простых смертных, но какой же ты отъявленный болван! — Она с трудом встала на ноги и ахнула: комната закружилась вокруг нее. Она рухнула без сознания, и он едва успел ее подхватить.
Глава 11
Касси очнулась в постели. Она с трудом села и, опустив голову на приподнятые колени, переживала происшедшую внизу сцену во всех ее обидных подробностях, до той самой минуты, когда она поддалась обмороку, с которым все время боролась, с тех пор как вернулась домой.
Но ведь я здесь не дома, уныло подумала она. Это его дом и его постель. Она твердо намеревалась покинуть и то и другое, как только соберется с силами. Как будто мало было огорчений, эта кровать, на которой она лежала, пробуждала воспоминания о брачной ночи, а у нее не хватало сил вынести это. Кроме того, если спать на одной кровати с Алеком, придется вместе пользоваться ванной комнатой, а это, если учесть сложившиеся обстоятельства, уже смахивало на излишне интимные отношения. Она осторожно опустила на пол ноги и неуверенной поступью направилась во вторую спальню. С облегчением увидев, что кровать постелена, она скользнула в прохладную, уютную постель и, закрыв глаза, постаралась ни о чем не думать.
Скоро, когда придет в себя, она придумает, как быть дальше. Но сейчас было слишком тяжело даже думать об этом. Все это, она давно знала, пройдет. Алек оскорблял ее и раньше. Его обвинения в неверности были лишены оснований тогда, когда ей было двадцать лет. Да и сейчас, спустя десять лет, ей не в чем было оправдываться. Но Алек, как никто, мог обидеть ее.
Касси задремала, но ее разбудил голос Алека. Он звал ее по имени и сильно сжимал ей руку.
— Касси, ты что тут делаешь?
Она приоткрыла глаза и увидела его злое, осуждающее лицо.
— Пытаюсь поспать, — мрачно произнесла она. — Будь добр, уйди и не беспокой меня.
— Не нужно было для этого так далеко ходить. Я сам собирался здесь спать, — огрызнулся он.
— Теперь можешь не утруждать себя. — Касси устало отвернулась.
— Тебе надо поесть.
— Мне ничего не надо. Спасибо, — вежливо добавила она. Она почувствовала, как кровать прогибается под тяжестью Алека. Он сел, не отпуская ее руку.
— Касси, я говорю с тобой как врач, а не… не как твой муж.
Она повернула голову и, презрительно улыбаясь, посмотрела на его посеревшее лицо.
— Боже, ты просто подавился, когда произнес это. Не беспокойся, я тебе не навязываю это звание. Мы позаботимся об этом при первой же возможности. Глаза Алека заблестели холодно и заносчиво.
— И не думай. Ты не сможешь добиться развода — я для этого не давал повода. А я не намерен требовать развода у тебя.
Она нахмурилась.
— Неужели? Удивительно. После всего, что ты наговорил там, внизу, я думала, это будет первым, за что ты возьмешься.
— Честно говоря, есть некоторое преимущество в том, чтобы иметь такую супругу, как ты, — сказал он и потер пальцами ее руку — Ты хороша собой, талантливо пишешь, интересная собеседница, даже хорошо готовишь. А уж в постели твой талант превосходит все остальные. Что может побудить меня развестись с тобой?
Касси злобно уставилась на него огромными, кажущимися черными пятнами на бледном лице глазами.
— Ты только что привел немало доводов. — Ее глаза сощурились. — Или ты уважаешь общественное мнение? Было бы так некрасиво с твоей стороны выставить меня из дома прямо сейчас, после случившегося, и тому подобное. Могла бы пострадать твоя репутация. Кто-нибудь мог бы даже разделить твои сомнения в отцовстве моего ребенка. Это способно подорвать твое самолюбие.
