— Цо-цо-цо! Больно? Знаю, что больно! — с наслаждением садиста просюсюкал Гарпий Здуфс, продолжая вычерчивать мизинцем.
Все новые и новые волны боли накатывали, швыряя Мефодия на пол при малейшей попытке подняться или хотя бы изменить положение тела.
— Хватит! — закричала Даф, пытаясь выдернуть из рюкзачка застрявшую флейту. — Перестаньте!
Здуфс опустил руку. Боль отхлынула так же внезапно, как и пришла. Покрытый липким, точно холодный бульон, потом, Мефодий продолжал лежать на полу. Он просто дышал. Это было такое счастье — просто дышать и жить.
Даф бросилась к нему. Коснулась его руки.
— Спасибо за Депресняка! — шепнула она.
Ее лучистые глаза подарили Мефодию такую радость, что он подумал вдруг: за боль ему заплатили как минимум втрое.
Гарпий Здуфс схватил Даф за руку и оттащил в сторону.
— Отойди от него, светлая! Прочь! А ты, Буслаев, запомни! Это была только демонстрация силы! В любое мгновение я могу остановить твое сердце, лишить тебя зрения или заморозить мозг! Ты в моей власти, равно как и все они! — услышал Мефодий булькающий голос Здуфса.
— Когда я стану повелителем мрака, я тебя уничтожу! — с усилием выговорил Меф, почти уверенный, что сейчас последует новая боль.
Однако Гарпий Здуфс лишь хмыкнул в ответ на угрозу.
— Очень сомневаюсь! Если ты станешь настоящим повелителем мрака, ты будешь мне благодарен. Уж поверь. Кроме того, мрак никогда не сделает своим повелителем того, кто не стал его кровью и плотью полностью, — заметил он и перешел к Чимоданову.
Из-за ноги Петруччо пугливо выглядывал Зудука, опасавшийся разделить судьбу Депресняка. Пристально посмотрев на Чимоданова и мельком на Зудуку, Гарпий Здуфс молча проследовал дальше. Точно также, между делом, он оглядел Евгешу и ненадолго задержался рядом с Натой. Их взгляды встретились. Лукавая Ната немедленно заулыбалась, стала поправлять волосы, смущаться и даже, как бы ненароком, коснулась его рукава.
Однако тусклое лицо Гарпия Здуфса осталось таким же тусклым, как и было. Он отвернулся и, видно, сделав для себя какие-то выводы, направился к Улите.
— Секретарша Арея? Ведьма Улита, не так ли? — спросил он вкрадчиво.
— Ну, — отвечала та, демонстративно глядя в сторону.
— Надо полагать, говоря «ну», ты имела в виду «да»? Лигул просил присмотреть за тобой особо.
Улита сделала реверанс.
— Очень мило со стороны горбунка. Мерси! И без того серое лицо Гарпия стало пепельным. Губы задрожали.
— Молчать!.. Как ты смеешь так говорить о начальнике Канцелярии мрака!.. Всё, дрянь! Твое лучшее время закончилось! Никаких ночных походов в город, никаких вылазок, никаких личных встреч, никакой романтики! Ты будешь находиться в резиденции круглосуточно, под моим личным надзором! Отныне мир ограничится для тебя этими четырьмя стенами! Вместе с патентом начальника отдела я получил полную власть над твоими жизнью и смертью! Так-то, малютка, лишенная эйдоса! Один прокол — и ты отправляешься прямиком в Тартар. Тебе все ясно?
Улита молчала.
— Не слышу! Я спросил: все ли тебе ясно? — грозно повторил Здуфс.
Ведьма, сделав усилие, кивнула. Щека у нее была меловой. Мефодий ощутил, что Улита натянута как тетива.
— НЕ СЛЫШУ! — рявкнул Гарпий голосом, от которого содрогнулись стены.
— Да, — сглотнув, ответила Улита.
