– Я помню лабрадора. Ты так и не сказал мне, как его звали.
– Хайме. – Рикардо поцеловал ее в висок, и она почувствовала, что его сердце переполнено нежностью. – Его зовут Хайме. Он очень любит тебя.
– Правда? – Лара свернулась поудобнее и помолчала. – Ты, наверное, думаешь, что я сошла с ума, – добавила она шепотом. – Я знаю, что это фантазия, Рикардо. Я просто хочу, чтобы ненадолго она снова стала правдой. Мне нужно, чтобы она стала правдой.
– Тогда это правда. Все это правда. Закрой глаза, и ты увидишь ее. – Его ладонь коснулась ее век, закрывая глаза. – Тебе в лицо светит солнце, и ты становишься сонной. Я расстелю на земле одеяло, и ты поспишь перед тем, как мы возвратимся на ранчо.
– Если ты проводишь меня, нас увидит отец.
– Разве ты забыла? Мы возвращаемся на наше ранчо. Мы с тобой уже поженились. Две недели назад в старинной церкви в соседней деревне. Теперь ты моя жена…
Лара просыпалась медленно, спокойно, как ребенок в своей кроватке. Открыв глаза, она увидела склоненное над ней лицо Рикардо.
Он улыбнулся.
– Доброе утро.
– Доброе утро.
Камеру заливало солнце, и его черные волосы блестели и переливались. Как странно, что при одном взгляде на него она испытывает такой покой. Как будто они уже тысячу раз просыпались в объятиях друг друга.
– Который час?
Рикардо прикинул высоту солнца и длину тени.
– Думаю, сейчас около восьми.
Восемь часов. После всех вчерашних потрясений Лара и представить себе не могла, что проспит так долго. У нее совсем мало времени.
Лара резко села и нервно провела пальцами по волосам. Господи, как страшно! А если что-то пойдет не так?
– Что с тобой? – Взгляд Рикардо с тревогой остановился на ее лице.
– Ничего, все хорошо, – мягко сказала Лара. – Ты ведь любишь меня.
Рикардо выразительно посмотрел на микрофон, свисающий со стены.
– Все это только фантазия, Лара.
– Нет! – В ее голосе зазвучали упрямые нотки. – Я знаю, что любишь. Сколько раз ты шептал мне это сегодня ночью?
– Лара, что ты делаешь, черт побери?
– Если ты любишь меня, ты не дашь им ничего со мной сделать. – Голос девушки стал пронзительным. – Ты просто должен рассказать им все, что ты знаешь. Ты не позволишь им больше дотронуться до меня. Я ни в чем не виновата.
Рикардо выпрямился, его лицо побелело.
– Я ничего не говорил тебе ночью, кроме того, что можно сказать ребенку, чтобы его успокоить.
– Ты лжешь! – Она почти кричала. – Почему ты обманываешь меня? Ты ведь сказал, что любишь меня, но это пока секрет, что всегда будешь любить меня. Я не хочу, чтобы мне делали больно! Скажи им все, что они хотят!
Рикардо в отчаянии смотрел на микрофон.
– Я не лгу. Ты довольно привлекательна, и мне нужна была женщина. Но ты для меня ничего не значишь. Ничего.
– Рикардо! – Лара старалась, чтобы ее голос дрожал. Это удалось ей без особого труда: от страха ее лихорадило. – Ты сердишься на меня. Не надо сердиться. Просто скажи им то, что они хотят, и они отпустят меня.
Рикардо резко вскочил и бросился к окну. Сквозь сжатые зубы вырвалось испанское ругательство.
– Сюда идет Хурадо. Пресвятая Богородица, он идет прямо сюда. Что ты, черт возьми, сделала?
Лара откинулась на постели, стараясь унять страх. Выполнение плана началось, и было слишком поздно сожалеть об этом.
– То, что я должна была сделать.
Рикардо кинулся в угол комнаты, разбил микрофон и повернулся к девушке.
– Проклятье! Что ты хочешь этим сказать? Лара спокойно встретила его взгляд и ответила:
– Я ненавижу проигрывать, а это единственный путь к выигрышу. Вы были правы. Ренальто не мог бы освободить вас из этого отделения тюрьмы, но камера для допросов примыкает к кабинету Хурадо. Туда он сможет добраться, избежав автоматов, установленных на крыше. Он сказал, что другого способа нет.
Рикардо смотрел на Лару с недоверием.
– Господи! Да знаешь ли ты, что они сейчас с тобой сделают?
– У них не будет для этого времени. Ренальто появится здесь с минуты на минуту.
– Проклятье! Почему ты ничего не рассказала мне об этом плане?
– Ренальто сказал, что ты не разрешишь… В этот момент дверь камеры распахнулась. Лара закрыла глаза и начала испуганно хныкать.
– Она совсем неподходящая подруга для тебя, Ласаро, – сказал Хурадо с презрением. – Она такая слабая. Посмотри на нее: она стонет и хнычет, а ведь мы ее еще не тронули.
– Ты прав, – быстро согласился Рикардо. – Она ничего не значит для меня, еще меньше, чем ничего.
– Возможно, – сказал Хурадо. – Но мы знаем твою слабость к беспомощным и беззащитным. Может быть, ты все-таки почувствуешь что-нибудь по отношению к ней. Я думаю, что стоит попробовать вызвать у тебя какие-нибудь чувства.
Капитан прошел к постели, схватил Лару за волосы и откинул ей голову назад.
– Прекрати это нытье, меня оно раздражает. Лара открыла глаза и увидела над собой красное лицо Хурадо.
– Пожалуйста, не трогайте меня. Не позволяй им, Рикардо!
– Ни смелости, ни гордости. – Хурадо с отвращением скривил губы. Отпустив девушку, он вышел из камеры, на ходу бросив солдатам:
– Возьмите их обоих. Сначала попробуем бич.
Лара перевела взгляд на Рикардо.
Он не смотрел на девушку. Когда солдаты выводили его из камеры, лицо его казалось высеченным из камня.
Бич опустился на спину Лары, разрубая кожу под тонкой тканью платья. Наручники, надетые на ее запястья и привязанные к столбам, удерживали ее на ногах. Это шестой или седьмой удар?
– Ну, Ласаро?
В голосе Рикардо не было никаких эмоций.
– Делайте с ней что хотите. Она ничего для меня не значит.
И опять бич опустился на ее спину, уже с большей силой.
Где же, наконец, Ренальто?
Еще удар.
– Она ничего не значит для меня.
Сколько раз он уже повторил эти слова?
Ларе казалось, что солдаты высекают их на пылающей от боли спине ударами бича.
Слезы бежали по щекам девушки, застилая глаза. Она больше не видела происходящего в комнате.