— Это ты подрываешь мое самолюбие, — зарычал он и поднялся. — Теперь слушай меня. Если ты не станешь есть, окажешься снова в больнице. Так что я разогрею суп и буду стоять над тобой, пока ты его не проглотишь. — Алек остановился в дверях и посмотрел на ее сердитое лицо. — Да, и еще. Звонил Бен. Он, естественно, очень беспокоится. Мать ему велела докладывать о твоем состоянии. Я сказал, что он может зайти вечером.
К концу недели Касси физически стало гораздо лучше, но душевно она только еще больше расстроилась, если это было возможно. Она несколько раз принимала решение попытаться объяснить Алеку, что он неправильно представляет себе случившееся, но слова даже ей самой казались настолько неубедительными, что она отступала перед такой задачей. Бен почти каждый день приходил к ней на несколько минут, приносил то конфеты, то книжку, а однажды — видеокассету, которую ей хотелось посмотреть. Он относился к ней с сочувствием, был ласков, но мысль о ее выкидыше настолько явно смущала его, что Касси вообще перестала говорить об этом, чтобы пощадить и брата и себя. Она долго говорила по телефону с Кейт и пообещала приехать в Уэльс, как только позволят силы. В остальное время, в каком-то отрешенном состоянии, она жила в одном доме с Алеком, а их отношения можно было считать болезненным и неловким перемирием.
Вскоре Алек снова стал принимать пациентов у себя дома, а когда Касси несколько окрепла, он вернулся на свое место в отделении имени Бернса в пенништонской больнице. Отпуск, как он нарочито выражался, можно было отложить до выздоровления Касси. Маргарет, регистраторша, могла отвечать на телефонные звонки, а он был бы только рад оказать любую помощь своей жене. Как только Алек ушел из дома на весь день, Касси уложила чемодан, дождалась, когда Маргарет пошла обедать, и оставила ей записку, что уходит на оставшиеся полдня. В чемодан она положила еду, по телефону заказала такси и велела шоферу отвезти ее в Комб-Астон. Оказавшись в коттедже, Касси включила отопление, так что стало жарко, прилегла на диван с бестселлером, который ей принес Бен, и впервые после обстрела обвинениями, которому подверг ее Алек, почувствовала себя спокойно. В семь часов вечера, когда Алек должен был вернуться домой, зазвонил телефон. Касси подняла трубку и произнесла ровным голосом:
— Здравствуй, Алек.
— Как ты догадалась, что это я? — резко спросил он.
— Мои любовники успели доложить мне, — съязвила она.
Наступила пауза.
— Касси, ты недостаточно здорова, чтоб быть одной, — выдавил он наконец.
— Ошибаешься, Алек, — возразила она. — С тех пор как у меня был выкидыш, только сейчас мне действительно полегчало.
— Из-за того, что ты опять в своем драгоценном коттедже? — с горечью спросил он.
— Не станешь же ты отрицать, что в последние дни нам было не слишком легко проводить время в обществе друг друга, — напомнила она. — Я чувствую себя уютнее здесь, где никто мне не напоминает о моих придуманных грехах.
— Придуманных? — вспылил он. — Ты бы могла попытаться что-либо отрицать.
— Какой смысл было это делать? Ты взял на себя роль моего судьи и присяжных; судил, признал виновной и вынес приговор. Я не в состоянии предъявить хоть какие-нибудь доказательства того, что все, что ты сказал, неверно. Так зачем мне тратить на это время и силы?
Снова наступила пауза.
— Ты навсегда переехала в коттедж? — наконец спросил он.
— Нет, не беспокойся, я не стану позорить тебя своим побегом. Если хочешь, можешь заехать за мной позже, а утром прислать ко мне Маргарет с каким-нибудь поручением. Тогда никому в голову не придет, что я на какое-то время уехала.
— Касси, — сказал Алек таким голосом, что у нее прошел мороз по коже, — мне мало дела до того, что подумает Маргарет. Если тебе будет приятно переночевать в коттедже или пожить там, ты можешь так и поступить.
— В таком случае решено. Спокойной ночи, Алек. — Касси положила трубку, не дожидаясь его