— Отлично!.. Рад, что твои уши пока не забиты землей. На остальных учеников все сказанное тоже распространяется! Для вас началось новое время, мои трупики! Мрак — это вам не дом отдыха! Работа, работа и еще раз работа! Арей позволял вам бездельничать — я не позволю! Семь кровавых потов сгоню, но сделаю из вас достойных слуг мрака! И не пытайтесь сбежать, трупики! Наказание за все проступки одно!
Гарпий Здуфс чиркнул ногтем большого пальца по шее, ухмыльнулся и без малейшего усилия, точно уходящий в масло гвоздь, провалился под пол.
Долго никто ничего не говорил. Да и говорить в общем было не о чем. С Гарпием Здуфсом все и так было ясно. Без слов.
— Почему он несколько раз назвал нас трупиками? — спросил наконец Мефодий.
Боль окончательно ушла. Он мог уже сидеть. К нему подполз Депресняк, которому досталось ничуть не меньше, и благодарно ткнулся носом в его ногу. Выражения симпатии у этого неправильного кота порой напоминали собачьи.
— А, это… Я думала, ты сам понял. Это же так очевидно, — сказала Даф.
— В смысле?
— Здуфс из оживленцев. Я слышала о таких. Если страж мрака был заколот мечом-артефактом без отсечения головы, его можно оживить в течение суток… Такие стражи будут отличаться повышенной злобностью и особым замогильным чувством юмора, — пояснила Даф.
— Так вот почему он не поддался моей магии! — воскликнула Ната.
— А ты пыталась на него воздействовать?
— Само собой. Отличная десятисекундная пляска лица. Любой старый сухарь превратился бы у меня в пышущий жаром пончик! — самодовольно сказала Ната.
— Только не оживленец! Оживленцы не подвержены стрелам амура, — заверила ее Даф.
— То-то и оно, что оживленец! Еще и одеколоном поливается! Мерзость какая! А, Мошкин, что скажешь? Ты же ближе всех к нему стоял! Какие твои впечатления? — поинтересовалась Вихрова.
Осторожный Евгеша поморщился, но промолчал. Вместо этого он показал на свои уши, а за тем на пол, под которым скрылся Гарпий Здуфс. Сообразив, что он имеет в виду, Даф кончиком флейты начертила на стене руну против подслушивания.
— И что мы теперь будем делать? — спросила она, убедившись, что контуры руны вспыхнули.
Мефодий только собирался с мыслями, а Ната его уже опередила.
— Скажу лучше, чего я делать не собираюсь! Я не собираюсь терпеть присутствие Гарпия Здуфса! Или он, или я, я, я! — заявила она, уже самим повторением последней буквы алфавита подчеркивая, что она выбирает.
— С тобой все ясно, Вихрова. А ты, Мошкин? Теперь-то ты можешь рот открыть? — поинтересовался Чимоданов.
— Вы знаете, мне показалось, Гарпий Здуфс очень добрый… — мягко улыбаясь, сказал Евгеша.
— ЧТО?
— Добрый, как японская сказка, где оборотень всех зарезал и съел, а потом пошел на берег моря, а там с него содрали кожу и утопили, — робко моргая, продолжил Мошкин.
— И что, никто не ожил? Ну из тех, кого он съел? — с любопытством спросил Мефодий.
— Никто. Говорят тебе, это японская сказка, — повторил Евгеша.
— Подчеркиваю! — сказал Петруччо, отчаявшись постичь, что Мошкин имел в виду и какое отношение это имеет к Здуфсу. — Я не какой-нибудь там ЧЕмоданов, на которого можно кричать! Я тот ЧИмоданов, который сам кричит! Очень скоро этот опекун поймет, что родился в тухлый день, в неправильный час и в ошибочную минуту! Хвастающийся Чимоданов напомнил Мефу Зудуку, который, точно опереточный злодей, с тем же самым выражением воздел лицо к потолку и потряс мягкими ручками. Это лишний раз доказало, что, как ни крути, изготовление гомункулов, детей и литературных героев возможно только по собственному образу и подобию.
Наутро все стояли в кабинете Арея. Собственно, теперь он уже не напоминал кабинет Арея. Стол с
