отсюда подобру-поздорову…
Произнося последнюю фразу, я абсолютно ничем не рисковал. На инструктаже по использованию сережек-«контролеров» их создатель – некий благообразный старичок – популярно объяснил: замок открыть в принципе невозможно. Такое просто не предусмотрено конструкцией. Пытаться распилить или сломать – тем более не стоит. В общем – это «билет в один конец»…
Рома возился у зеркала достаточно долго. Не менее получаса. Одновременно он что-то бормотал себе под нос, однако ни я, ни Костя ничего понять не сумели. Сплошная тарабарщина из заумных, технических терминов…
– Кажется, я разгадал ваш секрет, – объявил наконец наемник с довольной улыбкой. – Рассказать, в чем тут хитрость?
– Не надо, – отмахнулся Сибирцев. – Валяй снимай, а мы понаблюдаем.
– И потом я смогу спокойно уйти?! – На рябоватой физиономии мелькнула тень недоверия.
– Тебе дали слово офицера, – гневно сузил глаза Костя. – Мало тебе, уроду?
– Нет, нет! Вполне достаточно. – «Специалист» самодовольно ухмыльнулся, приподнял вверх несуществующий «цилиндр», галантно раскланялся и сделался удивительно похож на фокусника в цирке. – Прошу внимания уважаемой аудитории! И-и-и раз. – Он произвел с замочком какую-то манипуляцию. – И-и-и два! – Ромин рот расплылся почти до ушей. – И-и-и три… А теперь фокус-покус! И-и-и че… Ба-ах! – Серьга взорвалась со звуком петарды средних размеров, превратив голову наемника в безобразное месиво. Мертвое тело содрогнулось и рухнуло бревном прямо на пиршественный стол. Оба фигуранта задушенно ахнули, схватились за сердечки и шумно, вонюче нагадили в штаны.
А лежащий на полу «второй» вдруг змеей выскользнул из комнаты и помчался вниз по крутым ступенькам.
– Споткнулся о «кавказца», – прислушавшись, сказал Костя. – Поднялся, снова бежит… Ладно, хватит. Прощай, парень! – Он нажал на пульте кнопку под номером четыре. На первом этаже трескуче рванула вторая серьга.
– Метнем жребий? – предложил мне Сибирцев.
– Нет уж, дудки! – наотрез отказался я, демонстративно плюхнувшись в кресло. – Твоя работа, ты и тащи. Тем более ты сам записал меня в «графы». А нам, аристократам, переноска тяжестей по статусу не положена!
Укоризненно вздохнув, майор вышел из зала.
– Не бздите, суперзлодеи, – обратился я к трясущимся, воняющим потом, дерьмом и страхом фигурантам. – Вас пока казнить не будем.
– Мы?! Суперзлодеи?! – по-мышиному пискнул Малевич.
– Еще какие! – заверил я. – Кто по заданию британской разведки собрался запустить краденые «Пчелы» в грузинскую больницу, в киевский дом для престарелых, в громадный молдаванский рынок и в турецкий отель с отдыхающими курортниками?! Кто для сокрытия хищения намерен подорвать склад готовой продукции на… – тут я произнес полное, официальное название предприятия. – И таким образом уничтожить целый город с миллионным населением? Не вы ли, господа?!
– Вам… вам… и это известно… – потерянно пролепетал Цыплаков.
– Ага! Плюс многое другое, – хищно ощерился я. – Вплоть до подробностей интимной жизни. Вот ты, гадюка, – я презрительно глянул на Цыплакова, – склонен к садомазохизму. А ты, жиртрест…
Мою обличительную речь прервало появление Сибирцева. Слегка запыхавшись, он за ноги втащил в комнату «второго» с такими же, как у Ромы, ошметками головы. И швырнул труп на пол, неподалеку от дверей.
