получил прошлой осенью за срыв американского «Апокалипсиса» (см. «Бросок кобры»)… А в негласной табели о рангах он поднялся еще выше, чем и объяснялось его участие в сегодняшнем секретном совещании.
– Не будем попусту время тратить. Давайте к делу, но сперва… – Представитель коснулся пальцем уха и обвел недвусмысленным взором кабинет.
– Понятно, – кивнул директор. – Пройдемте в «комнату отдыха»…
Он отпер неприметную дверь в стене и пропустил всех троих в просторное помещение, отделанное звукоизолирующими панелями. Зайдя последним, директор защелкнул за собой замок, открыл стенной шкафчик и включил тумблер. Послышался тихий монотонный гул. Стены едва заметно завибрировали.
– Теперь можем говорить свободно, – объявил он. – Прослушка и запись полностью исключены.
– Надеюсь, – проворчал представитель, уселся в кресло и с ходу взял быка за рога. – Судя по официальному ответу на директиву, ни Корсаков, ни Сибиряков…
– Сибирцев, – вкрадчиво поправил директор ФСБ.
– Да какая разница! – отмахнулся представитель. – Не перебивайте! В общем, получается – ни тот ни другой ни в чем не виноваты. Правильно?
– Именно так, – вежливо подтвердил начальник Аппарата. – По итогам расследования, оба офицера действовали четко, грамотно и в строгом соответствии со своими полномочиями. Никаких нарушений не допускали. У них был приказ взять Саидова живым. Они и взяли. Кстати, при допросе в режиме «Б» он сдал с потрохами заказчиков взрывных устройств, благодаря чему удалось предотвратить десятки терактов в России и странах ближнего зарубежья. Обезврежены четыре крупные террористические сети. Арестовано свыше…
– Да знаю, знаю! – досадливо перебил представитель. – «Предотвратили, обезвредили…» Молодцы, конечно. Хорошо поработали и заодно доставили уйму неприятностей Самому. А кроме того, – представитель вдруг хитро прищурился, – вы, вероятно, забыли, что я тоже проработал несколько лет в Конторе и прекрасно знаю, почем фунт изюма…
«Ага, проработал! В уютном кабинете, с бумагами! – скептически подумал директор ФСБ. – А в спецоперациях ты разбираешься не более, чем я в китайских иероглифах!»
– Так вот, – продолжал между тем представитель. – Допустим, Корсаков говорит правду, и магнитофонная запись содержала лишь матерные высказывания да безумные требования хорошо раскумаренного наркоши. Допустим! Но зачем, позвольте узнать, Сибиря… Тьфу! Сибирцев отдал приказ «щит на снос»?! Не лучше ли было выждать некоторое время и постараться взять Саидова измором, воспользоваться газом или парализующими стрелками?!
«Либо круглый идиот, либо прикидывается, – вынес мысленный вердикт директор. – Хотя нет – первый вариант отпадает. Круглых идиотов ТАМ не держат. Значит, попросту жопу рвет. Хозяин, не вдаваясь в подробности, велел достойно покарать виновных во внешнеполитических неприятностях. Вот он и изыскивает способ придраться к чему угодно, втайне надеясь, что мы ему подыграем. Карьерист хренов!»
– «Взять измором» отпадает сразу, – вслух сказал он. – В сводной группе к тому времени было много раненых. Некоторые тяжело. Так, например, командир «омеговцев» майор Шувалов только вчера переведен из реанимации в палату. Поэтому Сибирцев не собирался ждать, пока Саидов, прячась за живым «забором», подстрелит кого-нибудь еще или попросту взорвет грузовик. (В ящике, на котором он расселся, лежала готовая к употреблению бомба мощностью порядка ста килограммов в тротиловом эквиваленте.) Использование газа на обширном, продуваемом всеми ветрами пустыре, мягко говоря, неэффективно… А «стрелки», гм! Вы когда-нибудь видели, КАК они действуют?! Человек отнюдь не валится подрубленным деревом. Он хрипит, хватается руками за горло, медленно оседает на землю. То есть «щит» распадался бы около минуты. За это время Саидов успел бы покончить с собой. (В воротнике у него обнаружили зашитую ампулу с ядом.) Или даже активировать взрывное устройство… Да, между прочим, Сибирцев, прежде чем открыть огонь, предложил так называемым заложникам спрыгнуть с грузовика. Послушайся они его – остались бы живы-здоровы…
Лицо представителя пошло красными пятнами.
