– А вокруг, Порри, прыгают и резвятся «полноценные маги», идиотики, которым достаточно пошевелить пальцем, и они тут же получают то, ради чего тебе надо неделями корпеть с паяльником. Представь это хорошенько, мальчик, и скажи, что ты захочешь сделать?
Гаттер старательно представил. А потом сказал:
– Я захочу спаять что-нибудь такое, чего нельзя получить магией.
– Бот и я захотел что-нибудь такое, чего нельзя получить магией, – подхватил Бубльгум, – например, обезмажить пару выскочек. И начал я, конечно, с главных выскочек Первертса – мисс Пейджер и мистера Аесли. Как вам теперь живется, дорогие мудлы?
– Отлично, – спокойно ответила Мергиона. – Я узнала много нового.
– Не смей мне лгать, соплячка! – вскочил со стула ректор и был немедленно и с нескрываемым удовольствием припечатан к полу.
Когда Пейджер оттащили, Югорус усилил заклинание правды его громким троекратным повторением, и остаток допроса прошел почти без эксцессов.
С первыми двумя ловушками у Бубльгума все получилось. Дактилоскопия и хиромантия преступника совершенно не волновали – ведь ловушки расставляла Черная Рука, а ее отпечатки были известно чьи. Потренировавшись на детишках, ректор решил приняться за серьезных противников.
И тут все пошло вкривь и вкось. Одурачить Развнедела и заманить комиссию на свалку было легче легкого, но неожиданный союз отца Браунинга и Лужжа сорвал почти удавшийся план и лишил Бубльгума сразу восьми труб. Сигареты для мисс Сьюзан были обречены на успех, если бы не чертовы балбесы Пузотелики. Последнюю, тринадцатую ловушку, Бубльгум припас для суперколдуна Югоруса, но тут случилось озарение Порри о том, что, выстрелив из трубы в мудла, можно превратить его в мага.
– Я сразу же спрятал Волшебную Юлу у себя в кабинете, – монотонно говорил Бубльгум. – Долгие ночи я проводил, глядя на нее и не решаясь выстрелить в себя. Тому, кто однажды испытал на себе действие Трубы Мордевольта, добровольно повторить этот ужас… А потом этот сообразительный мальчик сказал про «трубочку, из которой его шарахнули». Я действительно совершенно забыл о двенадцатиствольной Большой Трубе. Трудно помнить о предмете, который столько лет висит без дела у тебя перед глазами. Я был просто счастлив. Во-первых, это безупречный повод заманить комиссию в свой кабинет и испытать трубу на ком-нибудь другом, во-вторых, в случае успешных испытаний у меня в руках оказывался действующий миномет Мордевольта. Но когда испытание прошло более чем успешно, я совершил непростительную ошибку. Я поторопился.
– Вы и не собирались стрелять в Мерги и Сена! – закричал ошеломленный Порри. – Вы собирались промахнуться!
– Именно, – равнодушно кивнул злодей, – и ничего бы мне за это не было, ну дрогнула рука, ну задела искорка уважаемого профессора Лужжа или профессора МакКанарейкл…
– Или меня, – поежился Развнедел.
– Или Развнедела, – поежился Бубльгум. – Я не учел всего один крохотный фактор. Я не учел нечеловеческой преданности моих подчиненных и их готовности погибнуть, но не дать мне совершить магического самоубийства.
Не в силах больше выносить исповедь бывшего начальника, МакКанарейкл завыла и пронеслась сквозь стену в коридор.
– В результате своего опрометчивого поступка я лишился Трубы. У меня оставался единственный шанс – еще раз проникнуть на склад Труб. Но вход в комнату Мордевольта был заткнут каменным болваном.
– Так вот! Зачем! Вам! Понадобились! Домовые!
– Какие домовые? Порри, ты о чем? – забеспокоился Сен.
«Черт, выдал гномов, – подумал мальчик, – ну тут уж ничего не сделаешь».
И Гаттер рассказал трогательную историю об узниках Психованной Пальмы.
