– Это понятно. – Робер оглянулся в поисках лакея. – Огюст, подайте нам чего-нибудь в альков. Лучше красного.
– Я предпочел бы «Слезы», – поправил Дикон. – Робер, это невозможно! Она не должна приезжать и привозить Дейдри!
– Не хочешь подвергать их опасности? – Эпинэ больше не злился. – Ты прав, в городе неспокойно, а на дорогах – тем более. Свадьбу придется отложить. Я напишу Айрис и эрэа Мирабелле.
– Ты не знаешь матушку! – Прав ли он, доверяя тайну Роберу? Прав, ведь то, что известно одной женщине, известно всему миру. – Они не должны приезжать, потому что Альдо был обручен с Айрис, а ему нужно жениться на урготской принцессе. Матушка хочет говорить с кардиналом. Если Левий узнает о помолвке, он все испортит.
– Закатные твари! – выругался Эпинэ, опускаясь в кресло. – И давно ты об этом знаешь?
– Письмо пришло сегодня. – Дик уселся напротив Робера и замолчал, выжидая, пока лакей расставит бутылки и наполнит бокалы. Письмом мать не унять, она явится вместе с Дейдри и потребует исполнения догово pa, а это недопустимо. Альдо нужен меч Раканов и золото Фомы. Нет! Как ни лестен для Окделлов союз с Раканом, сейчас он невозможен, да и что значит брак Дейдри по сравнению с дружбой сюзерена и будущим Анаксии!
– Который это год? – Иноходец поднял бокал, разглядывая вино на свет. В этом не было ничего необычного, так поступали и Савиньяки, и Оскар Феншо, и все равно захотелось отвернуться.
– «Слезы» триста шестидесятого, – с гордостью ответил слуга. – «Кровь» триста сорок второго.
– Хорошо, – нетерпеливо тряхнул головой Робер. Лакей понял и исчез. – Значит, о помолвке ты не знал?
– Нет. Правда, я не понимал, почему Айрис не искали жениха, но я не думал… Понимаешь, дело не в Айрис и не в тебе! Твое сватовство ничего не изменило. После всего, что натворила эта дура, Альдо на ней жениться не мог, но в договоре… Там сказано, если что-то случится со старшей сестрой, Альдо женится на младшей, а Дейдри очень послушная.
– Я с тобой согласен, – хмуро сказал Робер, – эрэа Мирабелла с дочерьми должна остаться в Надоре. Хорошо, что твоя матушка – поборница этикета, а по этикету невесту забирает из дома жених, и только жених. Альдо меня отпускает, но дела требуют моего присутствия здесь. Они в самом деле требуют. Я напишу Айрис, а ты напишешь эрэа Мирабелле и Лараку, что свадьба переносится… Как думаешь, насколько?
– До Летнего Излома. – К этому времени Альдо получит меч и ему никто не сможет повредить. Даже Ворон…
– Хорошо. – Робер поднял бокал. Визиты к Марианне явно шли ему на пользу. Он повеселел и перестал лезть с поучениями. – А теперь за твое возвращение! Пусть судьба хранит тебя и дальше!
– Мы обречены на победу! Орстон! – Иноходец сам не знает, насколько он близок к истине. Раканов и тех, кто им верен, хранит сама Кэртиана, а неудачи… Что ж, они случаются со всеми, но это не значит, что нужно сидеть сложа руки.
«Вдовья слеза» окончательно смыла неприятный осадок. Приснившаяся единожды чушь не вернется, а мать останется в Надоре, зато письмо можно расценить как благословение. Для Катари это будет важно, но сначала ее придется вырвать из лап Левия.
– Послушай, – только б Эпинэ не догадался о его любви, это сейчас ни к чему, – ты давно виделся с… со своей кузиной? Она ведь все еще в Нохе?
– Да, – рассеянно кивнул Робер, – но у меня не хватило времени даже на тебя, а Катарину никто не похищал.
