Осташа, как и Федька, уцепился за скобы, подпрыгнул и повис лицом в темноту. Он ничего не успел разглядеть: черный громоздкий в шубе человек присел перед окном на корточки и загородил небо. И вдруг где-то рядом железно щелкнуло, вспыхнула искорка, осветив длинный ружейный ствол, нацеленный Осташе в переносицу, и в глаза Осташе дунуло кислым и горячим пороховым духом. Осташа, еще и не поняв ничего, упал на пол, под защиту стены осляной. Это была осечка. Яшка Гусев подозвал его к окошку и выстрелил прямо в лицо, да ружейный кремень подвел в самое нужное мгновение.
— Чего там? — ошарашенно спросил Федька.
— Прижмись! — рявкнул Осташа и дернул Федьку за рубаху на брюхе, роняя того на колени.
За окошком молчали. А потом раздался удаляющийся хруст снега: Яшка уходил прочь.
— Чего? — тупо повторил Федька.
— Фармазон в меня пальнул, вот чего! — прошипел Осташа, будто Яшка мог его услышать. — Ружье осеклось!
Федька потрясенно затих.
— Сиди тут, мало ли что, — добавил Осташа, не двигаясь с места.
Они сидели, прижавшись спинами к стене, и ждали. Осташа потихоньку начал ощущать лопатками липучий холод куржака на бревнах. И тогда, словно раскручиваясь, перепуганная душа ткнулась в горло, затряслась в груди. «Эх-х, не добил я его в тот раз…» — с мукой и ненавистью подумал Осташа про Яшку.
Вдруг наверху хлопнула дверь, раздались шаги по потолку.
— Деда! Деда Лупаня!.. — заорал Осташа, вскакивая. Он снова подпрыгнул к окошку и выглянул на улицу.
Теперь он увидел синий изгиб сугроба, посеребренный луной, и черную стену дровяника. Яшки не было.
— Лупаня!.. — снова заорал Осташа.
Шаги все так же двигались по потолку, но никто не отзывался. Быть того не может, что старик сторож не слыхал воплей!
— Карауль у окошка! — велел Осташа Федьке, который застыл с раскрытым ртом, подлетел по приступочкам к крышке в потолке и толкнулся в нее руками.
Крышка была заперта на щеколду. Осташа поднялся еще на ступеньку, изогнулся и ударил плечом, потом другой раз, третий. Щеколда, видно, выломалась. Крышка отскочила немного и остановилась, прижатая цепями, что перехлестывали ее сверху для верности. В щель Остаща увидел, что пристанская контора тускло освещена лучиной. Дед Лупаня лежал на полу, задрав клин бороденки. Его открытый глаз стеклянисто и мертво блестел, отражая огонек. Яшка сверху вдруг топнул по крышке и сшиб Осташу вниз.
— Яшка деда Лупаню убил! — тихо сказал Осташа Федьке.
Федька присел, как курица, тупо глядя на Осташу.
— Почто? — прошептал он.
— Почто-почто? Меня чтобы прикончить, вот почто! Он контору поджечь задумал!
Осташа успел заметить, что вокруг деда Лупани валялись клочья сена. Яшка таскал сено с сеновала над конюшней. В воинском присутствии, что соседствовало с пристанской конторой, обязана была быть конюшня — она и была. Слезть в осляную да застрелить Осташу Фармазон не решится, это точно. Проем узкий: если Яшке ружьем вперед спускаться — Осташа сможет выхватить ружье; если ногами вперед лезть — Осташа его сдернет за ноги и на пару с Федькой сомнет.
Яшка все топал и топал над головой, бегая туда-сюда, и наконец топот прекратился. Осташа и Федька сидели на земле, глядя на заиндевелый потолок, как на тучу.
— Поджигает небось… — выдохнул Федька.
— Пока пол прогорает, вся контора займется, — пробормотал Осташа. — А потом вместо осляной будет яма с углями, и от нас с тобой даже костей не останется, все сгорит.