– Значит, не хотите сотрудничать, – тихо, зло произнес он.
– Сотрудничать в чем?! – дерзко глянул ему в глаза директор ФСБ. – Будьте любезны уточнить!
«Уточнять» представитель не пожелал и только из всех сил стиснул зубы. На скулах у него заиграли желваки. Во взгляде директора скользнуло откровенное презрение.
– Спокойно, спокойно, господа! – поспешил вмешаться Нелюбин, до сей поры хранивший невозмутимое молчание. – Дело здесь тонкое, деликатное, не стоит горячку пороть! Давайте рассуждать здраво, без эмоций… «Прагматично», как любит выражаться наш президент. Итак, первое. Корсаков и Сибирцев, вне всякого сомнения, действовали абсолютно правильно. И сейчас уже не имеет значения – были они полностью откровенны со следствием или где- то слукавили. Саидова надо было взять живьем именно пятого июня, ни днем позже, и любой ценой. Подчеркиваю – любой! Если бы он сумел уйти или покончить собой, мы бы не узнали о некоем Науме Левицком, заказчике Саидова. Он имел двойное гражданство (России и Израиля), подготовил у нас в стране хорошо законспирированную группу террористов и 6.06.2006 (обратите внимание на дату!) собирался навсегда отбыть на родину предков и руководить своей группой через Интернет. Саидова допросили в режиме «Б» около полуночи пятого июня, а в 10 утра на следующее утро мы арестовали господина Левицкого прямо у трапа самолета. Не знаю, насколько живучей и эффективной оказалась бы его группа диверсантов, но, будучи допрошен с применением психотропных препаратов, Левицкий поведал ТАКОЕ – закачаешься! И у нас открылись весьма заманчивые перспективы по предотвращению целого ряда глобальных пакостей в масштабе страны…
Теперь второе. Несмотря на все вышеизложенное, мы люди служивые, подневольные. И раз Хозяин хочет наказать «стрелочников» – надо наказать, никуда не денешься!
Третье. Корсаков с Сибирцевым – ценнейшие сотрудники, уникальные в своем роде экземпляры. Бросаться подобными людьми – непростительная роскошь, граничащая с государственным преступлением…
– Что-то я вас не понимаю, уважаемый, – насупился представитель. – Что-то вы тут путаете и крутите. То «надо наказать», то «нельзя бросаться»!
– Вовсе нет, – спокойно возразил Нелюбин. – Просто вы… – он назвал представителя по имени-отчеству, – не дослушали до конца! Благодаря откровениям Левицкого мы получили уникальную возможность провести одну крайне рискованную, сложную операцию. В случае успеха она принесет нам невиданные доселе дивиденды. Для выполнения задания нужны профессионалы экстра-класса, однако… шансов выжить у них очень мало…
– Ага-а-а! – просветлел представитель. – Теперь понимаю! Вы собираетесь использовать этих офицеров в качестве штрафников!
– Совершенно верно, – подтвердил Нелюбин. – А вы сможете с чистой совестью доложить Хозяину – мол, так и так, предпринял действенные меры. Виновники отправлены грудью на амбразуру, смывать кровью свои прегрешения!
– Давно бы так, – представитель посмотрел на часы, мило улыбнулся силовикам, крепко пожал им руки и, сославшись на спешные дела, покинул «комнату отдыха». Вслед за ним, испросив разрешения у начальства, ушел начальник Аппарата внутренних расследований.
– А вам не жаль ребят? – оставшись с Нелюбиным наедине, спросил директор.
