Глава 2
Загородная резиденция Бориса Ивановича выглядела довольно скромно, особенно с учетом его высокого социального статуса. Она хоть и находилась в районе Гривенки, но отстояла далеко от дворцов современной российской элиты – посреди описанного в предыдущей главе леса. К воротам вела средней ширины заасфальтированная дорога, петляющая между деревьев. Сама усадьба представляла собой трехэтажный дом с мансардой, три хозяйственные постройки, яблоневый сад и занимала площадь примерно в полгектара. Территорию окружал бетонный забор с колючей проволокой поверху и с будкой охранника возле раздвижных ворот. Охрану осуществляли двенадцать отборных телохранителей, дежурящих в три смены, и пять бойцовских собак. Электронным системам безопасности Нелюбин (как и его друг Рябов) принципиально не доверял[6]…
Когда я подошел, четверо подчиненных Логачева волоком втаскивали в ворота по два мертвеца каждый.
– Последние, – в ответ на мой вопросительный взгляд пояснил молодой головорез по имени Миша. – Кому-то вроде удалось уйти. По их следам четверо ребят отправилось.
– А остальные?
– Кроме нас, один с шефом. А еще два «трехсотых» в доме лежат.
– Извини, я о нападавших!
– Ах эти… Да вот они, полюбуйтесь! – Миша указал подбородком на трупы в камуфляжах, сложенные в штабель около будки. – Натворили бед, гады! Двух наших ранили, трех генеральских телохранителей – наповал и всех собачек перебили. Жаль! Отличные были псины!
Только теперь я обратил внимание на перегрызенные глотки некоторых из штабеля и на брезентовую подстилку неподалеку, где лежали тела «отличных псин». Все с многочисленными пулевыми ранениями. «Четвероногие бойцы дрались до последнего издыхания и погибли героями», – с грустью подумал я. Между тем Миша со товарищи, завершив перетаскивание, присо-единили свои ноши к штабелю.
– Итого тридцать семь штук, – резюмировал другой головорез, по прозвищу Корень, лет тридцати, плечистый, с обритой наголо головой.
На крыльце появился Вовк с «валом» за спиной.
– Идите сюда. Вас ждут, – заметив меня, позвал он…
Просторный вестибюль первого этажа напоминал полевой лазарет на театре военных действий. Смешанный запах крови, бинтов, медикаментов… Три пластиковых мешка с погибшими, двое носилок с ранеными логачевцами и восемь бесчувственных тел на точно таких же носилках. Над бесчувственными «колдовал» Петр Васильевич: делал им какие-то уколы, вливал в рот прозрачные капли из флакона темного стекла, периодически проверял пульс и реакцию зрачков. Нелюбин и уцелевший телохранитель (оба вооруженные до зубов) внимательно наблюдали за его действиями. Встретившись со мной глазами, генерал кивнул в знак приветствия и вежливо попросил:
– Обождите немного, Дмитрий Олегович. После поговорим.
Прошло минут пять-шесть.
– Сильнодействующий снотворный препарат «…», вдобавок отшибающий память и делающий спящего крайне внушаемым, – закончив возиться с «бесчувственными», сообщил Петр Васильевич. – Среди нападавших, скорее всего, находился опытный гипнотизер. Если так, то по замыслу организаторов ваши люди очнулись бы часам к десяти грядущего утра, уверенные, будто вовсе не спали. К тому времени ни вас, ни оставшихся трех телохранителей в усадьбе в помине бы не было. Следов боя, разумеется, тоже. Что именно собирались им внушить, я не знаю. Вариантов может быть несколько. Перечислить?
– Не надо, – покачал головой Нелюбин. – У вас есть что-нибудь еще, кроме версий?
– Да, конечно! «…» на редкость коварный препарат. Обнаружить его в крови способен один врач из десяти тысяч. Такой, как покойный Ильин. Потому-то Альбертыча и убрали первым. И у него (у препарата) имеется гадкий побочный эффект. Спустя неделю после приема «…» у человека возникает тяжелейшая депрессия, которая в девяноста процентах из ста заканчивается самоубийством. Если же означенный «эффект» подкрепить установкой гипнотизера… В общем, вы понимаете…
Генерал смертельно побледнел.
– Не беспокойтесь, Борис Иванович! – правильно понял его Логачев. – Вашим людям ничего подобного не угрожает. Я произвел полную детоксикацию. Они очнутся минут через двадцать с абсолютно здоровой психикой!
– Спасибо, – тихо поблагодарил Нелюбин, с жалостью взглянул на трех погибших, проглотил комок в горле и, закаменев лицом, поинтересовался: – Хотелось бы знать – какая бестия умудрилась отравить мою охрану?! Прислуги я не держу, пищу они готовят самостоятельно…
– Посылка, – лаконично ответил седой богатырь.
– ??!
– Ну да, она самая. Один из ваших парней получил вчера посылку от родных: с конфетами, вареньем, с домашней выпечкой. Свободная смена попила чайку с гостинцами и… вот вам результат! В комнате отдыха я обнаружил вскрытую коробку с почтовыми реквизитами, а также часть сладостей, оставленных дежурящим товарищам. Во всех продуктах в изобилии содержится «…».
– Хороши родственнички, – проворчал я.
– Они, уверен, ни при чем, – живо отозвался Васильич. – Почерк на упаковке не сложно подделать…
– Пусть ваши люди присмотрят за ранеными, встретят санитарный вертолет, вызовут экспертов и труповозки, – попросил Логачева Нелюбин. – Вас же с Дмитрием Олеговичем я приглашаю попить со мной кофе. И тебя, Николай, тоже, – обернулся он к уцелевшему телохранителю.
