Мефодий Буслаев. Маг полуночи.

об этом. Я не нарушил бы клятвы и сейчас, если бы не видел в этом острой необходимости, — сказал Сарданапал.

— Действительно? При чём тут сын Древнира и этот мальчишка Буслаев? Что их связывает? — поправляя очки, спросила Зубодёриха.

Академик с укором посмотрел на неё:

— Ты спешишь, Зуби. Связи магического мира слишком сложны, чтобы их можно было постичь поверхностным взглядом. Меч Древнира пропал. Его поднял с земли и унёс горбун Лигул, бывший там с Ареем. Этот Лигул, некогда близкий друг Арея, тогда уже начинал завидовать ему и мало-помалу стал лютым врагом. Но и другом в какой-то мере он остался тоже. Есть такая вариация на тему человека, называется «заклятый друг». Какое-то время спустя Лигул нашёл способ, как сделать сильнейший артефакт света артефактом тьмы. Для этого он провёл меч Древнира через множество преображений, в каждом новом преображении делая его чуть хуже и темнее, чем он был раньше. Однако это происходило так постепенно, что сам меч не замечал перемен. Он побывал и копьём, и огненным хлыстом, и стременем, и кольцом, и чёрным кинжалом. Во всех своих воплощениях он сеял смерть и унёс множество жизней. Но эти превращения артефакта были лишь частью пути. В финале он вновь станет мечом Древнира, но мечом, превратившимся в свою противоположность. Мечом тьмы… Не знаю, прошёл ли меч все преображение и у кого он теперь? Не исключено, что всё ещё у Лигула. Уж не надеется ли горбун с его помощью попасть в Храм Вечного Ристалища, расположенный в Срединных землях, между Эдемом, где обитают стражи света, и Аидом, где находится Канцелярия стражей мрака? Да только едва ли даже мечу Древнира это по силам.

— Храм Вечного Ристалища… Храм, над которым не имеют власти ни свет, ни тьма… Храм настолько древний, что все цивилизации Земли лишь песок у его подножия, — мечтательно повторила Ягге. — Как же, как же, бывала я там. Безумно давно. Тибидохса тогда не было и в помине, а Буян только высунул свою макушку из вод океана… Срединные земли, где-то между Эдемом и Аидом! Глупый лопухоид, вздумавший найти их на глобусе, только испортил бы зрение, а между тем Срединные земли гораздо реальнее, чем все их континенты. Вообразите огромную равнину — белый от солнца песок, сероватые островки почвы с дюжиной чахлых деревьев и камни, которые торчат из земли под немыслимыми углами. Камни стоят тесно, точно образуя коридор. Идёшь между камнями, как по спирали, — полётной магии там нет, — и внезапно взгляд натыкается на колонны. И ты понимаешь, что перед тобой нечто более древнее, чем магия, древнее и мудрее, чем даже свет и тьма. Нечто такое, над чем никто из ныне живущих не имеет власти.

— Как египетские пирамиды? — спросил Соловей О. Разбойник. Он, хоть и отлично играл в драконбол, путешествовал мало, а в прежние годы и вовсе безвылазно сидел в родной Мордовии, подкарауливая в лесах мимохожих-мимоезжих.

Ягге поморщилась:

— Египетские пирамиды в сравнении с Храмом Вечного Ристалища — это так, больная фантазия на тему вертикального гробика… Ты идёшь ещё несколько часов — а Храм всё не приближается — или приближается так постепенно, что ты этого не замечаешь. А потом вдруг — не менее внезапно — ты вдруг оказываешься рядом. Двери храма всегда распахнуты. Ты можешь подойти совсем близко и увидеть пол — чёрные и белые мраморные квадраты. С другой стороны видна ещё дверь, она чуть приоткрыта, но не настолько, чтобы можно было увидеть, что за ней. А искушение велико. Тебя охватывает уверенность, что там, с другой стороны, лежит что-то безумно важное, нечто такое, перед чем тускнеют все наличествующие и утраченные артефакты… Нечто такое, ради чего те, кто жил до мрака и света, те, для кого магия была естественна, как дыхание, и построили этот колоссальный Храм.

