встретила Сандера, мне показалось, что все повторяется и судьба послала мне второго друга, сделав залогом этого имя, ведь Шандером в Таяне называют Александра.
Дружбы не вышло, вышло нечто иное, в чем я не могу разобраться, и, самое дикое, я сама не знаю, чего же хочу. Если бы я встретила Рене, все бы встало на свои места, но он исчез. Возможно, я скоро увижу Эмзара, Клэра, Романа, с ними можно говорить о Пророчествах и древних проклятиях, но не о том, чего сам не понимаешь, а Шани мне уже никогда ничего не скажет.
Не знаю, зачем я позвала его по имени. Мы часто делаем бессмысленные вещи оттого, что нам очень хорошо или очень плохо. Над Высоким Замком подняло переднюю лапу с голубоватой звездой-Когтем созвездие Рыси, ветер шевелил замерзшие ветки, взрыкнула и замолкла сторожевая собака. Никого, только ночь, я и память.
— Шани, если б ты знал, как я устала…
— Ты вернулась, я всегда знал, что ты вернешься.
— Шани?!
— Геро, милая. Не пугайся, не удивляйся, а слушай. Меня можешь услышать только ты, и только если будешь одна. Успокойся, мир пока еще не рухнул. Только не снимай руку с моей руки.
Голос принадлежал Шандеру, да и сердце меня не могло обмануть. Я послушно замерла, не отрывая ладони от камня. Эльфийский огонь неистово полыхнул, окутал голубым сиянием лежащую фигуру и погас. Нет, камень остался камнем, но рядом с надгробием я увидела Шандера, как всегда, серьезного, задумчивого и молодого.
«Геро, — он повернулся ко мне, — ты должна кое-что узнать. Эмзар мне обещал, что ты меня услышишь, но ЧТО я скажу, он не знает. Ты говоришь не с призраком, а со мной, хотя видишь меня почти таким, как в Кантиске после коронации Рене. Сейчас я намного старше и не могу больше тянуть.
Моя жизнь сложилась удачно, хоть и не так, как мне хотелось, но все мы можем сказать про себя то же самое. Ты вернулась, я надеюсь, что и Рене тоже. Я знаю, вы идете друг к другу и к Тарре, вы должны встретиться, ведь вы достойны друг друга. Прости, я заговорил не о том, а времени у меня мало.
Геро, я нашел талисман Михая Годоя. Он у меня. Это шейная гривна, украшенная чем-то вроде белого камня, который одновременно и существует, и нет. Это невозможно описать, но ничего более отвратительного мне не попадалось. Уцелевшие ройгианцы ищут свой талисман, но они думают, что он или в Вархе, или у эльфов. Кроме меня правду знает только мой пасынок Стефан.
Проще всего было бы эту гривну уничтожить, но мы не знаем, как это сделать. Возможно, помог бы огонь, но Жан-Флорентин говорит, что колдуны неминуемо повторяются. Есть свои законы и у магии эльфов, и у магии Ройгу. Если не может быть второй Эстель Оскоры, то, вероятно, не может быть и второго талисмана. Тогда, если я уничтожу этот, ройгианцы создадут новый. Мы не можем так рисковать.
Мы долго думали, что делать с этой вещью. Я — воин, я смертен и уже немолод, после моей смерти талисман может попасть в дурные руки. Я знаю, тебе неприятно это слышать, но Ольвия и бывший когда-то нам другом Максимилиан, узнали больше, чем следовало. Они охотятся за талисманом и друг за другом, и нельзя допустить, чтобы в их руках оказалась такая Сила.
Стефан готов принять гривну на хранение, но это лишь отодвинет неизбежное. Ему придется искать наследника, и так до бесконечности или пока кто-нибудь не ошибется. Эмзар и Роман ясно дали понять, что не желают иметь с этой тайной ничего общего, и я их понимаю. Они боятся новой Эанке и нового Примеро. Эльфы отдают все силы, чтоб защитить мир от зла Вархи, они очень уязвимы, а ройгианцы нацелились именно на них.
Гривну нужно было укрыть там, где ее не станут искать и не смогут найти случайно. Этим местом, Геро, станет моя могила. Я завещал себя похоронить не по таянскому, а по арцийскому обряду на том самом месте, где когда-то дрался с гоблинами и тарскийцами. Илана исполнит мою волю, хоть и будет недовольна. Перед смертью я передам талисман Стефану или, если его не будет рядом, положу в шкатулку с секретом, которую завещаю ему.
Уррик и Илана давно свыклись с тем, что их сын ко мне привязан больше, чем к ним. Мы с ним очень дружны, хоть Стефко младше меня на тридцать пять лет. Только со Стефаном-старшим и с тобой я чувствовал себя так же просто.
Никого не удивит, что он подойдет ко мне проститься второй раз позже всех, а спрятать гривну среди цветов и знамен очень просто. Затем Эмзар и Роман наложат заклятие — и дело будет сделано.
