Холодно. Кровь стынет в жилах, превращаясь в колкие кристаллы. Таня спит и видит сон, что стала сосулькой. Она смотрит на свои прозрачные руки и ноги и боится сломаться. Так проходят века. Время не течет, а переваливается, точно глыба льда.
А потом внезапно что-то происходит. Таня понимает, что она в кабинете Сарданапала. Это уже не сон, а явь. Над Таней склонились Ягге и Великая Зуби. Стрелка часов показывает на скатерть-самобранку. Таня догадывается, что теперь время ужина, а значит, матч закончился самое большее час назад. Время оттаивает, возвращается к привычному течению…
– А где Пуппер? - машинально спросила Таня.
Ягге фыркнула и запыхтела вишневой трубочкой. Один из клубов ароматного дыма сложился в лебедя. Лебедь повернул длинную шею, посмотрел на Таню и, взмахнув крыльями, исчез.
– Мы победили, да? Что с Пуппером? - снова повторила Таня.
– Все нормально с твоим Гурием. Ссадины кое-какие есть, но до свадьбы заживет!
– Пуппер не мой! И свадьбы никакой не будет! - рассердилась Таня.
– Конечно, конечно. Чего ты меня убеждаешь? И не вскакивай. Лежи себе! - миролюбиво согласилась Ягге. - Кстати, знаешь, о чем спросил Пуппер, когда мы извлекли его из Гоярына?
– Ну и о чем. Небось про метлу.
– Он спросил: 'Где Гроттер?
Таня прикусила язычок.
– Мог бы и не по фамилии. У меня имя есть, - защищаясь, буркнула она.
Но провести Ягге и Великую Зуби было совсем непросто.
– Лучше о Ваньке подумай, сколько он у дверей изводился, бедный. Одних котлет штук десять съел - так переживал! Огурцов я уже не считаю! Сидит сам не свой, бледный, перед собой смотрит и котлеты ест… А майка такая старая, Такая рваная!… - укоризненно сказала Великая Зуби,
Ягге предостерегающе взглянула на нее, и Великая Зуби умолкла. Тане стало приятно, что Ванька изводится у двери, но она упрямо решила этого не признавать.
– Ничего он не мучается! Плевать ему на меня! Подумаешь, котлету съел, страдалец! - заявила Таня.
– Да что б ты понимала! Думаешь, настоящая любовь - это когда цветы и купидоны, как у твоего Пуппера? Любовь - это, милочка, как раз майки и котлеты! - неожиданно набросилась на нее Ягге.
Таня хотела возразить, но закрыла глаза и стала бесконечно падать куда-то. Она падала, падала и все никак не могла упасть. И снова ей казалось, что прошли века.
Когда же Таня вернулась к реальности, Ягге и Великая Зуби уже ушли. Рядом же с Таней в глубоком кресле сидел сам пожизненно-посмертный глава Тибидохса академик Сарданапал Черноморов.
Поняв это, Таня с трудом села на диване. Ее знобило.
На полу, похожие больше на тряпку, лежали Черные Шторы. От Штор пахло гарью, что не мешало им пребывать в прекрасном настроении и отражать что попало. На пример, Дырь Тонианно в обнимку со Склеповой или Тетю Нинель, мучительно пытавшуюся влезть в джинсы шестидесятого размера. Безумный Стекольщик исчез. Вероятно, Шторы одержали над ним верх, заставив Горбуна провалиться в преисподнюю.
Зеркало было разбито вдребезги. Лишь несколько осколков, больше похожих на зубы, торчали в раме.
– Сфинкс ничего не смог сделать. Это случилось ближе к концу матча… Похоже, мне не стоило смотреть драконбол. думаю, там, в Потусторонних Мирах, давно ждали подходящего случая… - сказал Сарданапал.
– Боги прорвались в наш мир, да? - спросила Таня.
Академик обернулся и задумчиво заглянул в разбитое зеркало.
– Еще нет, но уже почти… Нам дают последний шанс. Скорее всего, это произойдет сегодня ночью. Момент, которого я так ждал, наступил. Существовали причины, по которым тебя никак нельзя было отправить за посохом раньше, чем разобьется это стекло, - сказал академик.
Он подошел к столу и, открыв одну из тяжелых тумб, достал большую бутыль.
– Отхлебни! Это придаст тебе сил!… Но не больше глотка!
Таня осторожно отпила. Жидкость обожгла ей гортань. Она закашлялась. По жилам распространилось живительное тепло. Озноб сразу прекратился. Сарданапал сам отхлебнул из бутыли - пожалуй, чуть побольше глотка - и заткнул горлышко пробкой.
– Только не говори Ягге, договорились?… Это всего лишь слабенький бальзам из молодильных яблок, к тому же разбавленный на две трети живой водой и слезами русалок… Вот уж не пойму, почему после него запрещается управлять транспортными средствами и пылесосами! - убеждая сам себя, сказал академик.
Его носик застенчиво замигал. Глава Тибидохса собрался с мыслями.
– За час до полуночи мы с Меди телепортируем тебя в лопухоидный мир. Если тебе и придется лететь на контрабасе, то лишь в самом конце, уже перед самым домом. Согласна? - ободряюще сказал Сарданапал.
– А что мне делать у лопухоидов? Я надолго у них останусь? - спросила Таня, представляя себе, как будут счастливы Дурневы получить такой новогодний подарок.
Академик очень серьезно, даже строго воззрился на нее. Его разноцветные усы вытянулись в два восклицательных знака.
– Тебе нужен честный ответ? - спросил он.
– Да, - встревожилась Таня.
– И откровенный?
– Да, - тревожась еще больше, сказала Таня.
– Тогда вот он: не знаю.
– Как - не знаете?
– Просто не знаю, и все! Ты должна найти посох и вернуть его Симоргу. Но как, и где, и г каких обстоятельствах это произойдет, не ведает даже Древнир. Знай я все наперед, поверь, я бы сам легко мог полететь к лопухоидам. Но ошибки в магическом мире исправляет лишь тот, кто их совершает… Ты впустила в мир Ее Стекольщика - и ты должна устранить все последствия. Другого просто не дано!… Единственное, что я могу, - дать тебе вот это! - грустно произнес Сарданапал.
Он порылся в карманах. Оттуда посыпалась всякая дребедень, больше уместная для малютки Клоппика чем для убеленного сединами главы Тибидохса.
– Возьми! - академик протянул Тане свернутый пергамент. - Пока не заглядывай. Прочитаешь у Дурневых. Если посох рядом - он отзовется!
– Как отзовется? - не поняла Таня.
Но Сарданапал либо не услышал, либо сделал вид, что не слышал. Он вытащил пробку из бутылки и, понюхав, приложился к горлышку.
– Как бы не выдохлась!… Или нежить высосет в новогоднюю-то ночь… Ну, за благополучие Тибидохса! Чтоб светлых магов было больше, чем темных!… - напутствовал он самого себя.
Напустив на лицо побольше безразличия, Таня вышла из кабинета. Безразличие, разумеется, предназначалось для Ваньки, однако Таня увидела лишь сфинкса, который не без интереса обнюхивал валявшуюся на полу половинку котлеты, Поняв, что его врасплох застигли за этим прозаическим занятием, больше достойным кошки, сфинкс недружелюбно зарычал на Таню и вспрыгнул на дверь.
– С Новым годом! Желаю тебе поменьше вредности! - обратилась к нему Таня.
Глава имени Чумы-дель-Торт
В ЛЕСУ РОДИЛАСЬ ГРОТТЕРША, В ЛЕСУ ОНА РОСЛА
