подушки. Этот диван намного удобнее, чем кровать в гостинице…
Извивающиеся кольцами волосы Тесс сверкали темно-рыжим пламенем на фоне бежевых подушек. Халат распахнулся, обнажив хрупкое плечо, мягкая, бархатная кожа которого светилась ярче шелка.
Гален не сводил с нее глаз. Она чуть повернулась, и прелестная ножка показалась из складок халата. Не роскошное, пышное бедро, с хорошо развитыми мускулами, а…
Изысканность, утонченность. Стоя и глядя на нее, он чувствовал болезненное напряжение в паху. Он намеренно дал ей свободную одежду, чтобы не видеть обнаженной, как прошлой ночью, но эта задрапированность оказалась еще более соблазнительной и возбуждающей. Может, он просто вернулся домой, в Седикхан, почувствовал полную и безбрежную, как эти пески, свободу? Не могла же эта полуженщина-полуребенок вызвать такое смятение во всем его существе. На родной земле в нем всегда закипают необузданные страсти и безумные желания. Воспоминания о последних похождениях еще слишком свежи, чтобы не обращать на них внимания. Но эти желания никогда прежде не оказывались столь неистовыми, а потребность обладать женщиной – столь сильной.
Он может контролировать свои чувства. Он должен. Но почему? Она всего лишь женщина, как и любая другая. Нет, не любая. У нее мужское понятие о чести. Она заключила сделку и готова выполнять ее условия. Он мог положить ладонь на мягкие колечки волос, окружающие ее лоно, и погладить, как он гладил Селика. Он мог нажимать на тот тайный бугорок, пока она не застонет от наслаждения; он мог поставить ее на колени и заставить…
Заставить. Слово мгновенно остудило его. Только настоящий варвар может принудить женщину силой…
Он быстро разделся, задул свечу в медном подсвечнике, висящем на опоре шатра, и осторожно растянулся на подушках возле Тесс, стараясь не дотрагиваться до нее. Тяжесть в паху перешла в боль. Он лежал спиной к ней с бешено бьющимся сердцем.
Он сможет контролировать свои чувства. Он не грубый дикарь, чтобы заставлять…
Движение в подушках, запах лаванды и женщины достиг его ноздрей, и он попытался дышать не так глубоко, чтобы хоть как-то избавиться от его возбуждающего действия.
Затем он почувствовал прикосновение руки на своих волосах.
Каждый мускул его тела напрягся.
– Тесс?
Она что-то сонно пробормотала.
– Что, – мучительная дрожь прошла по его телу, когда кончики нежных пальцев задержались на его плечах, – что ты делаешь?
Она стянула узкую ленту с его волос и отбросила в сторону.
– Обязанность жены…
Она отвернулась, и вскоре ее ровное дыхание сказало ему, что она вновь погрузилась в сон.
Обязанность жены?
Гален мог бы посмеяться, если бы не чувства разочарования и безысходности, охватившие его. Показать бы ей, в чем на самом деле заключаются “обязанности жены”; как бы он хотел двигаться между ее ног, проникая все глубже и глубже; как бы он хотел устроить эту скачку верхом по пустыне… сжимать ее ягодицы ладонями, заставить ее почувствовать каждый дюйм его тела, как бы он хотел… – Гален огромным усилием воли прервал поток этих лихорадочных мыслей и разжал кулаки.
Он оставил в прошлом свои безумные дни и необузданные страсти. Он не может больше безрассудно предаваться порывам. Он должен думать, сдерживаться, ждать.
Боже мой, как же он страдал.
– Только закричи, и я располосую твой прелестный рот от уха до уха!
Гортанный резкий голос выдернул Тесс из сна.
Ее глаза раскрылись, но она увидела лишь очертания лица над собой в темноте шатра. И мерцание стали, прижатой к горлу. Она должна умереть. Это так несправедливо. Именно сейчас, когда жизнь становилась такой интересной.
– Где он?
Он говорил о Галене, поняла она с внезапным облегчением. Значит, он еще не убил ее шейха. Кинжал кольнул ее кожу, и она почувствовала, как по шее побежала теплая струйка.
–Где?
– Здесь! – Темная тень внезапно появилась за ее врагом, и она увидела сверкание стали, прижавшейся к глотке мужчины. – Отпусти ее, Тамир.
Мужчина замер.
– Я успею перерезать ей горло, прежде чем ты вздохнешь, Гален.
– Зачем утруждать себя? Ты не успеешь насладиться этой победой.
Мужчина помедлил, а затем, что выглядело совсем уж неправдоподобно, откинул голову и оглушительно расхохотался.
– Ах, Гален! Твои речи, как всегда, чертовски убедительны! – Кинжал медленно отодвинулся от горла Тесс. – Убери свой клинок, и мы поговорим.
– Думаю, мой кинжал более убедителен, чем моя речь, – сухо ответил Гален. – Убери свой.
Мужчина осторожно отложил кинжал в сторону.
– А сейчас отпусти ее… немедленно.
– С превеликим сожалением. Я всегда восхищался твоим вкусом по части прелестных кадин. – Мужчина выпустил девушку. – Почему бы тебе не зажечь светильник, чтобы я смог получше рассмотреть ее?
– Зажигай сам. Я не хочу занимать руки.
– Подозрительный ублюдок! – Мужчина, которого Гален назвал Тамиром, прошел вперед к чуть поблескивающему медному светильнику, висящему на опоре шатра в нескольких шагах от него. – Говорю тебе, все, закончено. – В медном светильнике вспыхнул огонь.
Теперь Тесс могла рассмотреть Тамира. Он был не старше Галена, чуть выше среднего роста, с коротко подстриженной черной бородой, длинными черными волосами до плеч, темными глазами. Его красивые черты осветились улыбкой, когда он обернулся к Галену.
– Ну хорошо, Гален. Когда я узнал, что с тобой женщина, то надеялся, что ты спишь сном мертвеца.
Гален накинул на голое тело белый халат, не выпуская из рук кинжала.
– Ты поднял такой шум, разрезая стену шатра, Тамир, что разбудил бы и покойника.
Тамир скривился.
– Это ты у нас всегда двигается неслышно, как пантера, а не я. – Он хмыкнул. – Помнишь ту ночь, когда ты пробрался в гарем к этому старому…
– Это осталось в прошлом. Тамир скорбно покачал головой.
– Ах, как я скучаю по тем дням. Славное то было время у нас с тобой!
– Зачем ты здесь? Тамир вскинул брови.
– Как зачем? Я пришел увидеться со своим старым другом Галеном Бен Рашидом.
– Зачем? – повторил свой вопрос Галей. Тамир пожал плечами.
– Мне стало просто любопытно.
– Кого из моих людей ты убил, пока шел через мой лагерь, чтобы насытить свое любопытство? Тамир покачал головой.
– Никто не встретился на моем пути.
– Я узнаю, если ты лжешь.
– Стал бы я лгать тебе?
