меня, когда все это закончится, большая и вкусная бутылка.
– Что значит 'когда закончится'? – не понял Егор.
– Так ведь все когда-нибудь заканчивается, – пожал плечами Четвертаков. – Вот наберется Анюта силенок у нас, оклемается окончательно – и того… Ищи ее свищи в космических просторах! Правильно я говорю, Анюта?
– Всем домой хочется, – философски заметил Егор. – А Анюта будет прилетать к нам в гости. Верно я говорю, Анюта?
– Если будет к кому прилетать,– сказала Анюта. – Я тут только что перехватила кое-какую информацию, и она мне совсем не понравилась. Информация пока закрытая, но боюсь, если она верна, то скоро станет известна веем. И тогда, мальчики, я вам не завидую.
– Нам – это кому? – быстро спросил Володька. – Мне и Егору?
– Нет, – сказала Анюта с печалью в голосе. – К сожалению, всем людям.
– Ты это прекращай, – строго заметил Егор. – Нас пугать не надо. Мы. и сами кого хочешь испугаем.
– Вы лучше послушайте и сами решайте, пугаться вам или нет. Включаю запись.
В динамике что-то отчетливо щелкнуло, и чей-то очень знакомый мужской голос, но с какими-то совсем незнакомыми интонациями закончил явно только что начатую фразу:
'– …десять миллионов человек. Вы представляете, что будет, если начнется паника?
– Да что десять миллионов… – устало ответил второй, тоже мужской, но уже гораздо менее знакомый голос. – В стране сто сорок пять миллионов с хорошим хвостиком. А в мире – шесть миллиардов человек. Это ведь всех касается.
– М-мда… Послушайте, а вы полностью уверены в достоверности этой информации? Может быть, все не так страшно? Пусть, черт возьми, сто раз проверят и опять доложат! Пусть с американцами еще раз проконсультируются!
– Консультировались уже. У них те же данные. Но, разумеется, сейчас снова и снова все проверяют и перепроверяют.
– Хорошо. Сколько им нужно времени на проверку данных?
– Сказали, что хватит суток. А с учетом дополнительных консультаций с американцами и коллегами из других стран – двух.
– Двое суток… Хорошо, а какие-нибудь предварительные рекомендации они дать могут?
– В каком смысле?
– В смысле наших действий. Что делать, проще говоря. Они знают?
– Насколько я понял – нет.
– Что, вообще никаких предложений?!
– Дело в том, что подобный вариант никогда не рассматривался ввиду своей… как бы это выразиться… безнадежности, что ли. То есть с самого начала было ясно, что если завтра такое случится, то всем… кранты. Нет у нас на сегодняшний день технологий, с помощью которых можно было бы эту, извините, хренотень остановить. Нет и в ближайшие годы не предвидится. Собственно, времени у нас тоже нет. Счет, насколько я понял, идет буквально на недели. А может, и на дни.
– А если… Впрочем, ладно. Жду вас лично с подробнейшим докладом завтра в это же время. И прихватите там с собой кого-нибудь из этих умников, кто помоложе и посмекалистей. У пожилых, конечно, знаний и опыта больше, но нестандартно мыслить они зачастую уже разучились. А нам как раз и нужны нестандартные решения. Впрочем, я все же надеюсь, что тревога ложная и все обойдется. До завтра.
-Досвида…'
На этом запись оборвалась.
– Так, – после короткого, но тягостного молчания требовательно вопросил Четвертаков. – И что сие означает?
– По-моему, – не очень уверенно сказал Егор, – один из говоривших – это наш президент. Во всяком случае, голос очень похож. А вот второй…
– Второй – это ваш секретарь Совета безопасности, – проинформировала Анюта. – Вы их слышали практически в режиме реального времени. То есть буквально через пару минут после того, как они закончили разговор.
– Это мне понятно, – стараясь говорить совершенно спокойно, сказал Володька. – Мне не понятно, о чем они говорили. Анюта, кончай тянуть кота за хвост и признавайся. Что случилось?!
– Даже не знаю,, стоит ли об этом говорить…
– Анюта! – рявкнул Егор. – Что это за женские штучки?!
– И ничего не женские. Просто я сама еще до конца ни в чем не уверена. Но если вы настаиваете…
– Мы – настаиваем, – хором подтвердили Егор и Володя.
– Ладно. В общем, мне трудно и больно об этом говорить, но, кажется, ваше Солнце гаснет.
– Эка невидаль! – попытался пренебречь сообщением Анюты Егор. – Да оно уже миллионы лет гаснет. И еще десятки миллионов гаснуть будет.
– Погоди, Егор, – поморщился Четвертаков. – Анюта, ты что, хочешь сказать, что наше Солнце гаснет слишком быстро?
– Вот именно, – подтвердила Анюта. – Процесс неожиданно начался несколько дней назад и стремительно ускоряется. Приобретает, как принято у вас говорить, лавинообразный характер. Пока это заметили только ваши ученые, которые специально занимаются исследованием солнечной активности. Теперь и я. Но совсем скоро, если все будет продолжаться с той же прогрессией, что и сейчас, мы это увидим, что называется, невооруженным глазом.
– Гаснет… – пробормотал Егор потрясение. – Не понимаю. Как Солнце может погаснуть? Это же солнце!
– Так и может, – сказала Анюта. – Как свеча на ветру. Вообще-то странно. По моим данным, у вас вполне благополучное и здоровое светило. Оно не должно гаснуть.
– Что значит 'здоровое'? Разве Солнце живое?
– Может, и живое,, – серьезно ответила Анюта. – Смотря что под этим понимать. Но дело не в этом. Дело в том, что оно все-таки гаснет. Хотя гаснуть не должно. Есть у меня, правда, одно подозрение, но оно нуждается в проверке.
– Все подозрения – потом, – отрезал Четвертаков. – Что нам делать? Людям, то есть?
– Если все верно, то только одно – молиться.
– Бога нет, – негодующе фыркнул Володька.
– И это медицинский факт? – с иронией осведомилась Анюта. – Лично я не подписалась бы под этим категоричным утверждением'
– Постой, постой, – заволновался Четвертаков. – Ты что, хочешь сказать, что ОН есть?
– Лично я в этом не сомневаюсь, – быстро обозначил свое отношение к данному вопросу Егор.
– И не надо, – сказал Володька. – Я у Анюты спрашиваю.
– Есть сила, – назидательно сообщила она, – которая совершила сознательный акт создания нашей Вселенной. Если хотите, ее можно называть богом.
– И ты совершенно точно знаешь, что такая сила есть? – прищурился Володька.
– Совершенно точно может это знать только вышеупомянутая сила, – туманно ответила Анюта.
– А если без демагогии?
– А если без демагогии, то что бы я ни утверждала, тебе в любом случае придется принимать мои слова на веру. Или не принимать. Значит, опять возникает вопрос веры. Или ты веришь в то, что бог есть, или, наоборот, что его нет. Но в любом случае веришь, а не знаешь. Тут все дело в том, что для моей веры в эту высшую силу, возможно, есть больше фактических оснований, чем для вашей.
– Ребята, – жалобно сказал Егор. – О чем вы говорите? Тут всем нам полный… наступает, а они о существовании бога спорят!
– Потому и спорим, что он наступает, – резонно заметил Володька. – В подобных обстоятельствах, знаешь ли, очень полезно знать, есть бог или его нет.
– И вести себя соответственно? – с горечью спросил Егор.
