– По несчастью? – переспросила Сью, но святой отец уже улетучился.
– Кстати, мистер Клинч, – сказал Югорус, – завтра к вечеру нужно подготовить белье для наших гостей. Не вечно же они будут торчать в Гренландии.
– Да вы офонарели! – взвыл Клинч. – Где я вам возьму сто тысяч пододеяльников?
– Пошли, – шепнул Поррп друзьям, – кажется, начались серьезные взрослые проблемы.
«По крайней мере, – подумал мальчик, – без ректора мы не остались».
– А куда пошли? – спросила Пейджер.
– Преступник всегда возвращается на место преступления, – с умным видом ответил Порри и скользнул в потайной ход. Мерги, Дубль и Сен последовали за ним.
Бубльгума они обнаружили там, где и ожидали: бывший ректор и очень бывший колдун лихорадочно копался в обломках Каменного Философа в поисках уцелевшей Трубы.
– Роетесь в погремушках, профессор? – крикнул ему Гаттер еще издали.
Но радовался он преждевременно: Бубльгум выпрямился, и в руках у него опасно засветилось фиолетовое жерло. У Порри пересохло во рту, и он вспомнил, что не спал уже больше суток. «Как глупо, – подумал он, – вляпаться в последней главе!»[165]
Экс-ректор добро и мудро улыбался. Друзья замерли, ожидая, что он разразится ядовитой речью, в которой скажет:
– Вы считаете это погремушкой, мой юный друг? В каком-то смысле вы правы. Это действительно будет громким делом. Знаете, что сейчас произойдет? Легкое нажатие на курок – и вся могучая сила Того- кто-не-ны-нешним-чета транзитом через Великого Порри Гаттера вольется в наиболее приспособленный для нее сосуд. Отныне я буду вместилищем магических способностей 666-ти колдунов. Да, я не ошибся в расчетах: 665 обезмаженных, в том числе ваш покорный слуга, и сам Враг Волшебников! Наконец-то появится человек, который будет обладать не только сверхмагией, но и сверхразумом! Прощайте, волшебник Гаттер! Здравствуй, мудл Порри!
Но вместо этого, совершенно естественного, монолога Бубльгум просто нажал на курок.
Яркое, неправдоподобно веселое пламя вырвалось из Трубы. Лишь только у дула оно было фиолетовым, а на воле превратилось в хоровод зеленых, белых, оранжевых, бирюзовых искр. Не долетев до Порри, пламя метнулось к потолку, и Зал окрасился бутонами праздничных фейерверков. Блестки салюта не опали на пол, а повисли в воздухе, образуя слова:
– Ах, так! Ну, ладно! – воскликнул Бубльгум. – Вам это выйдет боком[166]!
– Да ну? – сказал незаметно подкравшийся сзади майор Клинч.
«Интересно, – подумал Порри, – их другим приемам в спецназе обучали?»
Бубльгум усмехнулся… и прыгнул в воронку из-под Каменного Философа. Преследователи бросились к ней, но оказалось, что злодей по привычке предусмотрел все. Что-то хлопнуло, распространяя запах селитры, и постамент обрушился, оставив только узкую щель.
– Он в подземный ход пошел! – сообразил Клинч. – Там нам его не взять!
На слово «Взять!» последовала незамедлительная реакция: изорванная мантия Порри распахнулась, и затаившаяся до времени Черная Рука метнулась вдогонку за бывшим хозяином.
Приложив ухо к полу, майор широко улыбнулся:
– Тащит! Давайте пока проход расширять.
– А что это вы не наволочками занимаетесь? – поинтересовался Сен, отбрасывая землю и щебень в сторону.
– Наволочки! По всей стране выходной, а я что? – возмутился завхоз. – И вообще. Стреляли.
Через пять минут вывалянный в земле Бубльгум был торжественно водворен на настенный крюк. Один из его умных добрых глаз прятался под аккуратным черным фингалом.
– В команде Шалтаев-Болтаев произошла замена, – торжественно провозгласил Аесли. – Повисишь здесь до Безмозглона. Ваш выход, майор Клинч!
Завхоз набрал побольше воздуха в легкие и радостно заорал:
– Попался, голубчик!..
На третьей минуте монолога завхоза Порри почувствовал, что ноги его подкашиваются от усталости. Гаттер сел на постамент и блаженно закрыл глаза. Закончился, наконец, этот бесконечный день. И год закончился.
– Извиняюсь, – сказали откуда-то снизу, – но мне сдается, энто снова ты, парень, на меня уселся?
Гаттер со вздохом приподнялся и посмотрел вниз. На него глядели глаза работящего гнома.
– Не обознался, – с удовлетворением произнес подземный житель.
– Так вылезай, раз не обознался, – не слишком вежливо пригласил гостя Порри.
– Не могем, – строго ответил Стах, сменивший впередсмотрящего у дырки, – референдум еще не проведен,
– Так чем вы там занимались?
– Известно чем, копали. Мы ж не балаболки какие, мы честные джобберы… – завел свою пластинку предводитель гномов.
– Сен, – устало произнес Порри, – иди, разберись, это по твоей части.
– А? Что? – встрепенулся Аеслн, который уже начал задремывать на боку у Дубля.
– Там гномы наружу вылезать не хотят, – зевая, объяснил мальчик и побрел к Клинчу и Мерги. За спиной уже звучал поставленный голос Сена:
– Оставаясь под поверхностью земли, вы создаете неоправданное демографическое давление…
Зато майор свою речь уже заканчивал:
– …через коромысло! Способ! Сам придумал. А ты, Мерги, не слушай, ты девочка!
И завхоз принялся сгребать в совок обломки Философа. «А я предупреждал», – сказали каменные губы. «А помолчи, – сказал Клинч, – а то отдам Развнеделу чинить».
– Я не девочка, – возразила Мерги, – я бесшумная тень в ночи.
Бесшумная тень сладко, с хрустом в челюсти зевнула и посмотрела на Порри.
– А теперь, Гаттер, ты должен немедленно начать дергать меня за уши. Приступай.
– Мерги, да перестань ты, – слабо запротестовал мальчик. – Ты и так лучший боец в мире. Ну зачем тебе еще смертоносные уши?
– Дурак ты, Гаттер. У меня день рожденья. Мне двенадцать, малыш.
– Вот не повезло, – огорчился Клинч. – День рождения первого января. Хотя… Кто родился в январе!..
Эпилог
Когда рукопись попалась на глаза вашему скромному и покорному слуге, спасать что-нибудь было уже поздно. Примитивный стиль изложения, полное отсутствие описаний природы, коверкание фактов в угоду «художественной правде», глупое хихиканье по поводу и без оного – вот что представляет собой книга, которую вы держите в руках. А чего стоит бесконечное прерывание повествования бессмысленными примечаниями[167]! Более того, авторы в силу легкомыслия своего
