– Ах ты черт! – только и успел сказать Саша, выбегая из комнаты.
Атмосфера в восьмиместном номере царила самая теплая. Раздетый по пояс Козлодоев сидел, накинув на плечи гостиничное полотенце, Гришка уже приятельски похлопывал по спине какого-то крупного дядечку. Дядечка, в свою очередь, тоже похлопывал Серебрякова рукой, издали сильно смахивающей на лопату.
– Добрый вечер, товарищи, – громко сказал Саша, входя. – Извините, пожалуйста, но мне нужно срочно поговорить со своими сотрудниками. – Сделав страшные глаза, мотнул головой: живо на выход! И уже в коридоре скомандовал стальным голосом: – Сейчас соберете свои манатки и отправляетесь спать в машину! Даю на все сборы две минуты. Лейтенант Серебряков, по прибытии в Ленинград получите взыскание. Живо выполняйте.
– Есть – выполнять, – тихо ответили проштрафившиеся подчиненные и поплелись за вещами.
– Я сказал: живо. – Сашу колотило от злости.
На хрена их только взял? Приходится признать, что моих командирских – или педагогических? – способностей оказалось недостаточно, чтобы набрать в команду достойных людей. Нет, Шестакова с Дрягиным здесь явно не хватает...
Саша лично проводил Серебрякова с Козлодоевым до машины, проследил, как оба улеглись, и только тогда вернулся к Свете в номер. Ему было уже абсолютно наплевать, что подумают об этом мужики.
В номере он застал раскрасневшуюся Свету, которая стояла, уперев руки в бока, перед вазой с цветами и сердито выговаривала:
– ...невысокой квалификации, говорите? Ну-ну. Чья бы корова мычала! Таскаемся с ним как с писаной торбой, потому что он обратно в человека превратиться не может!
– Да, не могу! – огрызался букет. – И в этом моей вины нет! А если вы претендуете на ту квалификацию, которой постоянно тычете мне в глаза, может, попробуете сами превратить меня в человека?
– Вот еще! – отвернулась Света. – Не мое это дело – чей-то заговор снимать.
– Ага, ага! – вскричал букет, но тут же осекся, видимо заметив стоящего в дверях Сашу.
– В чем дело, господа-товарищи? – Капитан Самойлов прошелся по комнате, заложив руки за спину. – Рабочий момент? Дискуссия о теории колдовства? – После чего сел на табуретку и тяжело вздохнул: – Вот работнички достались... Лучше б я в колонию для трудных подростков пошел работать. Там хоть дисциплина... А здесь – у всех свои заморочки, да еще и у каждого – хара-актер! – Не спрашивая разрешения, Саша достал сигареты, закурил и повернулся к букету: – Ну, а вы, гербарий с мозгами, почему вы раньше мне не сказали, что можете будущее видеть?
– Потому что раньше в этом не было никакой необходимости. То есть смысла... то есть... я считал, что мои паранормальные способности могут служить лишь в какой-то мере вспомогательным орудием для достижения общей глобальной цели...
– Юрий Адольфович, – терпеливо сказал Саша, –
– Он считает себя самым крутым экспертом по чудесам, – вставила Света.
– И вовсе нет! – Букет негодующе замахал цветами. – Я такого никогда не говорил!
– Зато думал, думал, думал! – Света чуть не запрыгала по комнате.
– Все, – очень сурово произнес Саша. – Прекратить детский сад! Отвечать только на мои вопросы.
– Тебе действительно пошла бы колония для трудных подростков, – быстро сказала Света, но тут же зажала рот ладошкой. Саша сделал вид, что не слышал этого последнего замечания.
– Еще раз, уважаемый Юрий Адольфович, повторите, пожалуйста, как далеко в будущее вы можете смотреть?
Букет ненадолго задумался.
– Вы знаете... Четко я могу видеть на два – два с половиной часа. А общую тенденцию могу разглядеть и на месяц вперед.