Логачев отдал Вовку необходимые указания, и мы вчетвером поднялись на второй этаж дома – в уютную столовую, совмещенную с небольшой кухонькой.
– Отдыхай, парень, – остановил я телохранителя, собравшегося варить кофе. – Я тут устал меньше всех, а потому… – неожиданно меня сильно шатнуло.
– Меньше всех, говоришь? – покачал головой Васильич. – А ночные гости в твоей квартире?! А «Красный дьявол»?! Сиди уж, горемыка! Я сам приготовлю.
Пока он возился на кухоньке, я по просьбе Нелюбина вкратце рассказал о своих ночных приключениях. А взамен услышал историю недавнего нападения на усадьбу…
В то самое время, когда мои незадачливые убийцы усердно терзали собственные тела, засидевшийся с бумагами Борис Иванович вдруг почуял неладное. Он вызвал по рации дежурных охранников, но никто не ответил. Позвонил по внутреннему телефону отдыхающей смене и… вновь безрезультатно.
«Плохи дела», – подумал генерал, на шифрованной частоте связался со мной, а когда и эта линия накрылась, понял – обложили плотно, не вырваться. Остается одно – принять неравный бой и погибнуть как подобает воину. Нелюбин взял «вал», пару пистолетов, прибор ночного видения, два боевых ножа. Поднялся в мансарду и начал отстреливать перебегающие по двору фигуры в спецназовских камуфляжах. Фигуры перебегали (залегая и огрызаясь бесшумными очередями) не просто ради забавы. По ним вели прицельный огонь из «АКМБ»[7] два уцелевших телохранителя дежурной смены. Один (Николай) укрылся в бревенчатой баньке, а второй (Григорий) держал оборону в известном читателю вестибюле. (Остальные погибли сразу, в момент внезапного нападения.) На восьмой минуте боя Григория убили, и трое штурмующих сумели прорваться в дом. Там, на втором этаже, они встретились с генералом, успевшим расстрелять все патроны. Попытались взять Бориса Ивановича живым и… в считаные секунды отправились в Преисподнюю. Одному Нелюбин разорвал кишечник страшным ударом ноги, второму перерезал горло, а третьему проломил висок рукоятью ножа. Забрав у трупов «валы», генерал спустился вниз, чтобы поддержать Николая, продолжавшего лупить во фланг «гостям» короткими, точными очередями. После возобновления стрельбы из вестибюля враги отступили, перегруппировались. Потом опять пошли на приступ, но тут же откатились назад, смущенные яростным метким огнем Бориса Ивановича. (У Николая к тому времени уже закончился боекомплект.) Нападавшие явно не спешили, твердо уверенные – благодаря «Блокиратору» подмоги генералу не будет и… жестоко просчитались! В кармане у Нелюбина вдруг ожил прибор связи. (В тот момент, когда ваш покорный слуга уничтожил «Блокиратор»! –
– Говорит Логачев, – донесся из мембраны знакомый голос. – За забором теперь чисто. Заходим на территорию. Прекратите огонь, Борис Иванович, и отойдите в глубь дома. Мы начинаем…
Спецкоманда ликвидировала оставшихся двадцать три неприятеля (четырнадцать уложили Нелюбин с охранниками) ровно за две с половиной минуты. Отправив за возможными побегушниками четверых головорезов, Васильич вновь связался с генералом и доложил об успешном завершении операции. Остальное читателю известно…
В столовой появился Петр Васильевич с дымящимся кофейником и торжественно водрузил его на стол, уже сервированный Николаем. Кофе оказался крепким, ароматным, выше всяческих похвал.
После первой же чашки я ощутил заметный прилив сил, взял два пирожка с капустой с большого блюда (принесенного тем же Николаем), с удовольствием съел и наполнил вторую чашку. Нелюбин с Васильичем к пирожкам не притронулись. А Николай даже кофе пить не стал. Мрачный, понурый, он неподвижно сидел на стуле, уставившись в пол невидящими глазами. Видимо, переживал смерть товарищей…
– Посылка, стало быть, – задумчиво молвил генерал, достал из кармана прибор связи, вызвал какого-то «минус восьмого» и сухо распорядился: – Срочно арестовать личный состав в/ч 11303. Доставить ко мне на дачу под усиленным конвоем. Вместе с ними прислать трех опытных дознавателей, реаниматора и анестезиолога… Что?!. Да, пожалуй, пригодится. Выполняйте!
– Никто из родственников моих телохранителей не знает, где именно они служат, – в ответ на наши недоуменные взгляды пояснил Борис Иванович. – Вся корреспонденция приходит по адресу несуществующей воинской части 11303. В действительности она представляет собой нечто вроде маленького почтового отделения со штатом из трех человек – разносторонних специалистов высшей квалификации. В их обязанности входит, в том числе, проверка содержимого посылок, его химический анализ и т. д.
– Ага! Вот где собака зарыта, – оживился Васильич. – Сейчас вытрясем голубчиков до основания и узнаем, откуда ветер дует!
– Надеюсь, – устало вздохнул Нелюбин. – Они, естественно, причастны к нападению, но… весь вопрос – в какой степени?! Может, их использовали «вслепую», а может…
Речь генерала прервал нарастающий шум лопастей «вертушки».
– Санитарный борт, – констатировал Борис Иванович. – Эксперты и труповозки прибудут еще минут через пять… Кстати, полковник, – обернулся он ко мне, – проводите кого-нибудь из них к уничтоженному вами «Блокиратору». Нужно собрать всю падаль…