— А нельзя просто подойти и заглянуть? Или использовать удалённое зрение? — спросила Медузия.

Спицы в руках у Ягге описали укоризненный полукруг.

— Медузия, дорогая, хоть это и случилось безумно давно, но я уже тогда была далеко не наивная девочка и знала о магии достаточно. Какие только варианты я не перепробовала! Телепортация, полёт, все виды зрения, дистанционная интуиция… Бесполезно.

— Ты не смогла, а Мефодий Буслаев сумеет? — надувая щёки, спросил профессор Клопп.

Сарданапал сострадательно посмотрел на его крысиную жилетку.

— Возможно, Зиги… Всё возможно. Мефодий Буслаев, который ощутит свой тёмный дар. Который, получив плащ, пройдёт в день своего тринадцатилетия лабиринт мраморных плит, пойдёт в приоткрытую дверь и, взяв то, что оставлено там древними, передаст это стражам мрака. Относительное равновесие между светом и мраком будет нарушено. Мрак разом прорвётся из всех щелей, как вода прорывается сквозь дно гнилого корабля. Тысячи эйдосов, которые ныне защищает свет, будут похищены мраком. От того, сумеет ли Мефодий Буслаев совладать с той тьмой, что изначально заложена в нём, зависит всё.

Огонь в камине полыхнул и погас. Тяжёлые бархатные шторы надулись при полном безветрии, как корабельные паруса. Две древние черномагические книги в клетке заметались и, внезапно обратившись в пепел, осыпались сквозь прутья на ковёр.

Ягге подняла глаза от спиц.

— Ну вот, я так и знала!.. Петля сорвалась. А я ведь почти закончила, — сказала она с сожалением.

— Мефодий Буслаев! Он ещё не родился, а мрак уже в предчувствии его рождения! — произнесла Медузия.

— Мефодий Буслаев… Мы будем пытаться как-то повлиять на него? Выйти с ним на контакт? Взять, наконец, в Тибидохс? — хрипло спросила Великая Зуби.

Борода Сарданапала сделала волнообразное движение.

— Ты что, Зуби? Этого мальчишку — и в Тибидохс? С его-то даром? Нет, дорога в Тибидохс ему навсегда заказана. Мы даже не сможем вмешаться, ибо дела света и мрака неподвластны нам, элементарным магам. Мы будем наблюдать за мальчишкой издали — не более. В таких делах любой осторожности будет мало… И запомните: никто в Тибидохсе, кроме нас с вами, не должен ничего знать о Мефодии! НИ ОДИН УЧЕНИК! В ближайшие двенадцать лет во всяком случае! Я требую, я настаиваю, я, наконец, приказываю, чтобы все принесли клятву!

— Сарданапал, а какой именно дару мальчишки? Я знаю, что тёмный, но как он проявится на этот раз? — спросил Тарарах. — Мы знаем, что формы его бесконечны!

Глава Тибидохса устремил на питекантропа пылкий малоазийский взор.

— Точно не знаю, Тарарах! Я могу лишь догадываться. И если это то, о чём я думаю, то это ужасно. Так ужасно, что я предпочту умолчать. А теперь клянитесь! Ну же! Я хочу, чтобы вы все произнесли Разрази Громус!

Полыхнуло несколько искр — красных и зелёных. Поклёп, Медузия, Ягге, Великая Зуби, профессор Клопп… Сарданапал, внимательно следивший, чтобы поклялись все без исключения, выпустил искру последним. Тарарах, не имевший перстня, обошёлся без искры, ограничившись простым произнесением клятвы.

Золотой сфинкс на дверях кабинета поджал лапы и уподобился мокрому несчастному котёнку.

Множество Разрази Громусовв одном кабинете за какую-то минуту — это было много даже для видавшего виды сфинкса.

Глава 1 ЛУННОЕ ОТРАЖЕНИЕ

Эдуард Хаврон тщательно выдавил на щеке угорь и, отойдя на шаг, залюбовался своей мускулатурой. Он стоял перед зеркалом голый по пояс и инспектировал сам себя, как врач из военкомата инспектирует призывника.

— Ну разве я не атлет? Разве не красавец? Просто сам бы в себя влюбился, да на работу топать