пределе быстродействия.
Хуже дело обстояло с подготовкой к гонкам. «Помело» без двигателя вообще не могло быть использовано на трассе. Турбина спасала положение, но порождала новые проблемы: топлива в баке хватало только на половину дистанции. Кроме того, уже на сороковом круге из шестидесяти прутья измочаливались настолько, что метла становилась почти неуправляемой. На последних сотнях метров приходилось сбрасывать скорость до минимума. Клинч утешал команду тем, что это общая проблема для гоночных метел, но гаттеровцы упорно искали оптимальное решение.
– Есть два выхода, – рассуждал Сен. – Во-первых, можно поставить дополнительные баки. Но это не спасет прутья и сильно замедлит скорость. Второй выход: летишь на горючем, сколько его хватит, а дальше потихонечку шкандыбаешь до финиша. На чистой магии.
К счастью, Порри видел несколько гонок мудловской «Формулы-1» и поэтому смог предложить свой вариант.
– Если я верно прочел правила, – сказал он, – метла может покинуть трассу, а затем вернуться на нее.
– Да, – согласился Клинч, – а смысл? За это время соперники улетят очень далеко.
– За это время, – возразил Гаттер, – мы дольем горючее и сменим резину… то есть прутья. Это даст нам выигрыш в скорости.
– Сомневаюсь, – покачала головой Мерги.
– Некогда сомневаться, – отрубил Порри, – давайте пробовать.
Оказалось, что сдернуть метлу с древка и насадить другую, – проблема еще та. Порри гонял команду до пота, пока пит-стоп не сократился до десяти-двенадцати секунд. За это время Дубль успевал почти полностью заполнить баки горючим. Попутно выяснилось, что разная погода требует применения разных типов прутьев. При сильном ветре лучше всего вел себя толстый орешник, при штиле – легкая и гибкая ива, а в дождь приемлемую управляемость обеспечивал только можжевельник. В ходе испытаний друзья заготовили столько веников, что Клинч, окинув их взглядом, тут же начал рассказывать, как он двое суток выполнял спецзадание в парилке русской бани, изображая не то домового, не то водяного.
Утром двадцать девятого декабря Порри смотался к Пальме, проведал гномов. Законопослушные трудяги поблагодарили за гостинцы и с гордостью сообщили, что почти назначили день референдума, на который планировалось вынести только один вопрос: «Ну что, так и будем сидеть в грязи и холоде или что?».
Соперники уже знали, что команда Гаттера выставит на матч не девятнадцать, а всего пять игроков. По этому поводу даже состоялся небольшой скандал. Но жюри заклеймило ретроградов и консерваторов за их нежелание содействовать прогрессу в спорте.
– Об этом даже в газетах писали! – восклицал Лужж, отстаивая право своего любимца играть встолькером, всколькером ему хочется.
Пиар-кампания сработала на 100% – никто не вспомнил, что состряпывал эти газеты Кряко Малхой под предводительством Сена Аесли.
В итоге когда на арену вышла скромная группа «гаттеровцев», никто не удивился. Небольшой вздох сомнения прокатился по трибунам, когда стало ясно, что один игрок – Сен – даже не взял с собой метлу. Вместо этого он уселся на летающую табуретку (у МакКанарейкл так и не нашлось пяти минут на ее расколдовывание) и преспокойно завис в стороне от главных событий с какой-то непонятной штуковиной в руках.
А события начали разворачиваться еще до стартового взрыва [143].
Все вратари, включая Клинча, сцепились в центре поля в совершенно нераспутываемый клубок. Рефери безразлично глянул на это безобразие и выпустил мячи. По краям поля бухнули фейерверки.
Первыми ломанулись Защитники, расхватывая сливфлы. За полминуты мячи были разобраны, и игроки, перебрасываясь ими и весело болтая, разлетелись подальше друг от друга. Сливфлы, предназначенные команде Гаттера, прикарманил себе Орлодерр.
Остальные начали безостановочно мотаться по полю, пытаясь занять себя чем-нибудь. Большая часть полевых игроков присоединилась к свалке Вратарей, поскольку именно на ней сосредоточилось основное внимание зрителей. Только Вышибалы целенаправленно гонялись за блинджерами, которые вопили о презумпции невиновности и требовали справедливости.
Мерги и Дуб поначалу тоже приняли участие в общем веселье, но Сен строго их окликнул и сориентировал на местности (точнее, в пространстве). Пара гаттеровских Вышибал синхронно выполнила боевой разворот, заслужив нестройные аплодисменты, и начала кружить возле центра поля.
Именно здесь по традиции Уговаривающие проводили переговоры со свинчем.
Поначалу Порри чувствовал себя неуверенно, но заметив, что за Слезайблинн играет Кряко, немного успокоился. Представителя Гдетотаммера он тоже знал – это была капитан команды Урсула с нечеловеческой фамилией. Орлодерр представлял не Оливье, который увлеченно носился за отбившимся от стаи блинджером, а незнакомый худой старшекурсник.
Последним подлетел Уговаривающий Чертекака, представлявший собой потешное зрелище. Это был непрерывно жующий толстяк, который обеими руками вцепился в метлу.
Свинч появился только минут через пять после того, как к центру слетелись представители всех команд.
– Добрый день, господа, – сухо поздоровался он. – О, как вас много! Пожалуй, это может быть интересным. Итак, что вы можете мне предложить?
– Ни в коем случае не начинай первым! – предупредил по рации Сен. – Это заведомо проигрышная позиция. Ты сразу раскрываешься перед остальными. Мерги! Блинджеры на пять часов!
Остальные Уговаривающие тоже были в курсе того, что первым раскрывать рот нельзя.
– Так, – сказал свинч после трех минут мужественной тишины. – Значит, вам нечего сказать? Жаль. Всего наилучшего.
– Мистер свинч! – сломался Малхой. – Можно попросить вас об одолжении?
– По воскресеньям не подаю, – ответил золотой шарик, но из круга не вылетел.
– Спасибо, – продолжил Кряко. – Вы не могли бы отдаться…
Урсула прыснула.
– …я хотел сказать – перелететь – в руки мистера Порри Гаттера?
Свинч сделал несколько задумчивых движений из стороны в сторону.
– Действительно, неожиданно, – произнес он.
– Почему же неожиданно, – заговорил худой орлодеррец, – Порри нормальный парень. Он Мордевольта завалил.
«Кажется, все будет гораздо проще, чем я ожидал», – подумал Дважды Герой.
– Не расслабляйся! – рявкнул Сен, заставив Порри вздрогнуть. – Мерги, хватит крутить «бочки», два бандита в тылу у Гаттера!
Золотой мячик продолжал неспешно перемещаться по сложной траектории.
– Интересная ситуация, – сказал он. – А что думают остальные Уговаривающие? Мисс?
Урсула пожала плечиком и ответила:
– Обычное дело. Мужской шовинизм, который они называют мужской солидарностью.
Сен восхищенно хмыкнул.
Питомец Чертекака что-то промямлил, но его никто даже не попытался понять. Настала очередь Порри.
– Прошу прощения, – повторил он вслед за голосом в наушниках, – могу ли я узнать ваше имя?
Уговаривающие уставились на новичка. Похоже, за многие годы игры в футбич они не заподозрили, что у свинчей бывают имена.
– Свинчино XXII, – ответил польщенный спортинвентарь. – Учитесь, господа, этот мальчик далеко пойдет.
«Не Свинчатовский, – подумал Гаттер. – Дело плохо. Но попробуем».
– Уважаемый XXIII, – начал он.
– Какой XXIII?! – завопил Аесли, – XXII! Порри попытался выпутаться:
