Автобан нах Познань

Анджей Земянский Автобан нах Познань

* * *

Бетонные коридоры перекрыли наглухо. Весь Вроцлав теперь был отрезан от своих подземных бункеров, в прошлом являвшихся более чем трехсотлетними туннелями метро, часть из которых осталась еще от немцев. Котлы повозок разогревались, и шипение пара заглушило все прочие звуки. Люди и звери изъяснялись жестами. Температура в выходном бункере росла все быстрее. Вагнер видел, что многие солдаты, избавившись от мундиров, надели пуленепробиваемые жилеты прямо на голое тело. Шлемы, очки, платки, защищающие глаза от льющегося пота... Неплохо переносили жару только животные.

Долгоруков подошел к Вагнеру и сказал:

– Слухай, Андрей, йа взал гроссе гевер унд я его до танка с верха... (Слушай, Андрей, я взял большую пушку и прикрепил ее к танку сверху...)

– Не пенджи. (Не болтай.)– Вагнеру уже давно надоел польско-российско- немецкий сленг, да еще и с английскими словечками. Он имел майорский чин, был урожденным вроцлавянином, обладал первым классом чистоты... Он, конечно, знал настоящий польский язык и, более того, умел на нем без запинки разговаривать. Однако в данной ситуации для того, чтобы пользоваться правильной литературной речью, надо было предварительно раздать всем наемникам словари. – Собирай аллес трупен. (Собирай всю группу.)

– Яволь! – Иван отдал честь. – Так точно!

Вагнер, злой и уже прилично пропотевший, забрался в башню своего транспортера. Хейни поприветствовал его усмешкой, Зорг только зевком.

– Аллес в порядке? (Все в порядке?)

– Одвал, Хейни! Дай мне ейн момент! (Отвали, Хейни! Дай мне одну секунду!)

– Даааа... Натюрлих, херр майор, – поручик уменьшил давление в котле.

Вагнер снял мокрый от пота мундир и надел на голое тело бурнус. В кошмарной тесноте еле-еле управился с кевларовым жилетом, тюрбаном, шлемом, платком, очками и маской.

– Фриц, Вацлав, Алексей! Что у вас? Хорен меня? (Слышите меня?)Его слова заглушало шипение пара, и услышал их только сидевший ближе всех чех. Ну и Зорг, конечно же. Вот только Зорг редко отвечал на вопросы. Все-таки он был поручиком и гордо носил вытатуированный на левом ухе знак своего чина, ну и, кроме того, гепарды не слишком-то умели говорить. Генетические изменения их организмов, случившиеся еще до китайской бомбы Чен, коснулись их органов речи самым незначительным образом. Между прочим, Зорг был исключением. Иногда из его рычания можно было что-то понять. Благодаря этому он оказался единственным настоящим офицером среди животных. Фактически он мог даже приказывать людям низшего чина. Особенно доставалось от него сержантам и прапорщикам. «На цепь этого поручика, намордник на него!» – шептали по углам.

Как же...

Непосредственным начальником Зорга был Вагнер, и все завистники могли сколько угодно скрежетать зубами, ведь именно этот гепард спас майору жизнь три года назад, на самой середине автобана на Познань. Теперь он лениво щурил глаза, зевал, пытаясь избавиться от излишков тепла, и демонстрировал, как при каждом зевке из-за его клыков выглядывают ядовитые зубы. Зверь не мог удержаться от этого и будил страх одним своим видом. В общем-то его вины здесь не было. В конце концов, это не он почти сто лет назад планировал генетические изменения своего организма.

– На унд, катзурки? – Вагнер погладил его по загривку. – Вшавы день, них вар? (Ну что, котик? Паршивый день, правда?)

– Ййййееееааааа... – Зорг неплохо знал польский, но предпочитал использовать «Бреславский енглиш». – Фукххинг дхай, йеееп. Шхххит! (Да, дурацкий день. Плохо!)

Кто-то отворил снаружи дверцы транспортера. Капитан в парадном, великолепно сшитом мундире подал Вагнеру запечатанный конверт.

– Особый приказ генерала Барилы! – польский капитана был так же идеален, как и его мундир. – Прошу подтвердить получение, пан майор.

Вагнер размашисто расписался и сломал печать. Быстро пробежал глазами несколько строк. После этого вернул бумагу капитану и опять закрыл дверцы. Клубы пара скрыли это событие от всех, кроме Хейни и Зорга.

– Вххххери шхххит дай? Йееееп? (Очень плохой день? Да?)– спросил поручик.

– Яволь, – Вагнер толкнул Хейни и кивнул на ворота, почесал поручика за ухом и затянул пояс. – Где находятся познаньские войска...

Остальные его слова заглушили громкие гудки. Находящиеся перед ними стальные ворота дрогнули и стали раскрываться, показывая ослепительную белизну предвроцлавской пустыни.

– Форвертс! Форвертсуйте! Наступай! Вперед! – закричали наемники.

Паровые двигатели заработали на полную мощность, и бронемашины двинулись. Первыми выехали разведчики, потом взвод поддержки, штабной отдел, в котором была машина Вагнера, взвод штурмовиков и заслон.

– Фердамте автострада! (Проклятая автострада!)Автобан, джепан в лот (непереводимая игра слов)! – наемники проклинали свою судьбу, вновь отправившую их в чертовски опасную дорогу на Познань, но чувствовалось, что они делают это пока по привычке. Они все еще находились в пределах досягаемости вроцлавской артиллерии, в поясе, занимающем несколько сотен километров, где были бетонные укрытия, а также неиспользуемые, но дающие некоторую защиту противовоздушные башни.

– Звяд, нах обен! (Разведка, вперед!)– поднимая руки вверх, крикнул Вагнер.

– Заааа еархххлу! (Слишком рано!)– Поручик зевнул, снова показывая свои наводящие ужас ядовитые зубы. Потом неожиданно фыркнул и выставил голову в люк.

Вообще-то он, как обычно, был прав. Не стоило зря волноваться. Впрочем, Вагнер был одним из наиболее добросовестных офицеров крепости Вроцлав, надеялся на повышение по службе и не собирался рисковать жизнью своих подчиненных.

Большой белый орел вскарабкался по специальной жерди на крышу транспортера. Вагнер не имел понятия, кто сделал этого недоумка начальником отдела наблюдателей. Вернее всего, он получил чин сержанта только потому, что его изображение являлось национальным гербом. На самом же деле орел был ничуть не умнее соколов, которыми ему приходилось командовать и которые сейчас поднимались в воздух с передовых бронемашин. Зорг взглянул на взлетающую птицу и непроизвольно облизнулся.

Может быть, в голове поручика появилась мысль попробовать сержанта на зуб?

Караван проезжал мимо остатков бетонных укреплений, оставляя за собой противотанковые рвы, траншеи, взорванные радарные станции, лазерные отражатели. Все, кто был свободен, выбирались на крыши и ложились за приваренными к бортам броневыми плитами. Ветерок, вызванный движением, приносил заметное облегчение. Симпатичная венгерка Марта, вооруженная ручным пулеметом, спустилась в люк и, прежде чем спрыгнуть на пол, на мгновение повисла, цепляясь за его края руками. На ней кроме ремней амуниции были только кевларовый бронежилет, тюрбан и чадра. Вагнер и Зорг, насладившись зрелищем ее обнаженных ног, обменялись взглядами.

– Ты... тебе нравятся человеческие самки?

Гепард покрутил головой и ответил по-польски, чтобы никто из экипажа его не понял:

– Ну-у-у-у... немного... Эт-т-ха выглядит неплох-х-х-хо... Вагнер никогда не слышал, чтобы