– Да, – подтвердил Бубльгум. – Я договорился с домовыми. Они с пониманием отнеслись к идее переодеться в гномов и пограбить Первертс. Взамен, под видом подкопа в столовую, они пытались пробиться к комнате с Трубами. Но чертов Мордевольт замуровал ее такими суровыми заклятиями, что домовые застряли. Мистер Гаттер оценил бы ту техническую смекалку, которую мне пришлось проявить, чтобы за полдня подготовить Зал Трансцендентальных Откровений к убедительному шоу.
– Да вы прямо Дэвид Коперфильд[161] какой-то, – оценил смекалку ректора Порри.
– Все прошло как по маслу, – продолжил Бубльгум. – Правда, пришлось пожертвовать Рукой, чтобы удержать мисс Пейджер и мистера Аесли от физического нападения на голографическую картинку. И рискнуть, самолично сняв с поста ментодеров.
– А где Черная Рука? – спохватился Порри. – Профессор Лужж, вы ее не уничтожили? Она ни в чем не виновата, это ведь просто биоробот!
Югорус с сомнением покачал головой, но все-таки протянул руку (свою) и извлек Руку (черную) откуда-то из Астрала. Рука слабо трепыхалась.
Гаттер схватил черную конечность и выдернул анализатор голоса. Рука обмякла.
– Э-э-э… Место! – скомандовал Порри.
Черная Рука послушно забралась к мальчику за пазуху и затихла. Бубльгум вяло проводил взглядом подручного-перебежчика.
– Неплохо, – хмыкнул Браунинг. – Но продолжим. Вы сняли ментодеров…
– …и запустил в зал Руку. После эпохальной битвы мистера Гаттера с виртуальным Мордевольтом от улик остались только осколки, а путь к сокровищам В.В. был открыт. Я снова был в потайной комнате. Передо мной лежали сотни Труб – одноразовых, многоразовых, с оптическими прицелами, с глушителями, без отдачи… Оставалось только взять одну из них, выйти и обезмудлить себя за счет первого встречного мага.
– И в этот момент профессор Лужж вернул Философа на место! – всплеснула руками Мергиона.
– Да, – сказал Бубльгум. – Я оказался замурованным.
– Так вот где ты, гад, проторчал две недели! – довольно произнесла вернувшаяся МакКанарейкл.
– Так вот почему я не мог его найти! – воскликнул Югорус. – Через магическое уплотнение вокруг комнаты он, конечно, не прощупывался!
– Как же вы выбрались? – спросил Браунинг.
– Там была боковая дверь, – сказал Бубльгум. – А на ней кодовый замок. И я начал подбирать код.
Бубльгум замолчал.
– Сколько ячеек было в коде? – заинтересовался Порри.
– Четыре: от нуля до десяти каждая.
– О! – сказал Гаттер. – Десять тысяч комбинаций.
– Я не мог позвать на помощь, – глухо говорил ректор. – Я не мог сделать ничего. Я сидел у двери и час за часом, день за днем подбирал шифр. Дверь оставалась запертой. Моя ненависть к резвящемуся снаружи волшебному миру росла с каждым холостым щелчком. В отчаянии я даже несколько раз застрелился из Труб. Без какого-либо результата. Я перерыл всю комнату в надежде найти клочок бумаги с кодом. И нашел конспект Мордевольта. Он назывался «Как одним махом замудлить сто тысяч магов». Когда дверь, наконец, открылась, у меня уже был великолепный план. И великолепный потайной ход, который вел из комнаты под Каменным Философом – еще один сюрприз от Мордевольта! – прямо в мой кабинет.
– После этого, – криво усмехнулся Бубльгум, – подбить министерство на проведение Великого Противостояния магов и мудлов, загрузить Лужжа постройкой Арены и убедить мальчика принять участие в турнире было делом нескольких правильно сказанных фраз. У меня появилось время на сбор восьмисотствольной крутящейся Зенитки Мордевольта, у домовых – на выкапывание западни с качелями. Все получилось, как я и задумывал. Все. Все! Мне надо было просто стать возле Каменного Философа и дождаться, пока победитель ступит на зачетное поле. Я оказался бы ближайшим мудлом возле действующих труб, и вся магия стадиона досталась бы мне! И тут! И тут появился ты, Гаттер!
– Кажется, заклинание опять истощилось, – озабоченно сказал Лужж. – Сейчас я…