– Хорошо. – Саша задумчиво кивнул. – И какова эта тенденция в нашем случае?
– Честно говоря, ни один из вариантов не достигает нужной цели, – смущенно ответил Юрий Адольфович.
– Так. – Саша вдруг ощутил пугающую пустоту. Везде. И вокруг себя, и внутри. Резко тряхнул головой, отгоняя пессимистические мысли. – Оставим пока эту тему. А сейчас скажите мне, пожалуйста, о чем это вы так горячо спорили, когда я пришел?
– Мы спорили о том, какой блок ставить, – ответила Света. – Юрий Адольфович настаивал на общем блоке, а я говорю, что Гришке и Козлодоеву блок вообще не нужен. Они-то уверены, что мы ищем ребенка Кашина для того, чтобы охранять его.
– Точно?
– Конечно. – Света пожала плечами. – Как же иначе? Семья погибла, государство должно взять на себя заботу об осиротевшем мальчике. А еще, – теперь она заговорила голосом дежурной ябеды, – Юрий Адольфович считает, что нам с тобой нужен глухой блок, а я считаю, что не глухой, а маскирующий.
– Ты не могла бы объяснить подоходчивей? Я в ваших тонкостях не разбираюсь. Что значит – глухой? Что значит – маскирующий?
– О Господи, ну это же так просто! Глухой – это полная блокировка всех излучений мозга. Как будто ты вообще ни о чем не думаешь. Я думаю, это выглядело бы слишком подозрительно. Поэтому я предлагаю именно маскирующий.
– То есть я буду думать одно, а ты будешь изображать другое?
– Именно.
– Хорошо. Я понял. Но ведь тебе этим придется заниматься все время?
– Что поделаешь, – вздохнула Света, – работа у нас такая...
– Все. – Саша встал. – Давайте на сегодня все обсуждения закончим, надо отдохнуть. А завтра посмотрим. – Он подошел к двери и снова задумался. Все это очень мило. Но где же мне спать? Да и Юрия Адольфовича вроде неудобно здесь оставлять... – Пойду-ка я тоже в машину. А то там мои подчиненные уже, наверное, целое кляузное письмо генералу Степницкому накатали.
– Не накатали, – сообщил букет. – Они курят и рассказывают неприличные анекдоты.
– Тем не менее. Вы как, Юрий Адольфович, со мной?
– Я думаю, букет можно оставить здесь, – ангельским голоском сказала Света. – Если он пообещает не подсматривать.
– Детский сад, – пробормотал Саша. – Спокойной ночи, товарищи.
Стартовали утром, чуть свет. Похлебали чаю, попрощались с сонной дежурной и выехали. Через полчаса поездки пассажиры уже дремали. Саша вел машину, сосредоточенно размышляя о предстоящем задании. В меру сил в этом размышлении участвовал Юрий Адольфович. Безусловно, мысленно.
– Я не представляю, что нам делать. Ну, найдем мы этого ребенка, и что? – мысленно спрашивал Саша.
– Уничтожить! – решительно отвечал Юрий Адольфович.
– Как?! Как вы себе это представляете? Башкой об стенку? Пристрелить?
– Чутье подскажет, – твердо отвечал пианист.
– Не уверен. – Саша трусливо гнал прочь мысли о ребенке.
– Вы просто поймите, ЧТО это за ребенок! Это же НЕ человек! Это маяк, стационарный маяк, установленный для того, чтобы легче было воровать наши души! – Юрий Адольфович упорно гнул свое, не давая Саше отвлекаться.
– А вы-то откуда это знаете?
– Я... я не могу это объяснить... – У Юрия Адольфовича действительно не хватало даже мысленных образов, для того, чтобы объяснить, КАК он понимает действия вороватых пришельцев. – Я... попытался быть... как бы одним из них... Я понял, то есть я, конечно, не смог до конца их понять, они
