более что и сын Владимира давно вырос и вполне мог обеспечить свою пожилую мать. А у Андрея у самого семья. И он особенно тоже не роскошествовал.
Революция прошлась по нашей семье так, что в ней мало что сохранилось от былого достатка.
— А как звали вдову Владимира? — спросила Аня.
— Не помню, — пожала плечами Клавдия. — Да и зачем вам? Какое это имеет значение для вашего рассказа в журнал?
— Но все-таки? — настаивала Мариша.
— Ну, напишите, что ее звали Катериной, — сказала Клавдия.
— Действительно или вы это просто придумали? — спросила у женщины Аня.
— Действительно, — кивнула Клавдия. — Катерина Клыкова. А сына ее и Владимира звали Александром.
— Наверное, этот парень затаил обиду на родственников своего отца? — спросила Аня.
— Да с какой стати ему было на них обижаться? — возмутилась Клавдия. — Они помогали сыну своего покойного брата и его вдове, чем могли. Но нельзя же в самом деле требовать, чтобы они посадили себе на шею постороннюю им в общем-то женщину и ее великовозрастное дитя?
— А насчет шкатулки Катерина Клыкова и ее сын не интересовались? — спросила Мариша.
— Нет, — покачала головой Клавдия, которую, похоже, уже стал утомлять весь этот разговор. — Как уехали в двадцатых годах, в гражданскую войну куда-то, куда нам не сказали, так их след и затерялся.
— Могли и погибнуть, — вздохнула Мариша.
— Вряд ли, — хмыкнула Клавдия. — Катя обладала одним важным жизненным качеством, она цеплялась словно плющ. Обвивалась вокруг какого-нибудь человека и сосала из него все соки.
— Так и зачем вы хотели разыскать их потомков? — спросила у Клавдии Мариша. — Если мамаша и сынок были чистой воды трутнями?
— Все же кровь не вода, — вздохнула Клавдия. — Их потомки могли оказаться людьми совсем иного склада.
И потом, я же вам говорила, что начала составлять генеалогическое древо рода Клыковых. На нем не хватает одной ветви. Вот поэтому я и начала разыскивать потомков Владимира.
— И вы вроде бы напали на какой-то след? — спросила Мариша. — Поймите, судьба вдовы капитана тоже была бы интересна и поучительна для читателей нашего журнала.
Клавдия, которая, похоже, уже довольно сильно жалела, что согласилась побеседовать с двумя настырными журналистками, вздохнула и сказала:
— Мне удалось выяснить в архиве, что во время блокады из города выехали двое Клыковых. Катерина и ее внучка Наташа. Дата рождения Катерины Клыковой совпадает с датой рождения моей родственницы. Так что я подозреваю, что у Александра родилась дочь Наташа.
И именно эту девочку и вывезла старшая Клыкова в эвакуацию.
— И куда их вывезли? — спросила Мариша.
— Куда-то в Восточную Сибирь, — сказала Клавдия. — Какое-то маленькое селенье под Иркутском. Елоховка называется.
— Иркутск — это далековато, — вздохнула Мариша.
— Я посылала туда запрос, — сказала Клавдия. — В эту самую Елоховку. Но там людей с такой фамилией нет. Значит, после окончания войны Катерина со своей внучкой вернулась либо обратно в Ленинград, либо подалась еще куда-либо. Правда, у меня была еще мысль о том, что Катя, когда уезжала в эвакуацию, была уже немолода. Где-то около шестидесяти. Но она в молодости была очень хороша собой и к тому же умела нравиться мужчинам. Может быть, она вышла замуж в этой Елоховке и сменила фамилию. Правда, это был бы полный бред.
Катерина, по словам моей бабушки, была человеком с амбициями, поэтому вряд ли стала бы хоронить себя в глухомани. Но я для очистки совести написала письмо заведующему загсом, и мне пришел ответ, что зарегистрирована лишь смерть Клыковой Катерины. От пневмонии.
