как трудно было ей в детстве вновь задремать после приснившихся кошмаров. Сколько сил она потратила, чтобы похоронить эту боль — а потом вновь воскрешать ее вместе с психоаналитиком. Впрочем, результат вполне стоил каждой минуты заново пережитых страданий.
Услышав, с какой мукой прошептала она эти слова, Скотт вспомнил тот гнев, страх, боль и беспомощность, которые промелькнули на ее лице и отразились в глазах, когда он так неудачно пошутил насчет ее воспитания. Он обнял ее за плечи и, успокаивая, прижал к себе. Неясно было, что она скрывает, но эта тайна причиняла ей невыразимую боль.
— Ну, я пошла, а то Дэн не впустит меня в дом. — Черил подхватила со стола куртку и сумочку.
Скотт последовал было за ней.
— Уже поздно и темно. Давайте я провожу вас до машины.
Черил снисходительно улыбнулась.
— Вы очень любезны, сэр, но в этом нет необходимости. Спокойной ночи. — Она спустилась по лестнице и вышла из дома.
Скотт снял пиджак, перебросил через спинку диванчика и, прежде чем усесться, ослабил галстук.
В глазах у Кэтрин засверкали озорные искорки.
— Устраивайся поудобнее, не стесняйся. Он похлопал по подушке рядом с собой.
— Садись уж и ты.
Подходя к диванчику, она уже вся трепетала.
— Ты что-то предлагаешь? — Тон ее был шутливым, но сердце билось так, что дыхание перехватывало.
— Я не предлагаю — я уже предложил. Комната была так наэлектризована сексуальным напряжением, что казалось, вот-вот посыплются искры. Это чувствовали оба. Оба были и источником, и приемником этой энергии, ими овладели силы, от которых нет спасения. У нее закружилась голова, когда он взял ее за руку и притянул к себе.
Оба молчали: слова казались совершенно ненужными, они могли даже разорвать ту чувственную пелену, которая обволакивала их. Его губы хватали, кусали, пожирали — он не мог насытиться ею. Он хотел ее всю, целиком. Все остальное перестало в этот миг существовать.
— Мама! Мама! — прорезал тишину крик Дженни, который словно окатил обоих холодной водой, мгновенно погасив охватившую их страсть.
Кэтрин вскинулась.
— Дженни! — Она оттолкнулась от Скотта и выбежала из комнаты. Сердце по-прежнему колотилось, но причина была уже в другом. Дженни привиделся очередной кошмар. Кэтрин было хорошо известно, что это такое. Когда-то и она просыпалась с криками среди ночи.
Она села на край постели, прижала Дженни к себе и принялась ее укачивать.
— Все хорошо, Дженни. Видишь, я с тобой, больше никого нет. — Ласковыми словами она продолжала утешать рыдающую малышку.
Все произошло так быстро. Только что он держал в руках нежную, сводившую его с ума женщину — и вот он уже один. Скотт остановился в дверях спальни и стал смотреть, как Кэтрин убаюкивает ребенка. Не замечая его присутствия, она продолжала тихо говорить:
— Все хорошо, Дженни. Я с тобой, никто тебя не обидит. — Боль и тревога на ее лице сменились выражением твердой решимости. — Я знаю, что с тобой, знаю, чего ты боишься. Мне самой в детстве снились всякие ужасы. Никто тебя больше не тронет, я обещаю. Я никому не дам тебя в обиду.
Скотт был ошарашен ее словами. Он не знал, как следует их понимать. Ему были известны только отдельные обстоятельства из жизни Кэтрин, и он не мог склеить их воедино. Дженни уже перестала плакать и, кажется, вновь уснула, а та все качала ее и качала.
— Ну как она?
Кэтрин вздрогнула. Она и не подозревала, что он здесь, в комнате, и что-то мог услышать.
— Кажется, уснула. — Она подоткнула одеяло. Девочка спокойно и беззаботно посапывала, никто бы и не подумал, что пять минут назад она заходилась от плача.
Он взял Кэтрин за руку и вывел ее из комнаты.
— Ну, а ты как?
— Я? А что со мной сделается? — Его вопрос насторожил ее. Что это ему в голову взбрело? Она почувствовала, как осторожные пальцы приподнимают ей подбородок. Пристально вглядывался он в ее глаза, как в душу, обшаривая все уголки. Потом поцеловал ее — не страстно и требовательно, а мягко, успокаивающе.
— Ты какая-то совершенно особенная, Кэтрин Фэрчайлд. — Он долго не отводил взгляд, словно ожидая ответа на незаданный вопрос. Наконец прервал молчание:
— Завтра утром, в половине одиннадцатого, я жду вас с Дженни у себя дома. Поедем всей компанией паромом на остров Эйнджел и устроим там пикник.
— Хорошо, мы будем.
Он взял свой пиджак. Настроения уже не было, чары развеялись. Он неохотно спустился к
