Таня Гроттер и пенсне Ноя

здоровых людей, а не для таких болезненных, как ты! - проговорила она. - Тебе все ясно?

– Так точно, - басом сказал Генка,

– Не 'так точно', а 'да, мамочка!'.

– Да, мамочка!

– И не вздумай больше включать по ночам компьютер. Твои бредовые книжки я тоже забираю. Получишь после экзаменов, если сдашь все тесты. Большего я от тебя не ожидаю.

Мама плотно закрыла окно, собрала с пола оккультные книги Бульона и, бросив на сына еще один пытливый взгляд, вышла. В комнате сразу стало душно и тошно, как в каземате. Генка лежал и тупо таращился в белеющий над ним потолок.

– Я не лопухоид… Не лопухоид! Не хочу здесь, хочу в Тибидохс! - повторял он одними губами.

Мама давно спала праведным сном инквизитора, только что спалившего десяток ведьм, а Бульон все смотрел в потолок и повторял, повторял, повторял одно и то же. Никогда и ничего прежде он не желал с такой чудовищной силой. Он почти зримо ощущал, как потоки желания отрываются от него и бомбардируют вселенную, просачиваясь во все миры.

И с каждым новым повторением что-то менялось в самом Бульоне независимо от его воли. Его магические способности, столько лет заблокированные, пробуждались. Скорлупа привычного уклада трескалась, уступая место чему-то новому. В состоянии полуяви-полусна Генка ощущал себя коконом, от которого отходят десятки и сотни нитей, излучающих пульсирующий свет. И каждая нить, всё, что Она пронизывала, было тоже им, Генкой Бульоновым. Странное, противоречивое чувство овладело им. Генке чудилось, что он увеличился до размеров вселенной и одновременно съежился и стал крохотным, как горчичное зерно.

– Я не лопухоид… Я хочу в Тибидохс… Когда это, наконец, кончится? - бормотал он, терзаемый противоречиями.

И вот под утро, когда Генка, утративший уже счет времени, провалился в сон, что-то полыхнуло вдруг.

Бульонову смутно померещилось, что это мама вошла и включила свет. Рядом со стулом на ковре, зеленовато мерцая, лежала книга размером примерно с ладонь. На переплете из светлой кожи кое-где плясали пятна плесени. В центре обложки помещался серебряный скорпион.

Клеймо тибидохской библиотеки, которым джинн Абдулла проштамповал все без исключения волшебные книги на Буяне, отсутствовало. Бульонова это не насторожило. Он не имел еще счастливой возможности познакомиться с милейшим Абдуллой и его трогательными привычками.

Ощущая в пальцах нервную дрожь, Генка потянулся к книге. Но не успел он прикоснуться к ней, как скорпион ожил и угрожающе загнул хвост. Книга распахнулась на первой странице. Бульонов увидел ограду из деревянных кольев. Почти на каждом висела высушенная голова. На крайней же голове, по виду самой свежей, с длинной белой бородой, кроме того, красовалась еще магфордская шляпа.

'Мы стремились узнать больше, чем Книга Рока собиралась показать нам', - прочитал Бульонов. Надпись была сделана рунами, но от рун поднимались тонкие лучи света, сплетавшиеся в воздухе в привычные буквы.

– Я не хочу ничего знать, - быстро сказал Бульонов.

Книга Рока разочарованно зашелестела страницами. Некоторое время она боролась с собой, а потом выругалась по-древнеиндийски и с напором сообщила:

'Нет, ты хотел! Не скрывай, маг! Я видела: ты протянул руку!' - появилось на камне, и пустые колья перестали подпрыгивать в ограде.

Генка быстро попятился. Он уже сообразил, что у книги не все в порядке с психикой. Она слишком неравнодушна к человеческой крови.

'Думаешь, от меня можно убежать, а, маг?' - умилилась книга, и Генка внезапно понял, что стоит на эшафоте, а рядом в дубовой колоде торчит большой, далеко не стерильного вида топор.

– А-а-а! Нет! Я не маг! - крикнул Генка.

'Как не маг?' - не поверила книга. - 'Если бы ты был лопухоид, ты бы меня попросту не увидел. Так что… давай, милый, не волынь…'

– Я не маг! У меня нет ни кольца, н-ничего! - стуча зубами, заикнулся Бульон.

Книга Рока встревожилась. Оживший скорпион с обложки невесть как оказался на Генкиной шее и деловито пополз к вене. Здесь он замер, слушая, как пульсирует кровь. Генка обреченно ожидал укуса, но нет… Внезапно скорпион вновь стал серебряным и скатился с шеи Бульонова. Теперь он лежал на полу лапками кверху. Эшафот исчез. Дубовая колода с топором вновь прикинулась заурядным креслом, на спинку которого Генка по идиотской привычке вывешивал на ночь носки и домашние брюки.

'Мне не суждено тебя убить!' - грустно сообщила Генке книга. - 'Час, когда я встречу мага без кольца, который не произнес еще ни одного заклинания, должен стать последним часом Книги Рока!… Это упомянуто на моей последней странице. Меня заманили в ловушку, и я проклинаю ту, что это сделала! Сейчас же подойди и ничего уже не опасайся'.

Генка осторожно приблизился. Страницы Книги Рока начали быстро переворачиваться. Мелькали руны и иллюстрации. Дважды или трижды Генка случайно замечал на страницах такое, от чего его желудок едва не выворачивался наизнанку. Например, схема извлечения желчи из живого лопухоида или сервировка стола при подаче на стол маринованного, чуть источенного червями покойника. Анатомический атлас в сравнении с этим показался бы просто книжкой для самых маленьких.

Внезапно Книга Рока перестала перелистывать страницы и мгновенно увеличилась в три или в четыре раза. Теперь лучи света уже не плясали в воздухе. Руны торопились превратиться в привычные буквы.

'АРТЕФАКТЫ ВОЛШЕБНОГО МИРА

 Магоногая курица. Копченая курица, от которой можно бесконечно отламывать ножки и крылышки - они немедленно возникают вновь. Служит для провианта магических армий наряду со скатертями-самобранками. Немедленно оживает, теряет магические свойства и улетает при случайном прикосновении раскаявшегося вегетарианца. По этой причине магоногие курицы ныне большая редкость.

 Галера демонов. Деревянная заколдованная галера, на которой гребцами являются духи-демоны. На борту галеры можно рассмотреть девиз: Semper in motu! «Всегда в движении! (лат.)» Позволяет быстро и с относительным комфортом перемещаться по воздуху или воде на любые расстояния. Главное условие: на галере нельзя спать, хотя монотонный скрип весел сильно убаюкивает. Заснувший на галере сам превращается в духа-демона и становится одним из гребцов. Вызывается заклинанием Матросиус.

 Многоболтательный магвокат. Магвокат, на которого наложено заклинание многоречивости Ораторис демагогис. Средняя скорость речи до тысячи шестисот слов в минуту. Время речи не ограничено и может продолжаться от одного месяца до тридцати трех лет, при этом магвокат ни разу не повторяется. Самое жуткое, что заклинание многоречивости продолжает действовать и после наступления клинической смерти магвоката, вследствие чего погребение чаще всего производится в звуконепроницаемых гробах.