– Ты на нее сердишься? – не выдержал Дикон. – Но она не виновата, ее заставил Левий…
– Ей не оставили выбора, – нахмурился Эпинэ. – Мужчина может поступиться честью ради дела, но требовать такой жертвы от женщины…
– Ты прав, – быстро сказал Дик. Робер с Катари не виделся, продолжать разговор не имело смысла. – Ты видел здесь урготского посла? Знаешь, кем он был раньше?
– Знаю, – Робер поморщился, словно «кровь» оказалась уксусом, – тем же, что и теперь. Не лишенным обаяния болтуном, докатившимся до предательства. От таких лучше держаться подальше.
– Вот и держись. А мне с ним надо поговорить.
– О чем? – нахмурился Робер. – Послы – это дело экстерриора.
– Не всегда.
Экстерриор не сядет с послом за карты и не станет болтать о Марианне, да Валме и не будет откровенничать с дипломатом. Иное дело – покинувший Ворона офицер. Придворный хлыщ вряд ли видит разницу между собственной трусостью и чужой верностью. Как ни противно, для Валме герцог Окделл – товарищ по несчастью.
– Ты хочешь спросить об Алве? – резко спросил Ро-бер. – А надо ли? Дело прошлое!
– Я намерен провести отличный вечер. – Ричард допил бокал и поднялся: – Валме всегда умел веселиться.
– Теперь его зовут граф Ченизу, – буркнул Робер. – Смотри не перепутай, и вот еще что… Капуль-Гизайль говорит, Валме – хороший игрок, так что не зарывайся.
4
– Сударь, – сероглазый русый дворянчик в черном и золотом учтиво поклонился, – не уверен, что вы меня помните. Герцог Окделл.
– Вы слишком плохого мнения о моей памяти. – Марсель ответил поклоном на поклон выскочившего прямо на ловца зверя. – Я вас прекрасно помню. Мы встречались трижды или четырежды, причем однажды в этом самом доме. Я тогда проигрался в пух и прах…
– Не только вы. – Предшественник Герарда был сама вежливость. – Сударь, нам следует выпить за возобновление знакомства.
– Действительно, – согласился Валме, – тем паче здесь подают недурные вина. Помнится, вы предпочитали «Кровь»?
– Вы ошибаетесь, – запротестовал предполагаемый собутыльник. – На севере больше ценят белые вина, а я северянин.
– В любом случае, у барона есть и то и другое, – заверил Марсель, разглядывая добычу. Внешностью Окделла судьба не обидела, куафер, портной и сапожник тоже были на высоте, а кошелек на поясе радовал своими округлостями. Пришел поиграть? С такой физиономией это чревато. Впрочем, почему бы не изъять у кабанчика немного чужого имущества, дабы впоследствии вернуть законному владельцу… Любопытно, что из оставшегося в доме Алва ценил более всего?
– Что скажете о партии в тонто? – Повелитель Скал прямо-таки мысли читал. – Лично я не прочь…
– Почту за честь, – колыхнул накладным пузом Марсель. – Кстати, я вижу Марля и Дарави. Можно составить партию в акусс.
Окделл брякнул цепью агарийского плетения и задумался, хотя чего тут думать?
– Лично я предпочитаю тонто, – возвестил он, – в крайнем случае, вьехаррон.
А в тонто и вьехаррон играют двое. Как интересно! Марсель старательно расправил кружева:
– Вы, мой друг, последователь маркиза Фарнэби? Не того, у которого я выиграл булавку с бракованным рубином, а его предка, тоже Маркуса. Тот Фарнэби говаривал, что карты, дуэль и постель – дело двоих. Я полагаю, все зависит от того, насколько хороша компания. Если вас не устраивает Дарави, пригласим вашего друга Эпи– нэ. Кстати, я просто восхищен вашей средней цепью. Изумительное плетение! Где вы ее заказывали?
– На Золотой улице. – Окделл растерянно тронул упомянутую цепь. – Робер… не любит карты!
