Крик повторился. Кричала женщина от боли или ужаса.
– Оставайся здесь. – В одно мгновение Гален вскочил и бросился к выходу из шатра.
Неужели она должна стоять и слушать этот ужас? Боже, а что, если это Виана?
Галена уже не было видно, когда Тесс тоже бросилась из шатра. Опять крик.
Полуодетые мужчины выбегали на улицу, зажигая фонари
Тесс помчалась к Виане.
– Что это, Тесс? – Виана и выглядывающая из-под ее руки служанка откинули полог шатра. – Этот крик…
– Я не знаю.
Только Гален, казалось, знал, в чем дело. Он уверенно направлялся между шатров к северному концу поселка.
Тесс поспешила за ним. Они теперь шли по территории Эль-Каббара, но ни один человек не вышел здесь на улицу.
Еще один вопль… совсем близко.
Она завернула за угол и почти налетела на Галена, который остановился и наблюдал за тем, что происходило возле шатра Хакима.
–Что случилось?
– Я же не велел тебе идти за мной, – сказал он, не оборачиваясь.
Тонкая фигурка, одетая во все черное, стояла на коленях на земле. У женщины было все еще закрыто лицо, но спина – обнажена, и на теле проступали полосы багровых рубцов и кровоточащих ран. Хаким стоял над ней с окровавленной плеткой в руке. Пока Тесс смотрела, плетка вновь взвилась и опустилась на голую спину.
– Нет! – закричала Тесс, рванувшись к ним. Гален схватил ее за талию, не давая бежать.
– Не вмешивайся.
– Ты разве не видишь? Она же…
– Гален. – Хаким поднял голову и нахмурился. – Полагаю, крики моей жены разбудили вас. Извините, что побеспокоил, девчонка не только неуклюжа, но у нее еще и нет мужества. – Он пожал плечами. – Ей всего тринадцать. Думаю, со временем она всему научится.
Гален не смотрел на сжавшуюся на земле девочку.
– Нам всем нужен отдых перед завтрашним состязанием на каробеле. Нельзя ли перенести порку на следующий день?
Хаким покачал своей седой взлохмаченной головой.
– Она разбила мой любимый каробел и должна быть наказана в три раза больше обычного. Женщин надо бить сразу после совершения ими проступка, чтобы наказание подействовало. Они слишком тупы, как собаки или лошади, чтобы долго что-то помнить. – Его взгляд перешел на Тесс. – Проверь это, и ты сможешь из нее сделать настоящую женщину.
Ярость горячей волной захлестнула Тесс, она выступила вперед на полшага и крикнула:
– Если бы вы не били их, быть может, страх и не сделал бы их такими тупыми, чтобы…
– Молчи. – Гален зажал рукой рот Тесс. Она пыталась бороться, и тогда он поднял ее, взвалил на плечо и понес обратно через поселок.
– Вот это правильно! – крикнул ему вслед Хаким. – Неплохо справился, Гален. Никогда не позволяй им говорить без твоего разрешения.
– Отпусти меня! – Тесс принялась молотить Галена кулаками по спине.
В ее ушах все еще звучал вкрадчивый голос Хакима, даже когда они вошли на территорию лагеря Эль-Залана:
– Не беспокойтесь, вас больше не потревожат, я прикажу вставить ей кляп.
Гален занес Тесс в свой шатер и там сбросил ее на диван, затем прошел обратно и плотно закрыл полог.
Тесс сразу же вскочила, и побежала к выходу.
– Нет! – Гален встал перед ней. – Только попытайся выйти, и я свяжу тебя на всю ночь. – Он взял ее за плечи и встряхнул. – Послушай, если ты еще раз вступишь с ним в спор, я буду вынужден наказать тебя так же, как Хаким избивал этого несчастного ребенка. Он не потерпит вмешательства в свои личные дела, и плетка – это единственное, что он принимает.
– Плетка?
– Лучше мои руки, чем Хакима. Я не могу сейчас позволить себе такое безумие.
– Он негодяй, скотина, – ее голос дрожал от гнева. – Великий Боже! Из-за какого-то глиняного горшка!
– Хаким очень гордится своим искусством наездника и участием в каробеле.
– Ты оправдываешь его?
– Нет, я просто объясняю, что каробел – не просто какой-то горшок.
– Ты мог бы остановить его.
– Если бы хотел разрушить все свои планы создания союза. Хаким влияет на племена пустыни.
– Ты как-то сказал мне, что ваши люди не бьют женщин.
– Я говорил об Эль-Залане. В племени Хакима иные законы и обычаи.
– И ты ничего не можешь сделать?
– Нет. До создания союза, до тех пор, пока мы не примем общие законы, – ничего.
– И до тех пор их будут бить и истязать, словно они животные?
– Ты что же думаешь, я с удовольствием глядел на муки этой девочки? – вспылил Гален. – А знаешь ли ты, сколько времени мне приходилось смотреть на такое и при этом ничего не предпринимать? – Он замолчал, пытаясь взять себя в руки. – И я не стану лгать тебе. Думаю, что и после объединения пройдут годы, прежде чем удастся принять законы, определяющие отношение к женщинам. Я не могу изменить за один день то, что складывалось веками.
– Мы не животные. – Тесс сжала кулаки. – Кто-то должен наказать его, объяснить ему.
– Да. – Гален устало отвернулся. – Но, ради Бога, успокойся! Я же объясняю тебе, что ничего не могу сделать. Пока. И, может быть, еще долго не смогу. – Он принялся собирать свои бумаги, разлетевшиеся по полу, когда он выбегал из шатра. – Иди спать.
– Ну конечно, будто бы я могу сейчас заснуть. Он же просто заткнул ей рот, чтобы никто не слышал ее криков.
Он выругался вполголоса и развернулся к ней лицом.
– Почему это тебя так расстраивает? Твой собственный отец избивал тебя до крови, а ты принимала это без возражений.
– Потому что тогда я была ребенком, боявшимся и верившим, что нет выбора. Но я изменилась.
– Однако мир ты не можешь изменить.
– Почему же нет? Разве не ты пытаешься остановить войны среди племен?
– Тут есть разница. Я…
– Мужчина? А я всего лишь женщина, которую можно бить и запирать в клетку, как животное? – Она вскинула руки. – Да ты тогда такой же варвар, как и Хаким. – Внезапно ее гнев иссяк, она увидела, как отреагировал Гален на ее последние слова. Она обидела его, произнеся слово, которое, как она знала, больно ранило его.
Но выражение уязвимости исчезло, и взгляд Галена вновь стал твердым.
– Если бы я действительно был варваром, ты бы не услышала криков этой женщины. – Он подошел и встал прямо перед ней с безрассудно отчаянной улыбкой. – Потому что сама стонала бы от наслаждения, когда бы я стал двигаться в твоем теле, не слыша никого и ничего. – Его пальцы погрузились в ее волосы. – Я бы повалил тебя сразу, как только ты зашла в шатер сегодня вечером, и ты не думала бы ни о чем, кроме удовольствия.
– Я бы возненавидела тебя.
– А какое дело варвару до этого? – Он запрокинул ее голову и глядел, улыбаясь, ей прямо в глаза. – Разве варвару не принесет удовольствие сопротивление? – Он провел пальцем по ее запрокинутой шее. – Бывают минуты, когда мне доставило бы радость увидеть тебя на коленях. Быть может, Хаким прав, и я бы
