Подлинность керамических изделий помогает установить термолюминесцентный анализ: чем старше изделие, тем интенсивнее его свечение. Применяется и метод археомагнетизма. Содержащиеся в керамике частицы железа при охлаждении изделия выстраиваются вдоль силовых линий магнитного поля Земли. Зная характер изменений этого поля, можно вычислить возраст изделия. Когда керамика выкрашена или покрыта глазурью, прибегают к химическому анализу красителя, который, по сути, не отличается от применяемого для исследования картин.
Нередко подделывают древние предметы и украшения. В таких случаях чрезвычайно важен анализ материала изделия и технологии его изготовления. Античные украшения из золота и бронзы настолько своеобразны, что преступникам не под силу найти технические средства для изготовления аналогичных по стилю подвесок, диадем, колец, перстней. К тому же современные золото и бронза в отличие от старых имеют ряд специфических примесей, по которым их нетрудно распознать.
Подделки из меди и ее сплавов выявляются по особенностям строения поверхности и элементному составу, который в течение веков неоднократно менялся. Здесь прибегают к металлографическому и химическому анализам, лазерному микроспектральному анализу и другим точным современным методам.
В берлинский Кунстхандель поступил бронзовый «позднеантичный» сосуд (ритон) – лейка в форме коня. Эта «коптская работа IX—X вв.» с самого начала вызвала подозрения искусствоведов. Сопоставление же с бронзовым ритоном из ленинградского Эрмитажа еще более усилило сомнения. Тогда и провели металлографический анализ, который все поставил на свои места. Бронза берлинского «коня» содержала около 40 процентов цинка. Это означало, что ритон был отлит на десять веков позже – в 60-х годах XX века, когда мода на коптские изделия достигла небывалого расцвета.
Так криминалисты помогают спасти от дискредитации древнее искусство, отыскивая истину в напластованиях истории и ухищрениях тех людей, которые не прочь поживиться за счет нашего интереса к ней.
«Разговор» с Буддой
Когда из большого портфеля начали выкладывать на лабораторный стол мешочки из голубой ткани и бумажные пакетики с надписями на тибетском языке, казалось, что им не будет конца. Потом рядом с ними лег последний предмет – сложенный пополам лист бумаги. Прошло несколько минут, и группа криминалистов, затаив дыхание, слушала одну из самых необычных и увлекательных историй, когда-либо рассказанных в этих стенах.
В коллекции ламаистской бронзы Государственного Эрмитажа есть статуэтки, изображающие Амитаюса – будду вечной жизни. Такие статуэтки именуют монгольским словом «бурхан». Один из бурханов Амитаюса уже давно привлекал внимание сотрудников музея своей пластической красотой и высокими художественными достоинствами. Лицо божества озаряет улыбка, но улыбка земная – так может улыбаться мудрый, все познавший человек. В ушах Амитаюса – серьги, на шее, запястьях и предплечьях – ожерелья и браслеты. Эти украшения обязательны для буддийского божества.
Будда держит в руках чашу с цветком – источником долголетия. Сидит он на основании с изображением двух павлинов. Между ними, на подстилке, ниспадающей из-под плоских широких лепестков лотоса – знака чистоты, – стилизованное изображение цветка в форме колеса, символизирующего буддийское вероучение. Статуэтка очень точно передает общее для буддизма настроение – состояние возвышенного покоя и самоуглубления.
Путешественники и ученые, побывавшие на далеком и загадочном Тибете, привозили оттуда не только путевые заметки и впечатления, но и книги, одежду, посуду, образцы земли, статуэтки и т. п. Уже с середины XIX века востоковеды России, Англии, Франции, Германии, Индии, Японии начали исследовать эти материалы, основное внимание сосредоточив на изучении языка, литературы, истории и религии. Дальнейшее развитие тибетологии привело к тому, что бурханы начали изучать не только с точки зрения истории религии, но и с точки зрения их художественной ценности.
