— Жаль.
— Но видел их вещи.
— Какие вещи?
— Ботинки. Один человек носит высокие ботинки. Делает сам себе сигареты. Их босс.
— Волосы черные?
Билли кивнул.
— Джинсы?
Кивок.
Блэки, подумал я и спросил:
— Ты не видел там, на ферме, мисс Стратт?
— Нет, босс.
— Ты считаешь, что они держат Джейн где-нибудь там? — спросил меня Боб.
— Возможно, раз они прогнали Билли с фермы.
— Может быть, попросить полицию еще раз приземлиться там? — спросил Боб.
— Они наверняка это учли, — ответил я и повернулся к Билли: — Что еще они тебе говорили? Я имею в виду, что они ответили, когда ты сказал, что мисс Стратт назначила тебя управляющим?
— Ты не управляющий, сказали они. И скоро у мисас не будет Стринджер.
— Скоро? Ты уверен, что они сказали «скоро»?
Билли кивнул:
— Скоро у нее не будет Стринджер.
— Они не пояснили почему?
Билли покачал головой.
— Они ее похитили, — сказал я. — Они увезли мисс Стратт и где-то спрятали. Мы стараемся найти место, куда ее увезли. Но думаю, будь она тут, она хотела бы, чтобы я сказал тебе: с твоей работой все в порядке. Работа у тебя есть. О'кей?
— Мисас Стратт, о'кей, босс. Билли поможет найти. Билли — хороший следопыт.
Как жаль, подумал я, что на улицах города невозможно обнаружить чьи-то следы, оставь она их. Билли непременно привел бы нас прямо к Джейн.
— Спасибо, — сказал я. — И еще одно. Они прилетели на Стринджер на самолете?
— Да, босс.
— На нем были какие-то надписи?
Билли покачал головой:
— Никаких.
Трудно предугадать, сколько времени будет продолжаться слушание дела в суде. Пьяницы, признающие свою вину, занимают у магистрата минуту или две.
Но пьяницы иногда нанимают профессиональных защитников, произносящих убедительные длинные речи. В таком случае дело может продлиться и полчаса. В наших интересах, чтобы Гантона оставили под стражей. Устраивало нас и то, что он стоял последним в списке рассматриваемых дел. К тому времени репортеры уже должны разойтись. Гантону будет предъявлено обвинение в незаконном проникновении на чужую территорию с целью совершения преступления, а не с целью грабежа. Нам не очень хотелось, чтобы Бобу как свидетелю пришлось разъяснять работу сложной системы его сеток, потому что при этом наверняка у пишущей братии потекли бы слюнки, а Блэки был бы немедленно уведомлен, что на встречу с Гантоном надеяться нечего.
Я физически не усидел бы в суде без всякой пользы в ожидании, когда состоится рассмотрение дела Гантона, в то время как Джейн, которой я до сих пор ничем не помог, еще один лишний день томится в заточении.
Поэтому Боб отправился туда один, а я остался расспрашивать Билли, который прожил на Стринджер Стейшн всю жизнь. Он должен был знать все, что происходило на ферме, и мог таким образом дать мне в руки тоненькую ниточку, подсказавшую бы мне, где искать Джейн.
Но получилось не так, как я рассчитывал. После длительных расспросов удалось выяснить лишь одно: Билли делал то, что ему говорил сначала босс (так Билли называл Грина), пока тот не умер, потом — то, что говорила мисас (Мэри Эллен). Он выполнял указания и как всякий верный слуга нуждался в них. Билли нанимал странствующих пастухов, ремонтировал ограждения, выжигал тавро, выполнял всякую другую работу, но только после приказа. Работы было не то чтобы много, с годами же ее сделалось совсем мало.
После смерти Джака делать было почти нечего. Мэри Эллен к тому времени состарилась и плохо следила за фермой, поэтому, естественно, все начало приходить в упадок. По словам Билли, почти все время она проводила в доме среди книг или за вышиванием.
Я представил себе Мэри Эллен, предающуюся воспоминаниям о прошлом, привыкшую к одиночеству, домашнему рукоделию. И вот однажды ей пришло в голову, что ее внучатой племяннице надо каким-то образом передать необходимое сообщение, которое она решила вышить, вместо того чтобы писать письмо, и оставить в доме — вместо того чтобы послать в Англию.
— Билли, миссис Грин писала когда-нибудь письма?
— Да, босс.
— Кто отвозил их на почту?
— Билли, босс.
— Кому она писала?
Билли подумал и сказал:
— Не смотрел.
— Ты мог бы прочитать хотя бы адрес?
Билли с гордостью сказал, что Мэри Эллен научила его многому: готовить, заправлять машину. Читать он умеет хорошо. Тоже благодаря ей.
— Ты привозил обратно из Кунунурры почту для миссис Грин?
— Да, босс. Одно или два письма в год.
— И все?
Он сказал, что да, все. Такое трудно себе представить, ведь многие из нас получают по почте во сто крат больше всякой чепухи. Но может быть, поскольку она долго жила одна, то не имела кредитных карточек... Нет, но у нее же были банковские счета.
— Ты знаешь, кто писал ей?
Он нахмурился и посмотрел в дальний угол комнаты, где стоял стол, потом взглянул на меня, прося разрешения. Я кивнул, и он, взяв со стола ручку и бумагу, нарисовал по углам листка какие-то закорючки.
— Авиапочта? Аэроплан?
Билли кивнул.
Итак, она более-менее регулярно получала письма авиапочтой. Йоркширский банк, можно не сомневаться.
Взволнованный и несчастный, я переключил свое внимание на Джака Грина и его поездки, которые были относительно регулярными. Эти поездки, сказал Билли, длились около месяца, «от луны до луны».
— Билли! Возвращаясь, он привозил с собой что-нибудь?
Билли Одна Шляпа покачал головой. Джака Грин возвращался на верблюде, ведя за собой лошадь, навьюченную припасами. Ничего тяжелого.
— Как он выглядел, возвращаясь домой? — спросил я. — Он был грустным или счастливым? Каким?
— Счастливым, потому что вернулся домой.
— Он привозил жене подарки?
— Давал ей что-то.
— Всегда?