– Ну вот, и снова все в сборе, – светски улыбнулся я. – Двое, правда, того, «двухсотые», но не беда. Свою задачу они полностью выполнили – наглядно продемонстрировали, ЧТО произойдет с вами, господа предатели, при малейшем непослушании. А теперь, когда вы увидели ЭТО собственными глазами, можно перейти к деловой части нашей встречи. Присаживайтесь поудобнее, разуйте уши и о-о-очень внимательно слушайте…
ГЛАВА 10
– Висящие у вас в ушах «украшения» являются одной из новейших секретных разработок отечественных спецслужб, – закинув ногу на ногу и поигрывая пультом в руке, начал я. – Помимо взрывного устройства с дистанционным управлением, в них вмонтирована видео– и аудиомикроаппаратура, осуществляющая круглосуточный контроль за любым вашим словом и телодвижением. Сигналы передаются через военный спутник на специальный телеэкран дежурного в штабе операции, а тот, в свою очередь, оповещает о вашем поведении нас, – я похлопал себя по уху. – Понятно, каким образом?
Малевич с Цыплаковым поспешно закивали. Вид у них был раздавленный, униженный и обреченный. Волосы на головах слиплись от пота, из помутившихся от страха глаз непрерывно текли слезы, а протрезвевшие физиономии напоминали цветом кожи не первой свежести покойников.
– Два наших прибора (спрятанные неважно где) связаны постоянными радиосигналами с вашими персональными бомбочками, – я подпустил в голос мрачную, зловещую интонацию. – Сигнал прерывается при удалении «объекта» от прибора более чем на тридцать метров, и тогда взрыватель бомбы автоматически срабатывает. Я доходчиво объясняю?!
– Да-а-а-а, – жалобно проблеял Цыплаков. Малевич лишь всхлипнул по-бабьи. Запах от него заметно усилился. Вероятно, опять обосрался. На сей раз по- тихому.
Костя демонстративно зажал нос двумя пальцами и погрозил Малевичу кулаком.
– Не надо, дружище, – покачал головой я, – не бей это чмо. А то оно еще больше обгадится. Лучше включи кондиционер.
– Уже включен! – рыкнул Сибирцев. – Но толку мизер. Слишком много в них говна!
– Тогда терпи, – пожал плечами я. – Ничего не поделаешь. Работа у нас такая, – и вновь обратился к фигурантам: – На чем, бишь, я остановился? Ах да – «взрыватель автоматически срабатывает при удалении…» Но его, разумеется, можно активировать и вручную. – Я нацелил пульт на остатки «второго» и жестоко усмехнулся: – Наглядный пример у вас перед глазами!.. Кроме того, если мы… – я сунул в рот сигарету, чиркнул зажигалкой и выпустил струю дыма в лица предателей (по данным их досье – некурящих), – н-да, если мы вдруг скоропостижно скончаемся, а приборы наши сломаются (на мине, допустим, подорвемся, или еще как), контроль за вами переходит к дежурному в штабе, и он простым нажатием клавиши посылает через спутник электронный импульс, активирующий взрыватели в ваших ушах. То же самое происходит, ежели вы без нашего ведома (сидя, допустим, в сортире) попытаетесь связаться с кем бы то ни было. – Я выдержал минутную паузу, давая им возможность «переварить» услышанное и подытожил: – Отныне вы должны жить, говорить, действовать и даже справлять нужду только с разрешения персонального куратора, с прибором коего связаны ваши бомбочки. Ты, засранец, – я указал пальцем на Малевича, – принадлежишь мне, а ты, – аналогичный жест в сторону Цыплакова, – Константину Николаевичу. Да, извините, забыл представиться – Дмитрий Олегович (наши фамилии и офицерские звания вам без надобности). По легенде мы ваши новые, сверхдоверенные телохранители, которых вы не отпускаете от себя ни на шаг. На людях обращаться по отчеству не нужно. Называйте просто по имени… На первый раз все. Остальное объясним по ходу дела. Вопросы есть?
Вопрос оказался всего один на двоих. Состоял он из серии надрывных, косноязычных воплей и, если перевести их в нормальную речь, состоял в следующем: «Что с нами будет дальше, когда мы выполним все ваши распоряжения?!»
– Не стоит заглядывать так далеко вперед, – уклончиво ответил я. – Совместной работы нам предстоит много… В общем, поживем – увидим.