Исследование каждого памятника искусства предполагает его датировку и атрибуцию. И вот здесь-то историки и искусствоведы зашли в тупик. За редким исключением определить время и место изготовления бурхана, имя мастера, который его отлил, оказалось невозможным. Дело в том, что на статуэтках, как правило, отсутствуют какие-либо надписи. Из бурханов эрмитажного собрания датированы только два, на которых почему-то оказались надписи. Художественно-стилистический анализ бурханов к точным результатам тоже пока не привел – ламаистское искусство, уходящее корнями в культурную традицию Древней Индии, вобрало в себя многие художественные стили и течения, существовавшие на бескрайних просторах Центральной и Юго-Восточной Азии.
Правда, в отличие от индийцев, изготавливавших цельнолитые статуэтки, тибетцы делали бурханы полыми, вкладывая в них различные предметы культового назначения. Готовый бурхан освящался, отверстие закрывали крышкой, и он становился «живым». Открыть его и вынуть содержимое считалось тягчайшим грехом. Видимо, здесь нашли свое отражение древние языческие представления, перенесенные тибетцами из местных верований. Что же закладывали жители Тибета в полости своих статуэток? Какое значение имел каждый из предметов?
Ответить на эти вопросы историки не могли. Ведь до сих пор вложениям не уделялось почти никакого внимания, хотя «тягчайший грех совершали»: статуэтки открывали и вынимали содержимое. Многие бурханы попали в Европу уже вскрытыми, без вложений. Что толкало на святотатство? Во-первых, иногда в статуэтки помещали изделия из золота, серебра, драгоценных камней. Их вскрывали ради наживы. В других случаях плохо закрепленные крышки дна отваливались сами и содержимое просто выпадало. И все же немало бурханов попало в научные коллекции неповрежденными, «живыми». Так, в коллекции ламаистского искусства Государственного Эрмитажа примерно половина бурханов закрыта, их содержимое ждет исследования.
Вполне понятен тот интерес, с которым в Эрмитаже вскрыли и обследовали около двадцати бурханов. Находившиеся в них предметы хорошо сохранились. Как и предполагалось, внутри бурханов оказалось много текстов: от трех-четырех до пятидесяти молитв, заклинаний, отрывков из канонических текстов. Кроме свитков, в статуэтках были найдены деревянные стержни с магическими формулами, написанными тушью или вырезанными, монеты, зерна, кусочки камней, иголки, украшения, лоскутки тканей. В некоторых бурханах обнаружили рисованные и лепные (из глины) изображения божеств ламаистского пантеона. Это далеко не полный перечень предметов, оказавшихся в бурханах. Но зачем все это изучать? О чем могут рассказать ученым вложения трех-, четырехвековой давности?
Дело в том, что довольно хорошо изучены только история, религия, литература и язык тибетцев. Обо всем, что касается уровня развития техники и ремесел, истории материальной культуры тибетцев, известно очень мало. Если будет выяснено, из какого металла отливали бурханы, из чего изготавливали тушь, украшения, бумагу, на которой писали и печатали тексты, и другие предметы, содержавшиеся в бурханах, можно получить более полное представление о жизни тибетцев, обогатить свои познания в области истории и материальной культуры Тибета. Но нельзя ли почерпнуть эти сведения из текстов, хранящихся в музеях и институтах Европы и Америки? Увы, там об этом нет ни слова, так как тибетская литература носила исключительно религиозный характер.
При исследовании разнородных по своим свойствам предметов из металла и древесины, тканей и бумаги, минералов и зерен наиболее пригоден комплексный подход. Проанализировать столь разнородные материалы в пределах одной организации могла лишь криминалистическая лаборатория, объединяющая большинство необходимых в данном случае специалистов. Иначе пришлось бы столкнуться с членением материала в зависимости от его природы и свойств на различные группы. Эти соображения и привели востоковедов Эрмитажа в Центральную Ленинградскую научно-исследовательскую лабораторию судебной экспертизы. Ученые Эрмитажа и раньше неоднократно обращались за помощью к криминалистам. Вот так содержимое бурхана Амитаюса – будды вечной жизни – и оказалось на столах экспертов. Его-то и предстояло «разговорить».
Бурхан Амитаюса весьма необычен. По стилю работы и художественной завершенности очевидно,
