Горгошка потянула На-Сардельки-Напала за рукав и отвела его для приватной беседы. Я как честная девушка изо всех сил смотрела в сторону. Но почему-то всегда так бывает: чем дальше смотришь в сторону, тем лучше ушко наводится на цель.
— Что тебе Меди?
— Это не карлик Бобес! — сказала Горгошка.
Я чуть не заржала. Да уж, не карлик. А кто же, великан, что ли?
Сарделькойпахал тоже удивился.
— А кто?
— Не знаю. Но у меня какое-то нехорошее предчувствие, — сказала Меди.
— Вечно ты со своими предчувствиями, Меди! Ну сколько можно? Чего стоят одни твои сны! — сказал академик.
И тут я — чтоб мне треснуть! — поняла, что он коснулся губами ее лба. Не увидела даже — ощутила. Такие вот композиторы Глюки на меня напали. «А Сарданапал-то с Медькой того! И как я раньше не замечала!» — подумала я, и вдруг меня скрутило такой болью в животе, словно кто-то завязал там все узлом. И как Медузия это сделала? До сих пор не пойму. Вроде и не подзеркаливала даже.
Когда я малость прочухалась и печень мало-помалу разобралась с почками, кого где не стояло, академик уже допрашивал карлика. С таким важным видом, будто не Меди, а он сам до всего додумался. Вот они мужики — присваивают себе чужие интеллектуальные усилия! Весь коллектив лысегорской медакадемии годами глушит запуками лабораторных хмырей, чтобы профессор Шмакодявкин опубликовал научную работу за своей подписью.
— Кто ты такой? Клянусь светом, Бобес не твое истинное имя. У меня такое чувство, что я видел тебя когда-то! Покайся — скидка выйдет! — громыхал академик.
— Скидка? Какая? Третьекурсницы в миниюбках будут носить мне кофе три раза в день? Только, умоляю, не блондинки и не крашеные — мое эстетическое чувство этого не перенесет! — противно захихикал карлик.
— Не юродствуй, несчастный! Скажи свое истинное имя! — напирал Сосиско-пилил.
— Лучше я скажу твое истинное имя! Старый осел! Скоро я прикончу последнего дракона, доберусь до жемчужины и тогда — фьють! — пиши письма в Тартар до востребования! — заверил его карлик, скаля пильчатые зубы.
Сардик напрягся.
— Ты не сможешь коснуться сумки! Я поместил ее в охранный круг! И из комнаты не выйдешь никогда! Даже вздумай я тебя спасти, магия Древнира тебя не отпустит! — сказал он.
— Ну насчет темницы Древнира ты ошибаешься. Тёмного мага она, может, и удержит, и Чуму- дель-Торт удержала бы, но не меня. А из охранного круга дракон вылетит, когда проснется. Изнутри-то он не защищен? — сказал карлик.
Сардик досадливо шевельнул плечом, и я поняла, что карлик попал в точку. Другие преподы тоже зашевелились. Ещё бы: эта мелочь с лохматыми ушами произнесла имя Чумы-дель-Торт с такой легкостью, будто просто упомянула свою бабушку.
— Вот видишь, светлый! Я кругом прав! — продолжал Бобес.
Он поджал ноги и стал терпеливо смотреть на сумку в круге, ожидая, пока дракон проснется.
Котлетотолкал взорвался и стал нести то, что Грызька называет высокопарной чушью:
— Во имя Тыбысдохса и во благо его учеников мы, преподаватели школы, бросаем тебе вызов, кто бы ты ни был, неведомый маг!
Сардик грохотал так, что я едва не оглохла. Тыбысдохс трясся, точно пирог из соплей, но карлик только зевал и скалился. Зубки у него такие все из себя треугольные. Такими мясо легко глодать.
Преподы стали атаковать его магией. Начали с довольно безобидных заклинаний, типа
Меня, разумеется, оттолкнули в сторону, чтобы я не мешалась. Я и так не мешалась. Что ж я, молодая и красивая, под
Казалось бы, карлика должно было размазать по стене, как маслице по хлебу, но не фига подобного. Он только крякал от удовольствия, как Гуня, когда его хлещут в бане веничком.
— Еще! А ну-ка еще! Так и мне надо! Эх, елочки зеленые!
Преподы психовали уже ни на шутку. Они не привыкли, когда к их магии так относятся. Меди и Зуби притормозили, чтобы как следует все обдумать, а Поклёп-таки нарвался. Гуня говорит, что Клёпа даже на необитаемом острове нашел бы с кем подраться. В общем, наш человек.
Клёпа высунулся вперед и шарахнул карлика
А тут ещё Абдулла вылез на сцену. Тетрадочку открыл и принялся завывать что-то совсем занудное на тему проклятья. Я на всякий случай зажала уши, потому что бывали случаи, когда магия Абдуллы действовала на всех, кто её слышит. Абдулла он такой. Любит перекалечить как можно больше народу.
В общем, до конца или почти до конца дослушал Абдуллу только карлик. С удовольствием слушал, прочувствованно, даже пригорюнился, сладко так.
— Умница, Абдулаша! Это ж надо сделать из скромного романса на стихи Тютчева такое уродство! — похвалил он.
Абдулла как это услышал, так обозлился, что сбился в каком-то стихе, и хочешь не хочешь ему пришлось читать всё заново. Только на этот раз Бобес или кто он там не стал слушать. Махнул рукой и спалил тетрадочку Абдуллы на корню, со всеми опусами. Причем даже заклинаний никаких не произносил. Просто — фух! — и у джинна в руках пепел.
Карлик с интересом посмотрел на Сардика.
— Теперь остался только ты! С остальными всё ясно. Это полные импотенты тела и духа. Чем новеньким порадуешь прежде, чем я начну убивать учеников вашего магического Пэ-Тэ-У, которое на старости лет самообозвалось колледжем? — спросил он.
Котлетконапалм передернулся. Дети для него святое.
— Что ты сказал? Умри же сам! — крикнул академик и вскинул руку.
В руке у него что-то трижды полыхнуло. Я чуть не оглохла. По полу запрыгали гильзы. Карлик Бобес грузно упал лицом вперёд. Удивление не успело исчезнуть с его лица. Тело дважды дернулось и затихло.
— Вы убили его, академик? — в ужасе спросила Медузия.
— Боюсь, что нет. Но ему нужно будет время, чтобы восстановиться, — философски отвечал Сардик.
Минуту или две Бобес лежал неподвижно. Затем тело его окуталось плотным сиреневым сиянием. Раны медленно затягивало свежей плотью. Карлик с усилием приподнялся.
— Что за магия, академик? Она заставила меня пораскинуть мозгами, — спросил он, посмотрев на жирную лужу на полу.
— Автоматический пистолет Стечкина. Магазин на 20 патронов. Начальная скорость пули — 340 м/с. Четыре правосторонних нареза, — Сардельконахал поднял дуло и с удовольствием втянул пороховой дым.
— А, штурмовой пистолетик! Знаю-знаю. Решил поощрить отечественного производителя? — спросил карлик.
— А этот?
Академик вновь вскинул руку. Теперь грохот был громче, отчетливее, суше. На этот раз Бобес был готов и восстановился почти мгновенно, но все равно пара новых дырок появилась. Он даже материализовал зеркальце, чтобы посмотреть на них.
— Ровно 9 миллиметров. Glock-17. Коробчатый магазин емкостью 17 патронов, — сказал академик.
