побежали вниз, побагровела и поверхность глыбы, только в самой ее середине осталась тьма! Башня! Та самая, из Варасты!…
- Он в башне! - повторила Гарра, и кто-то с силой толкнул юношу в спину. Дикон не удержался на ногах, мокрая глыба понеслась навстречу и растаяла, а башня осталась. Гербовая башня Надора, она была совсем близко, над выкрошившимися зубцами кружил одинокий ворон, а сам Дикон стоял на заметенных пеплом плитах - королевские чиновники жгли отцовские бумаги…
- Он в башне, - сказала матушка, перебирая четки из черных каменных глаз, - пойди и возьми его.
- Но сначала посмотри на наши платья, - потребовала Дейдри. - На наши свадебные платья. Тебе нравятся?
- Они такие красивые, - подхватила Эдит. - У нас никогда не было таких платьев. Спасибо тебе, что мы выходим замуж в один день.
- Ваш брат посмотрит ваши платья, когда вернется, - отрезала матушка. - Ступайте, Ричард. Мы вас ждем.
- Мы все тебя ждем, - подтвердил Наль. На нем была багряная котта с золотой каймой и черный плащ с вепрем. - Знаешь, это ведь я женюсь. Спасибо тебе! Если бы не ты… Эрэа Мирабелла, своим счастьем я обязан Ричарду, своим величайшим счастьем, на которое не смел рассчитывать…
- Прекрати! - прикрикнул Ричард. Не хватало, чтобы расчувствовавшийся кузен рассказал матери про выходки Айрис. - Прости, у меня дела…
- Да, у тебя дела, - подтвердил Наль, - но мы будем ждать.
- Мы будем ждать, - закивали Эдит и Дейдри. - Ты должен вернуться к нашей свадьбе…
- Идите, сын мой, - велела матушка, - да пребудут с вами мои молитвы.
- Он в башне! - закричала маленькая ювелирша, прыгая по замшелому крыльцу. - Пойди и возьми его!
- Мы вас ждем, - матушка даже не взглянула на резвившуюся нахалку, - поторопитесь.
- Я быстро, - пообещал Дикон. Реджинальд виновато улыбнулся, мать опустила вуаль, сестры отвернулись, Эйвон старомодно поклонился, подал руку своей супруге и повел ее к Полночному крыльцу. Дикон поднял голову: пепел больше не падал, падал снег.
2
Из тошнотворного марева стремительно вырвалось звездное небо. Верх снова был верхом, низ - низом, а тело - телом. Луиза, не слишком-то соображая, что делает, сдвинула капюшон, подставив лицо чистому, звонкому холоду. Рядом дрожала Селина и старым могучим буфетом возвышалась Зоя Гастаки. Надорские дворы, запертая кузница, ржавая подкова пропали, но место, куда их занесло, казалось знакомым. Очень знакомым. Звездно-снежное мерцание позволяло разглядеть серебристые руины, припавшие к земле валуны, украшенную ледяными наплывами скалу… Надорский утес, от которого никуда не деться!… А она-то вообразила, что они вылезут в каком-нибудь склепе среди гнилых черепов!
Женщина выпустила руку дочери и медленно, пробуя ногой каждый камень, пошла к мертвому источнику. Ледяная корка, не выдержав собственной тяжести, треснула и провалилась внутрь заиндевевшей чаши. Острые ледяные зубцы нависали над черной пустотой.
- Здесь один живой бросился на меч, - коротко пояснила Зоя. - Внизу другой живой убил в спину брата и сам был убит. От смерти подлеца к смерти глупца - это хорошая дорога. Для меня хорошая, а вы - со мной.
- Тут страшно, - сказала Селина и замолчала, кутаясь в слишком длинный для нее плащ. Луиза наклонилась над бывшим родником. Из дыры веяло древней жутью, казалось, ведьма-великанша прикрыла свой котел осколками зеркала. Уж лучше бы кладбище! Капитанша поежилась и трусливо повернулась к страшному камню спиной.
- Где Жюль и Амалия? - Нет, она все-таки сумасшедшая! Притащиться с выходцем на дурацкий утес, приволочь с собой Селину и шарахнуться от высохшего родничка.