Цыплакова подобное объяснение вполне удовлетворило. Он утер зареванную рожицу, заметно приободрился, со свистом перевел дыхание и, испросив разрешения у Сибирцева, прошел в санузел – отскребать и отстирывать загаженные брюки. Судя по всему, Антон Борисович вообразил, что в качестве агента- двойника будет принимать посильное участие в многолетней, хитроумной игре против британской разведки…
Малевич оказался прозорливее. Едва подельник скрылся из вида, он встал на колени, подполз ко мне, ухватил жирными пятернями за штанину и горячо, с подвизгом зашептал:
– Хозяин! Миленький! Дорогой! Умоляю. Скажите правду!!! Вот вы… вы меня не убьете?!!
– Если будешь в точности следовать инструкции и добросовестно выполнять приказы – то нет. – Я брезгливо высвободил ногу и процедил сквозь зубы: – Ползи назад, чмо! Рядом с тобой дышать невозможно!
Главный инженер покорно забился в угол, однако не успокоился.
– Я чувствую… ощущаю дыхание смерти, – продолжал бормотать он оттуда. – На сердце кошки скребут… Хозяин, прошу вас… Не скрывайте!.. Сколько мне осталось?! А?!!
Я на минуту задумался. Врать с честным видом (обычное занятие при нашей профессии)… почему-то не хотелось. И почти сразу я понял причину – совесть! Разумеется, это подлое существо не заслуживало ни уважения, ни жалости, ни даже капли сочувствия. Но… скоро я сам отправлюсь на Суд Божий, а грехов на душе накопилось… Б-р-р! Я зябко передернул плечами… Зачем добавлять туда лишний?! Вместе с тем выложить ему правду – значит поставить операцию на грань провала. (Мало ли какой фокус он выкинет с отчаяния?) Получается – как ни вынь, везде клин… Как поступить? Промолчать?! Грубо послать куда подальше. Или… Внезапно на ум пришло единственно верное решение.
– В апреле мне исполнилось тридцать лет, – медленно, с расстановкой произнес я. – А тебе недавно стукнуло пятьдесят. Здоровье у меня хорошее, силенок хватает. (Ты успел, наверное, заметить…) Так вот, если будешь вести себя паинькой, то обещаю – умрешь ты не раньше меня. Конечно, стопроцентной гарантии дать не могу (я не Господь Бог)… но примерно девяносто семь – девяносто восемь шансов из ста у тебя на это есть. Доволен?!
– О да! – Физиономия предателя разгладилась, порозовела. – Очень, очень доволен! Спасибо вам огромное! Кстати, вы не позволите переодеться? Тут, в стенном шкафчике, есть чистый запасной костюм и смена белья.
– Переодевайся, давно пора, – буркнул я, подумав одновременно: «Ишь как обрадовался, мерзавец! Того гляди, запляшет от счастья! А впрочем… неудивительно! Он же не знает, что я штрафник, смертник. И если Малевич отмерил мне навскидку хотя бы еще лет двадцать, то сам он рассчитывает прожить до весьма преклонного возраста».
Пискляво «заспасибкав», Валентин Семенович устремился к упомянутому шкафу, распахнул, поспешно выхватил оттуда вещи и без стеснения сбросил на пол испоганенные брюки с трусами. Ягодицы и ноги у него были густо перемазаны жидким калом.
– Ты собираешься надеть чистое прямо на ЭТО? – брезгливо подивился я.
– Но там… там же занято, – испуганно промямлил главный инженер.
– Значит, дождись, пока освободится, свинья! – грубо рявкнул Костя.
Малевич послушно застыл на месте, даже не прикрыв ладонью срам. Прошло некоторое время. Наконец в комнату вернулся Цыплаков: более-менее спокойный, посвежевший, в мокрых штанах.
– Теперь топай, засранец, – бросил я, и второй предатель вонючим, жирным колобком укатился в санузел.
– Будем ночевать здесь, – широко зевнув, объявил я. – А с утра пораньше – за работу. Ее у нас невпроворот!
– Ночевать?.. Здесь?!! – страшно побледнел Цыплаков и начал давиться, зажимая рот рукой, однако долго сдерживаться не смог и выплеснул фонтан