— Так она умерла? — спросила Аня. — А как же ее внучка?
— Вот я тоже встревожилась, — кивнула Клавдия. — Девочке-то должно быть не больше шести. Одна, в эвакуации она вполне могла погибнуть. Я послала в Елоховку еще один запрос. И мне ответили, что девочку после окончания войны разыскал и забрал ее отец — Клыков Александр. Но на этом след окончательно оборвался.
Куда Александр направился потом со своей дочерью, мне неизвестно. Равно как и то, была ли у девочки жива мать.
И если была, то почему отправила в эвакуацию дочку со свекровью, а не поехала вместе с ними. Но как бы то ни было, я пока еще не знаю, как искать моих родственников.
— Может быть, вам обратиться в передачу «Жди меня» или что-то в этом роде? — предложила Мариша.
В ответ Клавдия фыркнула, и стало ясно, что ни в какую передачу она не пойдет. Не то воспитание. Либо она разыщет своих родственников сама, либо — никак.
А позволить чужим людям трясти белье своих родственников на всю страну не может.
— Девушки, если у вас нет ко мне больше вопросов, я бы хотела попросить вас удалиться, — наконец сказала Клавдия. — У меня есть на сегодня еще одно дело, и мне не хотелось бы опаздывать.
— Ладно, — подозрительно покорно согласилась Мариша и потащила упирающуюся Аню к выходу.
— Почему ты не дала мне поговорить с этой теткой? — прошипела Аня, когда подруги оказались за дверью. — У меня была к ней еще пара-тройка вопросов.
— Потому что я хочу посмотреть, куда это она намылилась, — сказала Мариша. — Вроде бы, когда мы к ней пришли, она никуда не торопилась. Но после того телефонного звонка, помнишь, в середине разговора Клавдии кто-то позвонил, настроение у нее переменилось.
— Угу, — кивнула Аня. — Ну и что?
— А то, что я хочу посмотреть, куда это она намылилась, — сказала Мариша.
Но она ошиблась. Клавдия никуда не собиралась идти. А напротив, намеревалась принять у себя гостя.
К огромному удивлению подруг, которые даже ахнули, этим гостем оказался не кто иной, как Шкаф собственной персоной. Увидев его, подруги поздравили себя с тем, что сумели заблаговременно занять нужную позицию на лестничной площадке этажом выше и Шкаф их не заметил. Впрочем, он особенно и не осторожничал.
Шел как к себе домой. Или, во всяком случае, шел, словно по давно знакомой дороге.
— Это еще что такое? — удивилась Аня. — Он тут откуда взялся? И что ему нужно?
Мариша молча пожала плечами. Шкаф тем временем позвонил в квартиру Клавдии, дверь быстренько распахнулась, и он вошел. Едва дверь захлопнулась, подруги скатились вниз по лестнице и приникли к дверному косяку.
— И что теперь? — спросила Мариша. — Ничего не слышно.
— А что бы ты хотела услышать? — поинтересовалась Аня. — Звук разбитой черепной коробки или выстрел?
— Ни то и ни другое, — сказала Мариша. — Но о чем-то они должны ведь говорить.
— Нам все равно их разговор не подслушать, — с сожалением сказала Аня. — Двери слишком толстые.
— Да, — с грустью согласилась Мариша. — Если бы знали заранее, могли бы у кого-нибудь из моих приятелей попросить «жучка» и поставить на телефонные провода. Вон они, как раз над дверью квартиры Клавдии.
— Ну и слышали бы только то, о чем она разговаривает по телефону, — сказала Аня.
— Не обязательно, — хмыкнула Мариша. — Смотря какой «жучок». Бывают и такие, что поставишь, и слышно все, что делается в квартире.
— И у твоих знакомых такие «жучки» есть? — поинтересовалась Аня.
— Есть, — кивнула Мариша.
— Ни фига себе у тебя знакомые, — поразилась Анька.
