четко осознают, что пылкие объятия, стоны, ласки ни к чему не обязывают и расстанутся они легко, будто ничего и не было.
Мгновенное беспамятство накрыло их синхронно, но и это была лишь физиология…
Он поцеловал ее в плечо, она потерлась щекой о его руку, продолжая смотреть в потолок сухими глазами.
— Что-то не так, да? — осторожно спросил Сандерс.
— Не так… — эхом отозвалась Абигайль, — но мне очень хотелось тебя, и я ни о чем не жалею.
— Я тоже. Знаешь, так бывает. Люди сходятся, но потом выясняется, что они не могут быть ни любовниками, ни даже партнерами по сексу. Они просто не воспринимают друг друга как человека, с которым можно спать в одной постели. Хорошо, если они понимают это сразу.
Абигайль повернулась к нему и провела ладонью по его лицу.
— Но все равно мы должны были попробовать.
— Да. — Он замолчал.
Голосом Нормана засипел интерком, сообщая, что до Легиона-Зед осталось около двух часов полета.
— Вот и все, — вздохнула Абигайль, быстро поцеловала Сандерса в висок и поднялась с постели.
Он залюбовался ее стройной фигурой.
— Какая ты красивая, — пробормотал он, — всегда мечтал о такой женщине, и вот опять…
— Как я поняла, ты никогда не отчаиваешься и никогда не сдаешься. Стало быть, все еще впереди.
— Как и у тебя с твоим характером. Ты ведь тоже привыкла добиваться поставленной цели.
Она улыбнулась, наклонилась, взъерошила ему волосы и вышла из каюты.
Эпилог
Вечер обещал быть тоскливым, как и все последующие оставшиеся вечера…
Сандерс вышел на крыльцо. Небо затягивали черные тучи, как нельзя лучше соответствующие его настроению. Ветер дул порывами, вздымал пыль, гнул к земле молодые деревца, трепал кусты, редко посаженные вдоль забора.
Было бы неправильно сказать, что он совсем не озаботился тем, что произошло, — любой разведчик его класса рано или поздно выходит в тираж. Некоторым при этом удается остаться в живых. Ему удалось — спасибо и на этом.
Он постоял возле пустого загона, облокотившись на толстые брусья. Дерево под рукой было гладким и теплым. Впереди была пустая, как этот загон, жизнь, без всякой надежды наполнить ее каким бы то ни было смыслом… Так, во всяком случае, он дал понять журналисту, который третьего дня заявился к нему брать интервью. Парень был молод, и наглость, столь необходимая любому журналисту, пока еще только проглядывала через привитую обществом учтивость.
Ввиду того, что время интервью было назначено заранее, Сандерс подготовился и сумел произвести на парня нужное впечатление. А именно: сломленного незаслуженной отставкой человека, еще вчера бывшего на первых ролях в одной из самых влиятельных структур Содружества.
Глядя на журналиста глазами побитой собаки, Сандерс выложил ему все свои обиды, вспомнил заслуги, старательно избегая называть имена и детали операций, в которых участвовал, но это и не было нужно — его послужной список уже был обнародован одной электронной газетенкой. На последний вопрос, чем он теперь будет заниматься, Сандерс пожал плечами и заявил, что будет отдыхать и приводить в порядок расшатанные работой нервы. Слава Богу, Бюро оставило за ним право на медицинское обслуживание в собственном центре, который считался одним из лучших в Нью-Вашингтоне.
Позавчера, проглядев появившееся интервью, Сандерс удовлетворенно усмехнулся: статья была проникнута если не жалостью к уволенному агенту, то сочувствием уж точно. Журналист прямо говорил, что из бывшего спецагента, у которого в послужном списке больше десятка удачно проведенных операций категории «А», сделали козла отпущения. Нужен был стрелочник, поскольку последнее дело, в котором он участвовал, закончилось провалом. Во всяком случае, с точки зрения заинтересованных лиц, имеющих достаточный вес, чтобы повлиять на руководство Бюро, да и правительство в целом. Большая группа детей высокопоставленных чиновников, капитанов бизнеса и прочих вершителей судеб, пропала без вести или погибла, попав под влияние религиозной секты «Божественное откровение», а Ричард Сандерс принимал в Операции «Секта», как миссию на Джош Картелу обозвала пресса, падкая на звонкие названия, самое непосредственное участие. И никому не было дела, что большинство отпрысков ввязалось в религиозные игры по своему почину. Мало того: большинство погибло или исчезло еще до появления Сандерса на планете, выбранной сектантами своей штаб-квартирой, но кого это волновало… Его напарницу, мисс Абигайль Клейн, напротив, поощрили, зарезервировав за ней место в главном офисе Бюро после необходимого ей курса лечения — психика мисс Клейн серьезно пострадала во время операции.