Мы все продумали. Если даже у какого-то ройгианца или подосланного Архипастырем клирика появится мысль, что гривна у меня, у них будет довольно времени, чтобы порыться в моих вещах. Стефан будет вне подозрений, ведь когда был убит Михай, он был младенцем.
Геро, теперь ты знаешь, где талисман Михая, и можешь взять его, когда сочтешь нужным. Твоя Сила подскажет тебе, что с ним делать. Когда ты вернешься, он перестанет быть опасным, ведь твоя сила равна силе ройгианцев. Ты всегда сможешь их остановить, как остановила в Кантиске, что бы сейчас ни врали клирики. Рене и Эмзар ошиблись, отдав им победу, но сделанного не исправить, разве что развязать войну с Церковью. Я бы сделал именно это, но сын Рене полагает, что ничего страшного не происходит и не стоит проливать кровь из-за того, что уже прошло.
Вот и все, Геро. Я говорю эти слова на том месте, где много лет назад прикрывал уходящих «Серебряных» и где меня похоронят. Я обращаюсь к тебе и вижу тебя такой, какой ты вошла ко мне в Идаконе, когда я думал, что умираю. Ты тоже увидишь меня молодым, а теперь я почти старик. Я просил Эмзара помочь, и король Лебедей научил меня, как говорить с тобой через годы, а может, и через столетия. Теперь все зависит от тебя, если мы и впрямь такие друзья, как говорит мое сердце, рано или поздно ты придешь ко мне и заговоришь со мной, как с живым. Этого будет довольно, а если ты не вернешься, что ж… Гривна останется лежать здесь, и ее не найдет никто, пока стоит Высокий Замок и им владеет род Гардани.
Геро… Теперь, когда я сказал тебе, что должен сказать, у меня к тебе просьба. Я был счастлив с Иланой, она была мне другом, женой, соратницей, даже возлюбленной. Нам было хорошо вместе, но иногда меня захватывало то, что было… Вернее, то, чего не было, не случилось, не сбылось. Я остался человеком, и я умираю человеком. Мне не нужно бессмертие, но я хотел бы, чтобы Лупе, где бы она ни была, знала, что я ее не забыл. Найди ее, Геро, даже если она счастлива в своем лесу. Найди и попрощайся за меня, я прошу тебя об этом… Прощай теперь уже навсегда. Постарайся победить и стать счастливой… «
Это не было сном. Я исполню завещание Шани, хотя говорить с теперешней Лупе о прошлом все равно что с синицей или с белкой. Я ее заставлю, попытаюсь заставить вспомнить хотя бы на мгновение, но разговор придется отложить до лета. Шандер поймет и подождет. Он всегда приносил себя в жертву, но решиться на такое?! Положить в свою могилу главный ройгианский талисман, и это после того, что с ним сделал мой отец! Жизнью Шани рисковал не раз, но рискнуть посмертием! К счастью, риск себя оправдал. Гривна все это время мирно пролежала у Арсенальной башни, своей воли у этой штуки, похоже, не было.
Но что прикажете делать с отцовским наследством? Оставить здесь? Уничтожить? Пустить в дело? Гривна — безусловное зло или ключ к Силе, который можно использовать по своему усмотрению.
Я сосредоточилась, пытаясь сквозь песню Лебединого Огня услышать похороненное здесь зло. Талисман молчал, молчал и сам Ройгу. Я не слышала его, вернувшись в Тарру, хотя сама была исполнена силы. Это было, мягко говоря, странно. Если мой «супруг» мертв или полностью развоплощен, я должна стать обычной женщиной, которой подвластны разве что начатки эльфийской магии. Если я могу ворочать горы, то я должна ощущать присутствие Ройгу, но его нет. Спит он, что ли? Нашел время…
Громко и зло залаяла собака, и я очнулась. Другой замерз бы до смерти, просидев чуть ли не всю ночь на заиндевевшем камне, но внешний холод для меня давно перестал быть холодом. Рысь почти исчезла, зато на зеленоватом небе ярко сияла Лебединая Звезда, предвещая рассвет. Надо было идти. Я еще раз коснулась каменной руки, но на этот раз ответа не было. Шани сказал то, что хотел, и тому, кому хотел, а дальше было мое дело. На башне колокол, который я слушала в юности, ударил пять раз, протопали по лестнице сапоги — менялся караул.
Я заставила себя подняться, меня никто не заметил да и не мог заметить. Дверь, послушная заклятию, открылась тихо и бесшумно, и я скользнула в отведенные мне покои.
Горела свеча, а рядом, положив на колени какую-то книгу, но даже не открыв ее, сидел Сандер. Как он смог войти, я не поняла. Я остановилась в дверях, глядя на него. Девяносто девять человек из ста