- Еще не полночь, - Зоя кивком указала на глазастое небо, - но уже скоро… Очень скоро. Сейчас они проснутся. Нужно идти. Здесь только одна дорога, для всех одна.
- Ну так пошли. - Страх требовал хоть какого-то выхода, а гордость не желала его выпускать. Луиза подхватила дрожащую Селину под локоть и обернулась к покойнице: - Выходит, Арнольд удрал к вам? Кобель бесхвостый!…
- Нет! - Капитан Гастаки затрясла головой не хуже пойманной на горячем кухарки. - Все было не так! Ты не понимаешь… У меня был галеас, мой галеас! Это я потопила адмиральскую галеру, пока Пасадакис с Ватрахосом считали креветок… Как они меня ненавидели! Еще бы, ведь я делала их дело лучше… Я, женщина, сестра дожа! Я была им не по зубам, но они меня не слушали!
Я видела, к чему идет, меня не слушали. Эти мужчины… Капрас… С ним мы еще встретимся… А вот Пасадакис удрал…
- Он же утонул! - припомнила Луиза письмо Герарда. - Если это тот Пасадакис…
- Тот! - Ненависть делала широкое бледное лицо еще страшнее. - Все загубил и ушел, а нас взяли на абордаж. Подло, грязно, глупо… Меня все предали, мою «Пантеру» захватили… Тебе не понять, что такое поражение и одиночество! Я не хотела жить, но самоубийство - это для трусов!
Я не спала ночами, мечтая о смерти. О смерти, достойной капитана, и тут пришел он. Это было как удар молнии! Он мчался по своим делам, но, услышав мое отчаянье, все бросил и повернул коня… Мы взглянули в глаза друг другу и поняли - это судьба! Мы должны быть вместе, он и я! Я, а не ты! Ты была женой Арнольда, но ты его никогда не любила и не понимала! И он тебя не любил… Он никого не любил до меня!
Это она об Арнольде? Об Арнольде с его храпом, кухарками и тинтой?! Нашла рыцаря на коне, ничего не скажешь! Отворотясь не наплюёшься, но не спорить же с выходцем.
- Да, мы друг друга не любили, - спокойно сказала Луиза. - Наш брак устроил мой отец. Арнольду нужна была должность, мне - муж, но что сделано, то сделано…
- Мы должны быть вместе! - зарычала Зоя. - Я и Арнольд! Ты меня слышишь, живая?!
Ответить Луиза не успела, Селина с писком бросилась между матерью и страхолюдиной без тени.
- Ты нас обманула! - Упрек в голосе дочери мешался с удивлением. - Ты хотела… Ты хочешь нас убить?!
- Замолкни, козявка! - Гастаки странно дернула головой. - Дурища, вы ж не мои! Вы совсем не мои… Ты когда-нибудь просто уйдешь, а твоя мать… Она встанет между мной и Арнольдом! Она нас разлучит, и этому не будет конца, совсем не будет! Луиза, если ты умрешь, всему конец, понимаешь, всему?!
- Понимаю, - не стала спорить капитанша. - Но я умирать не собираюсь и еще меньше собираюсь возвращаться к Арнольду. Он мне и на этом-то свете опротивел.
- Ты должна его освободить! - потребовала Гастаки. - Выйти замуж или еще что-нибудь такое сделать… Святое по-вашему… А для этого тебе надо жить, поняла?! Да я узлом завяжусь, чтоб ты жила!
- Где Жюль и Амалия? - Ничего себе, «вечный покой». Покойница, а орет, как лавочница, хотя любовь - она такая… И Арамону полюбишь. - Где мои дети, Зоя? Куда их дел Арнольд? Я должна знать!
- Он их не трогал, - Зоя опустила глаза, разглядывая промерзшие камни, - я соврала… Я тебя увела, чтобы быть с Арнольдом, потому что он мой! Мой!…
- Твой, - торопливо заверила Луиза, замирая от предчувствия чего-то неотвратимого. - Зачем ты нас сюда притащила?
- Козявка твоя увязалась за нами, и хорошо. - Гаста- ки не слышала вопроса или не желала слышать. - У меня на «Пантере» похожая была… Дунешь - переломится, и смелая - куда там мужикам!