На следующий день после интервью на ранчо к Сандерсу заявился еще один представитель СМИ, но он был настолько нахален, что Сандерс отказался с ним беседовать. А поскольку журналист не внял голосу разума, озвученному Сандерсом, и упорствовал в своем стремлении получить какие-нибудь скандальные подробности, Сандерс обездвижил его и оператора, сунул в багажник редакционного топтера и пустил на автопилоте в сторону Сеймурских болот, где топтер и перехватила служба Спасения.
Прибывшую через два часа после инцидента журналистку, разбитную девицу, усиленно строившую ему глазки и то и дело демонстрировавшую глубокий вырез блузки, Сандерс просто схватил за воротник куртки и брючный ремень и забросил в глидер, на котором она прибыла. Водитель, видя такое, решил не связываться и предпочел улететь восвояси. После этого нашествие прессы прекратилось, а версия о расшатанных нервах получила необходимое подтверждение…
Дело было сделано, фигуры расставлены, и теперь оставалось только ждать первого хода. В том, что он последует, Сандерс не сомневался. Уж очень странно смотрел на него Вилкинсон, объявляя в присутствии членов комиссии по контролю за разведкой о его отставке. Шеф даже в последующем разговоре один на один не позволил себе никаких намеков — просто выразил сожаление, что такому заслуженному работнику приходиться уходить гораздо раньше установленного срока. Сандерс коротко попрощался и ушел. Ушел из Бюро, ушел из разведки и, видимо, вынужден будет уйти из Клуба пятисот. Впрочем, вот уж о чем он не жалел, так это о гольф-клубе. Никогда ему не нравилось хождение по полю за мячом, прячущимся то в траве, то в песке, а то и в воде. Положение, которое давало членство в клубе, конечно, не вернуть, но сказать по правде: а нужно оно ему? Теперь вряд ли. Хотя, кто знает…
Сандерс сходил в сарай на заднем дворе, принес десяток поленьев и свалил их под навесом, рядом с очагом, выложенным из необработанного камня. Небольшой пикник на одну персону. Не каждый же день он выходит в отставку! Некоторое время он размышлял, не позвать ли Абигайль? Она примчалась бы сразу, стоило ему только позвонить — ее терзало чувство вины: Сандерса, который размотал все дело и спас ее саму, уволили, а она оказалась вся в шоколаде. По зрелому размышлению Сандерс отказался от этой затеи — вряд ли ее карьере пойдет впрок общение с агентом, уволенным с таким скандалом, а в карьере мисс Клейн он был заинтересован. Никогда не знаешь, как повернется жизнь, и помощь каких друзей может понадобиться в будущем. К тому же они все для себя решили еще на «Одинокой каракатице»…
Вызвать девицу легкого поведения? Нет, не то настроение.
Он расколол два полена на щепки, развел огонь и принес из дома три куска мяса, бутылку виски, овощи и зелень.
Упали первые капли дождя, бесследно затерявшись в пыли, ветер подхватил хвост дыма и бросил ему в лицо. Глаза защипало, в горле запершило. Сандерс выругался, но вдруг неуверенно улыбнулся, а потом рассмеялся во все горло. Вот, оказывается, чего ему не хватало: костра, дыма, простой пищи, от которой шарахнулся бы любой диетолог. Эх, сейчас завалиться бы к Семерякову и Ахмедзянову на Луковый Камень! Тяпнуть кедровки, посидеть возле печки, а утром пойти с мужиками на охоту. Пусть даже дичи не встретится, зато как прекрасно почувствовать себя обычным человеком в нормальном мире, где людей