— Драть надо отсюда! — тонко закричал Федька. Осташа вскочил, вертя головой. Для него и тьма тьмой быть перестала — он все видел. Как сбежать-то?!
— Через окно! — Осташа пальцем указал на окошко, чтобы Федька понял. — Надо скобы выбить, они снаружи вколочены!
— Как?! — рыдающе застонал Федька, обеими руками натягивая шапку до ушей.
— Бревно выкопаем! — Осташа ткнул пальцем в бревно с вырубленными в нем приступочками. — Бревном выбьем! Вдвоем — под силу будет!
Бревно вело к крышке в потолке. Одним концом оно было врыто в землю, другим концом, стесанным на угол, прислонено к косяку проема, закрытого крышкой. Здесь его насквозь прошивал огромный кованый гвоздь, вколоченный в косяк.
Осташа, нагнувшись, схватил с пола деревянную плошку, крепче взял ее за края и ударил донышком о ступеньку. Плошка лопнула пополам. Осташа за шиворот повалил Федьку на карачки и сунул ему половину плошки.
— Копай вот здесь! Копай, говорю!
Федька, поскуливая, принялся быстро, как собака, рыть землю возле бревна.
— Может, оно на аршин туда уходит!.. — провыл он. Осташа пнул Федьку под вздернутый зад:
— Копай!..
Он и сам повалился на пол с другой стороны бревна и принялся долбить землю обломком плошки. Земля была утрамбована, утоптана, да еще и промерзла. Но если не подкопать, то бревно было не вытащить.
Осташа и Федька долбились с лихорадочной быстротой. Что происходило там, наверху? Они не поднимали голов, не смотрели. Осташа чувствовал, как с каждым ударом, словно по глотку, грудь его наполняется яростью.
— Примеряйся, как цареву казну выкапывать будешь! — прохрипел он Федьке.
— Да пропади она!.. — простонал Федька. — Рой давай, не болтай!..
Вдруг наверху треснуло, и огромный пласт заледеневшей изморози рухнул вниз. Он ударил по головам, по плечам — едва не оглушил — и разлетелся на куски. Это потолок прогрелся от костра, и лед от него отпал. Осташу ткнуло лицом в выкопанную яму. Он встрепенулся, отплевываясь, и увидел, как по соломенным одеялам, по земляному полу осляной носятся ошалевшие мыши. Значит, пожар не затух, разошелся, и домине быть сгоревшей дотла. В ушах звенело от удара льдины, и Осташа не услышал мышиного писка, шума огня над головой, Федькиных матюгов.
Они уже выкопали здоровенную яму, а бревно все не кончалось. И вдруг Осташин обломок плошки вклинился под его комель и сломался пополам.
— Хорош! — закричал Осташа, вставая. — И так подымем!..
В каморе было совсем светло: потолок расчертили огненные линии — прогоревшие швы между половиц. Осташа и Федька навалились на бревно плечами, выдавливая его наверх. Комель пополз по склону ямы, осыпая землю. Бревно было тяжеленным, как дохлая корова. Заскрипел, затрещал гвоздь — и вывернулся из косяка. Бревно верхним концом кануло вниз и бухнуло в стену.
— Разворачиваем! — крикнул Осташа, хватаясь за комель. — Берись за тот край!..
Он едва не свихнул ногу, оступившись в яму, но выправился. Федька подхватил стесанный конец бревна и начал заносить его по направлению к окну.
— На плечи-и… раз! — охнул Осташа.
Они дружно взгромоздили бревно на плечи, потом подняли на руки и попятились для разгона.
— Цель в скобу! — командовал Осташа.
— Да сам понимаю!.. — огрызнулся Федька.
С бревном над головами они ринулись к окошку. Стесанный конец ударил в край проема. Осташа с Федькой полетели на пол, едва успели выкатиться из-под упавшего бревна.
— Убью черта косого!.. — заорал Осташа.
Они снова взгромоздили бревно, отступили и бросились вперед. Теперь бревно точно вошло в проем: скобы вышибло так, что их и не почуялось. Бревно застряло в окне. Осташа с Федькой выволокли его