– В нашем деле без жертв не обходится, сами знаете, – развел руками тот. – К тому же они люди особого склада. Корсакову – на собственную жизнь плевать. Одно время он даже находился на пороге самоубийства и искал смерти в бою. Да-да, я не преувеличиваю! Это суммарный результат отдельных исследований нескольких компетентнейших специалистов. Вы их прекрасно знаете… – Нелюбин перечислил фамилии.
– Надо же! – поцокал языком директор. – И все пришли к одинаковому выводу?!
– Все!!!
– Такого человека нельзя держать на службе, – посуровел лицом директор.
– Можно! – тонко улыбнулся Борис Иванович. – Если знать о вышеуказанной особенности сотрудника и грамотно ее использовать. Но сейчас, уж не знаю почему, кризис миновал, хотя сдерживающих факторов, типа семьи, у Корсакова нет. Упомянутое мной закрытое исследование проводилось в начале осени 2005 года. А в конце мая 2006-го проведено еще одно, точно такое же. Так вот, по заключению тех же специалистов, он больше не ищет смерти, но вместе с тем абсолютно ее не боится. То есть ни капли! Он не станет специально нарываться на встречу с Костлявой, но и не дрогнет, завидев ее. Интереснейший экземпляр!!!
– Сибирцев тоже такой? – поинтересовался директор.
– Почти, – вновь улыбнулся Нелюбин. – Он в настоящий момент по психологическому настрою здорово напоминает «осеннего» Корсакова. Жена, стерва и алкоголичка, в прямом смысле довела его до края пропасти. Однако есть одно существенное отличие. В глубине души Сибирцев мечтает умереть, но не может позволить себе подобной роскоши. Причина – дети! Он боится, что без отца, оставшись с матерью-пьянчужкой…
– Понятно. Можете не продолжать, – перебил директор. – И как, если не секрет, вы собираетесь решить данную проблему?
– Просто, – на сей раз Борис Иванович улыбаться не стал, – с 21 мая госпожа Сибирцева находится в подконтрольной нам психушке и просидит там до конца жизни, если не пожелает исцелиться. Нет, не медикаментозно… Это все чушь!.. Вы помните, КАК избавился от пьянства наш судмедэксперт Ильин?
Директор утвердительно кивнул.
– Так вот, – продолжал Нелюбин, – если она вдруг прозреет и добровольно согласится на такого рода духовное лечение – ее счастье. Если нет – лишим родительских прав и сгноим в психушке. А семья Сибирцева в любом случае будет получать пожизненную ежемесячную компенсацию в размере… – Тут генерал-лейтенант назвал весьма приличную сумму в иностранной валюте.
– Разумно, – согласился директор. – Но все-таки жаль детишек. Ни отца, ни матери… Знаете что – вы приставьте к ней Ильина. Он превосходный психолог. К тому же сам немало пострадал от «зеленого змия». Надеюсь, он поможет прозреть этой… как ее… впрочем, неважно!
– Превосходная идея, – без тени подхалимства восхитился Нелюбин. – Так и поступим… Ну а теперь, если не возражаете, обсудим некоторые нюансы предстоящей операции…
ГЛАВА 6
Очнувшись от тяжелого, не освежающего сна, я несколько минут полежал на шконке, полностью возвращаясь в реальность, потом встал, напился холодной воды из-под крана, прилег обратно и закурил сигарету, стряхивая пепел в пустую консервную банку из-под ананасов, оставшуюся, надо думать, от прежнего постояльца. Вот уже два дня меня не тягали на допросы. Вероятно, завершили расследование и в настоящее время решали мою дальнейшую судьбу. А я, будучи оставлен в покое, предавался безделью. День-деньской лежал пластом (последствия травмы головы еще давали о себе знать), читал книги из тюремной библиотеки, смотрел новости по телевизору и часто против собственной воли проваливался в сон. (Сказывалась накопленная за годы усталость.) Ничто из вышеперечисленного здесь не возбранялось. Здесь – это в небольшой собственной тюрьме Аппарата внутренних расследований. (Просьба не путать со знаменитым Брюсовским СИЗО.) Тюрьма располагалась в подвалах Конторы, и о ее существовании практически никто не знал, включая кадровых сотрудников
