Баллады о Боре-Робингуде: Паладины и сарацины

Синицкий?.. Залететь под пулю на чужой разборке — вот ведь смерть, не приведи Господи…

— Пули тут ни при чем, — откликается красотка-эксперт. — Вы таки себе будете смеяться, ребята, — продолжает она с чисто врачебным цинизмом, — но он захлебнулся пивом…

— Как?! — замирает в изумлении опер; случай, похоже, даже в его богатейшей практике уникальный.

— А вот так: он как раз пил из горлА, когда началась стрельба, и этот ваш гээрушник — из лучших побуждений, как водится! — пихнул его в телефонную нишу. Фокус в том, что при неожиданном толчке человек всегда делает резкий вдох — с понятными последствиями… Само по себе это не фатально, но он не устоял на ногах и приложился затылком об стенку — с потерей сознания. Само-то по себе это, опять-таки, ерунда — но вот две ерунды, наложившись друг на дружку, дали летальный исход… Такие дела, как говаривал товарищ Воннегут.

— Значит, если б гээрушник его не трогал… — принимается за логические выкладки стажер, но опер бесцеремонно обрывает его дедукции, ткнувши пальцем в выщербины от пуль на желтом мраморе простенка меж кабинок:

— Тогда б его просто превратили в дуршлаг. Видать, на роду ему было написано — сегодня, что так, что эдак… Ты бы, Мишаня, лучше глянул, пока суть да дело — чего за пиво он пил?..

Опер ищет вокруг глазами — ну куда там запропастились эти метровские постовые с ихними якобы «словесными портретами»? — а стажер тем временем целеустремленно ныряет в нишу, откуда минут пять назад извлекли бедолагу-'Пуаро', и по прошествии нескольких секунд обрадовано рапортует:

— Степан Разин, Сергей Николаевич! Петровское. В протокол осмотра места происшествия это заносить?

— Чего?.. — озадачивается на миг старший группы, явно успевший уже выкинуть из головы — куда и зачем он сплавил прикомандированного пионера.

— Потерпевший пил пиво петербургского завода «Степан Разин», марка — «Петровское»!

— А-а… Это хорошо.

— В каком смысле, Сергей Николаевич?

— Да пиво хорошее. Не так обидно. А то представляешь — захлебнуться какой-нибудь гадостью, вроде «Солодова» или, к примеру, «Бочкарева»… — раздумчиво ответствует старый опер, предметно демонстрируя, что по части профессионального цинизма менты способны-таки дать пару-тройку очков форы даже докторам.

9

На фоне крутящихся магнитофонных бобин и помаргивающего зеленым регулятора громкости (здесь, похоже, и находится нервный центр заговора) совещаются по трансляции трое невидимых собеседников. Разговор ведется на русском, но для двоих этот язык, похоже, не родной: один — явный американ, другой — что-то гортанно-восточное: араб? или, скорее, кавказец?..

Американ: …Но главное сказать он всё же успел…

Русский: Да, это прокол. Но не фатальный. В Москве девять вокзалов — это не так уж много, вокзальные камеры хранения были наглухо перекрыты прежде, чем закончился их разговор. Робингуд с Ванюшей-Маленьким сейчас в Эмиратах, на этой оружейной ярмарке, все их боевики в разгоне, из главарей группировки в Москве, на хозяйстве, остался один Подполковник — а это мозги, но не стволы. Захватить нужную им камеру хранения силой у них сейчас руки коротки — будем наблюдать за ячейками и ждать.

Американ: Логично, Григорий. Но почему бы вам прямо не вычислить ячейку по тем намекам — «имя Аль-Джеззина», «позывной Медузы»? У вас ведь наверняка есть выходы на архивы ГРУ…

Русский: No comments. Я ведь не интересуюсь, Сайрус, вашими возможностями в ЦРУ и ФБР: знаю для себя, что они есть — и ладно… И не надо нас поучать — тоже мне еще, лорд Джадд нашелся…

Американ: Не будем ссориться, Григорий. Я действительно беспокоюсь — хватит ли у вас людей для такой масштабной операции…

Русский: Саид, ответь товарищу…

Кавказец: У нас хватит людей, мистер Сайрус. Вы даже не представляете, сколько у нас людей. И каких людей!..

Русский: Кстати, раз уж зашла речь… Операция по «иммобилизации» самого Робингуда — мы так и так думали начать ее через пару дней, так давайте начнем ее немедля. Эмираты, Сайрус, — это ваша зона ответственности? Или Саидова?..

10

Опустевший офис в высотке с зеркальными стеклами; Подполковник — у спутникового телефона правительственной связи:

— …Нет, я не рехнулся: эта линия защищена от прослушки… да, с гарантией. …Всё верно, именно так и обстоит дело: последний резерв Ставки, джокер из рукава. …Да, я берег ЭТО именно на такой случай, как сегодня. В твоем распоряжении двадцать минут, максимум — полчаса. …А потому что если позже, это на хрен никому уже не понадобится, вник? Всё, работай. До связи.

В дверях комнаты возникает вице-премьер; он уже в плаще — этой вековечной униформе советских и постсоветских чиновников.

— Весьма вам признателен, Сергей Ильич, — кивает на телефон Подполковник. — Да, и еще одна просьба…

— «Тетенька, дайте попить, а то до того есть охота, что аж переночевать негде!» — хмыкает вице-премьер. — А как насчет того, что «Моя благодарность будет безгранична в пределах разумного»?..

11

Автоматические камеры хранения Казанского вокзала. СтОит какому пассажиру извлечь из ячейки свой багаж, как рядом немедля возникает пара крепких парней специфической милицейско-бандитской наружности (таких пар в зале работает не меньше дюжины): «Антитеррористическая операция! Это ваша сумка? Предъявите содержимое…» Один (по всему видать — старший бригады) о чем-то лениво беседует с дежурным милиционером. Появившийся курьер передает старшему пакет: достаточно полная подборка изображений Робингуда и его вольных стрелков.

…А через сутки все неиспользованные за это время ячейки (их будет не так уж много) можно будет просто вскрыть — на вполне законном основании, в рамках всё той же «антитеррористической операции»…

12

В штабе заговора — виртуальная разборка.

Григорий: …Короче — вы его потеряли.

Саид: Но он же безногий! Ездить может только на своей специальной «тоете», под ручное